Имя Владимира Немировича-Данченко в истории русского театра навсегда вписано в одну строку вместе с другим «отцом-основателем» МХТ Константином Станиславским. Но и до знаменитой встречи с ним в ресторане «Славянский базар» Немирович-Данченко уже был признанным литератором, драматургом, театральным педагогом. Да и сама идея создания нового – «народного» - театра принадлежит именно Немировичу-Данченко, верившему, что театр может стать «кафедрой народного воспитания».

«Он делал всё, чтобы его пьесы поставили сегодня»

Владимир Немирович-Данченко родился 23 декабря (11 – по старому стилю) 1858 года в Кутаисской губернии (ныне Грузия) Российской империи. Его мать была армянкой, а отец, который был старше матери на 25 лет, происходил из дворян Черниговской губернии и служил на Кавказе в чине подполковника. Когда мальчику была всего пять лет, отца не стало. И мать вместе с шестью детьми перебралась в Тифлис, где мальчиков отдали в местную гимназию. А после окончания гимназии (с серебряной медалью) Владимир поступает в Московский университет на физико-математический факультет – на этом факультете для выходцев с Кавказа была предусмотрена стипендия.

Впрочем, физика с математикой молодого человека совсем не увлекали. Он перешёл на юридический факультет, а вскоре и вовсе бросил университет, полностью отдавшись своей главной любви – театру.

Сценой маленький Володя увлёкся ещё в Тифлисе, где не пропускал ни одного представления в летнем театре, работавшем рядом с их домом. Неудивительно, что вскоре он уже сочинял пьесы, которые разыгрывал в собственном театрике, устроенном им прямо на подоконнике. Он и сам пробовал себя на сцене, играя в любительском кружке.

Ну а приехав в Москву, стал постоянным зрителем Малого театра, вдохновляясь игрой самых популярных актрис того времени – Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой. Уже тогда он понял, что актёрская стезя не для него – слишком зависимая профессия. Но то, что именно театр станет главным делом его жизни, Немирович-Данченко не сомневался ни минуты.

Уже в 19 лет он начинается печататься в московских газетах, рассуждая о состоянии провинциальных театров, рецензируя спектакли столичных сцен. Почти сразу молодой театральный критик начал выступать против засилья штампов, условностей, излишней сентиментальности, процветавших на русской театральной сцене того времени. Но мало просто критиковать, Немирович-Данченко решает писать свои пьесы на «злобу дня». Уже в 23 года он напишет свою первую пьесу «Шиповник», которую сразу ставят в Малом театре. Потом будут повести и романы, почти все из которых в виде пьес пойдут на театральной сцене. Театровед Инна Соловьёва писала, что Немирович-Данченко очень активно продвигал собственные пьесы: «Он делал всё, чтобы его пьесы поставили сегодня, полагая, что подмеченное им сегодня, завтра на сцене будет выглядеть избитым, а из жизни начнёт исчезать».

Благодаря своей журналистской деятельности Немирович-Данченко ещё в молодости познакомился с Антоном Чеховым, которого ценил чрезвычайно высоко. «Чехов – это талантливый я», – писал он о нём. Своё отношение к писателю он продемонстрировал весьма ярким образом: в 1896 году отказался от Грибоедовской премии, которую ему присудили за пьесу «Цена жизни» (как лучшей пьесе года). Но в том же году вышла и чеховская «Чайка». И Немирович-Данченко объявил, что отказывается от премии в пользу «Чайки», поскольку пьеса Чехова достойна её в большей мере.

Сегодня мы понимаем, насколько он был прав: кто помнит эту «Цену жизни», а «Чайка» не сходит с театральных подмостков всего мира. Но для современников это было совершенно неочевидно: премьера «Чайки» в петербургском Александринском театре полностью провалилась. Чехов тогда писал Немировичу-Данченко, что это он виноват, поскольку «подбил» его написать пьесу. Но именно Немирович-Данченко вернёт «Чайку» на сцену, а Чехова, почти разуверившегося в своём даре драматурга, – в театр. Правда, для этого ему пришлось создать совершенно новый русский театр – частный, народный – в противовес застывшему государственному императорскому.

«Театр должен быть… кафедрой народного воспитания»»

С 1891 года Владимир Немирович-Данченко начал преподавать в училище Московского филармонического общества (сегодня – ГИТИС). Среди его студентов были те, кто в ближайшие годы станут гордостью московской сцены – Иван Москвин, Ольга Книппер-Чехова, Всеволод Мейерхольд. Владимир Иванович видел свою цель в том, чтобы научить их «театру живого человека» – театру жизни, а не закостеневшей раз и навсегда игре на сцене. В разработанной им программе обучения он выделял несколько важных качеств, которые необходимо было развить у учеников: выразительность лица, фигуры, природной грации; красота и сила голоса, умение владеть им; художественный вкус, богатство фантазии, отсутствие тривиальности; сила и яркость темперамента.

К тому времени он уже хорошо изучил театр и понимал, что тот отставал от современной литературы на десятки лет и нуждается в реформе. «Театр должен быть воплощением духовной жизни человека, кафедрой народного воспитания», – именно такие высокие цели ставил себе Немирович-Данченко. Но где взять такой театр? Только создать самому.

И вот 21 июня 1897 года Владимир Немирович-Данченко пишет на своей визитной карточке несколько фраз: «Я буду в час в Славянском базаре – не увидимся ли? Или известите по прилагаемому адресу, когда и где». Увиделись. Знаменитая встреча продолжалась 18 часов! Но именно в тот день началась новая эра русского театра.

Почему он обратился именно к Константину Станиславскому? На самом деле всё вполне логично: Станиславский к тому времени - знаменитый актёр и режиссёр, создатель собственной любительской труппы. К тому же он – выходец из богатой купеческой семьи и имеет родственные и дружеские связи со многими другими богатыми семьями. А для создания собственного театра очень важна поддержка меценатов.

«Мы ни разу не заспорили. Наши программы сливались или дополняли одна другую», – вспоминал Константин Станиславский. В протоколе встречи они особенно подчеркнули – «мы создаём народный театр». С этого момента их имена всегда будут идти рядом.

Первоначально предполагалось, что на Немировиче-Данченко будут организационные и административные вопросы, а на Станиславском – художественная часть. Именно такой подход стал причиной возникшего позднее мнения, что Станиславский был «главным гением» МХТ, а Немирович-Данченко – как бы его помощником, функционером. Но знаток творчества Немировича-Данченко театровед Инна Соловьёва утверждает, что такой взгляд в корне неправильный: «В первые же месяцы выяснилось, что такое разделение обязанностей сугубо условно. И принципиальнейшие спектакли («Царь Фёдор Иоаннович», Чехов), и сам Художественный театр создал не тот или иной из этих двоих и даже не они вместе, но тот «кто-то», как любили говорить они сами, кто возник из их соединения».

И действительно, Московский художественный театр, возникший в 1898 году, в первую очередь ассоциируется именно с Чеховым и «Чайкой», которую Немирович-Данченко вернул на сцену. Именно он убеждал вконец расстроенного Чехова, что его пьеса станет новым словом на театральной сцене – «торжеством искусства», необходимо лишь «умело и небанально» осуществить её постановку. И ведь оказался полностью прав! Чехов, находившийся из-за болезни в Ялте, получил телеграмму: «Успех колоссальный! Мы сумасшедшие от счастья!». В благодарность автор пьесы подарит Немировичу-Данченко золотой брелок с гравировкой: «Ты дал моей Чайке жизнь. Спасибо!»

Все последующие пьесы Чехова будут поставлены на сцене МХТ. Потом к ним добавятся произведения Максима Горького, Александра Блока, Льва Толстого, Леонида Андреева. «Этот театр – твоя гордость», –писал Чехов Немировичу-Данченко.

Читайте также: Знай наших! Константин Станиславский – реформатор театра

«Творить можно только в России»

После революции 1917 года Владимир Немирович-Данченко не только не бросает театр, но и даёт ему новую жизнь. В обстановке слома всех прежних традиций, а также отсутствия ведущих актёров он решает открыть новый театральный сезон 1919 – 1920 года созданием Музыкальной студии (Комической оперы). Сегодня это Музыкальный театр имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко.

Немирович-Данченко понимает, что возврата к прошлому нет, поэтому ищет новые имена и пьесы. Так, в 1925 году он ставит на сцене МХАТа драму Тренёва «Пугачёвщина». Эта постановка стала известна даже в Голливуде, откуда режиссёру пришло приглашение на гастроли и предложение о сотрудничестве. И в 1925 году Немирович-Данченко вместе с артистами Музыкальной студии едет на гастроли в США. Там он задержится на три года. Его постановки будут идти с большим успехом, но ничего нового создать у него так и не получится.

Забавный эпизод произошёл с той самой «Пугачёвщиной», которая так впечатлила голливудских деятелей. Правда, им не понравился конец – ну, зачем, действительно, русская царица Екатерина казнила Пугачёва? Не лучше ли будет, если они встретятся, влюбятся и поженятся, предложили мастера хэппи-эндов. Но Немирович-Данченко почему-то не купился на эту развесистую клюкву. «Творить можно только в России, продавать в Америке, а отдыхать в Европе», – вынес он свой вердикт Голливуду. «Со стороны не разобрать, кем он был для них в Голливуде: режиссёр? сценарист? интеллектуальная ценность, вывезенная из Европы, как вывозили по камням замки, – увлечение миллионеров в те годы? Его жизнь под пение калифорнийских соловьёв хуже неудачи, она бессмысленна. Дуглас Фербэнкс, Мэри Пикфорд, Лилиан Гиш, Чарли Чаплин, Грета Гарбо, Конрад Фейдт – не могут они заменить Немировичу мхатовцев», – так описала тот период жизни Немировича-Данченко критик Инна Соловьёва.

В 1928 году Немирович-Данченко возвращается в Россию. И как раз вовремя – его соратник, а в последние годы и соперник по театральному искусству Константин Станиславский, тяжело заболел и отошёл от театральных дел. Ответственность за сохранение театра полностью легла на плечи Немировича. Его выбор театральных постановок тех лет впечатляет: это и «Любовь Яровая» Тренёва, и «Анна Каренина» Толстого, и «Враги» Горького, и «Три сестры» Чехова, и даже «Антоний и Клеопатра» Шекспира.

С 1940 года Немирович-Данченко был председателем в Комитете по Сталинским премиям в области литературы и искусства и сам получил две Сталинские премии – в 1942 и 1943 годах. Во время Великой Отечественной войны Владимир Иванович, предчувствуя свой скорый уход, размышлял о том, как сохранить созданное им и Станиславским. Даже в день своей смерти – 25 апреля 1943 года –он будет работать: писать мемуары и планировать новый театральный сезон.

На следующий день после его смерти вышло специальное постановление Совнаркома об увековечивании памяти театрального деятеля, в котором среди прочего был пункт о создании Школы-студии имени В. И. Немировича-Данченко при МХАТе. Идею создания такой театральной школы он высказал буквально за месяц до своего ухода. Это и стало творческим завещанием знаменитого режиссёра и педагога.