«Единственно возможный комментарий к музыкальному сочинению – другое музыкальное сочинение», – утверждал великий композитор XX века Стравинский. Революционер-музыкант, который учился у одного из самых жёстких традиционалистов 19 века и не принял революцию в России. Русский неофольклорист, который, уехав из России до революции, приехал в СССР только однажды. Только таким противоречивым мог быть гений, музыка которого звучит ярко даже сегодня. 17 июня исполняется 140 лет со дня рождения Игоря Стравинского.

«Есть люди, которые понимают музыку, но не любят её. Это композиторы. Есть люди, которые не понимают музыку, но любят её. Это слушатели. А есть люди, которые не понимают и не любят музыку. Это музыковеды».

Игорь Стравинский

«Лучше было промолчать»

Стравинский с детства был воспитан очень строго, несмотря на то, что находился в творческой среде: его отец, оперный певец Фёдор Стравинский был одним из выдающихся предшественников Шаляпина и Собинова. Мать была пианисткой и аккомпанировала супругу. В доме собиралась артистическая элита Петербурга композиторы Римский-Корсаков, Лядов, Кюи, музыкальный критик Стасов, иногда захаживал Достоевский.

Игоря не считали особо музыкально одарённым и не понимали, почему юный композитор в 8 лет сочиняет «свои» гаммы, абсолютно ничего ещё не зная о модальных звукорядах, вроде пентатоники и более сложных. Как у любого ребенка из интеллигентной и состоятельной семьи, у маленького Игоря были учителя. Но это были обычные регулярные занятия, которые ничего ему тогда не принесли.

В книге «Диалоги» Стравинский много рассказывает о своём главном учителе, Николае Андреевиче Римском-Корсакове. «Существует большая разница между Римским его автобиографии, знакомой большинству людей, и Римским – моим учителем. Мой Римский, однако, был глубоко благожелательным, глубоко, и не показным образом, великодушным, и неприятным лишь по отношению к поклонникам Чайковского». Далее Игорь Фёдорович признаётся: «Я обожал Римского, но не любил его склад мышления. Я имею в виду его почти буржуазный атеизм (он бы назвал это «рационализмом»). Его разум был закрыт для какой бы то ни было религиозной или метафизической идей. Если случалось, что разговор касался некоторых вопросов религии или философии, он просто отказывался обсуждать эти вопросы в религиозном плане. /.../ Помню, кто-то завёл за столом разговор о воскресении из мёртвых, и Римский нарисовал на скатерти ноль, сказав: “После смерти ничего нет, смерть это конец”. Я имел тогда смелость заявить, что такова, может быть, лишь одна из точек зрения, но после этого некоторое время мне давали чувствовать, что лучше было промолчать».

Серьёзно заниматься музыкой у Николая Андреевича молодой человек начал в 22 года. Паралельно он заканчивал Юридическую академию… правда, в итоге бросил её. Учиться профессионально в Петербургской консерватории Римский-Корсаков, сам будучи её профессором, отсоветовал.

Фото: Ссцена из спектакля "Пульчинелла" с оригинальными декорациями и костюмами 

«Жар Птица» – путь славы

Стравинскому было уже 28, и ему просто необходимо было найти тот самый единственный шанс, который перевернул бы всю его жизнь. И этот шанс появился в лице Сергея Дягилева, который был, кстати всего на 10 лет старше. Великий антрепренёр находился в поисках композитора, который озвучит балетный спектакль «Жар-Птица» для «Русских сезонов» в Париже. Ударить в грязь лицом было совершенно невозможно. Требовалось создать что-то невероятное, новое, дерзкое, и при этом угодить придирчивой французской публике. Как известно, у Дягилева было отличное чутьё. Вот и на этот раз он выбрал безвестного, уже слишком долго подающего надежды музыканта. Премьера состоялась на сцене театра Гранд-опера, в хореографии Михаила Фокина и оформлении Александра Головина. Сам Стравинский не остался полностью доволен спектаклем, несмотря на ошеломительный успех. Ему не вскружила голову популярность, он продолжал критически относиться к действительности, как всегда делал его отец.

Похвастаться перед учителем не удалось – Римский-Корсаков скончался незадолго до встречи с Дягилевым, таким образом символически передав своего воспитанника в руки человека, который представил Стравинского миру.

В Париже началось общение с композиторами совсем другого толка – они были авангардистами своего времени. Один из самых «странных» современников – Эрик Сати, изобретатель минимализма и фоновой музыки (которую он называл «меблировочной»). Среди друзей Стравинского были также композиторы из «Французской шестёрки» и Дебюсси.

На следующий год появился еще один шедевр – балет «Петрушка». И опять идеолог концепции – Дягилев; это он убедил Стравинского превратить сюиту в балет. История любви и ревности трёх кукол была снова поставлена в хореографии блестящего Фокина, а декорации и костюмы создал идеолог объединения «Мир искусства» Александр Бенуа.

«Жар-Птица» и «Петрушка» раскрыли жанр эдакого русского лубка на импорт, конечно, в лучшем смысле выражения. Потешные сцены в четырёх картинах с трагическим концом переносят нас на деревенскую ярмарку, где на глазах у всего честного люда вершится трагедия. Так в лице Стравинского предстал новый жанр – неофольклоризм. А балет «Петрушка» становится модернистской версией оперы «Паяцы» Руджеро Леонкавалло, всего 19 лет спустя...

Стравинского иногда называют «самым русским композитором», что является несколько грубым определением, так можно назвать любого – начиная с Глинки и заканчивая Рахманиновым, который жил зарубежом, так же как и Стравинский. Однако именно Стравинский создал своего рода пэчворк из русских архаичных мелодий, засиявших совершенно другими красками в колористичной партитуре, оформленной фавистскими декорациями и модернистской хореографией.

Фото: Archives/Otto Rothschild Collection

Музыка будущего

Столь же близок русскому фольклору, сколько далёк от самой России – после Первой мировой мойны 1914-го композитор с семьёй навсегда покинули родину. Но перед этим он выпустил третий балет, наверное, одно из самых знаменитых сочинений начала XX века – «Весну Священную». Этот спектакль был воспринят, мягко говоря, неоднозначно – некоторые зрители так сильно негодовали, что спектакль был прерван. «Люди свистели, поносили артистов и композитора, кричали, смеялись», – вспоминала одна балерина. Критики разделились – кто разнёс постановку гениального Вацлава Нижинского, кто-то назвал постановку «балетом будущего».

В интервью Стравинского спросили, почему каждый раз во время премьеры часть публики начинает возмущаться. Игорь Фёдорович объяснил это так: «В момент творения каждого нового произведения я ставлю новые задачи, а некоторые слушатели уже привыкли к моим старым сочинениям и им некомфортно слушать новое. Я даже чувствую себя иногда виноватым». Музыку Стравинского часто ругали за это, так же как и Прокофьева, Шостаковича и многих других композиторов, которые в первой половине XX века, на фоне мировых пертурбаций начали сочинять музыку по ощущению диссонансную для слушателей, воспитанных на культуре XIX века.

Следующий период у Стравинского был неоклассический, а в конце жизни – «серийный». Но главное не это, а то что в каждом сочинении композитор обязательно обращается к какому-либо стилевому первоисточнику, впрочем, тут же переворачивая его вверх тормашками. Фольклор, петровские канты, барокко, джаз – не важно что берётся за основу своего «пэтчворка» – всегда слышен его стиль. Так же как картины Пикассо, к какому периоду они бы не не принадлежали – почти всегда безошибочно выдают руку Мастера.

Кстати, именно Пикассо работал и общался со Стравинским во второй, неоклассический период. Стравинский и Пикассо начали работать для «Русских сезонов» над балетом-стилизацией «Пульчинелла» на музыку Перголези. По задумке Дягилева, Стравинский должен был переложить для современного оркестра музыку композитора XVIII века, а Пикассо создать эскизы костюмов и декораций, также в стиле этого периода. Два гения вышли далеко за пределы той стилизации, которую планировал получить от них Дягилев. «Моя музыка так шокировала его, что некоторое время он ходил с видом Оскорблённого Восемнадцатого Столетия», – вспоминал Стравинский. Идеи Пикассо произвели ещё более тяжёлое впечатление на антрепренера: Дягилев был близок к расторжению контракта. Тем не менее, премьера состоялась в 1920 году, и имела достаточно большой успех.

Для кого эта музыка?

В 1940 году Стравинский переехал в США, где началась новая фаза жизни. Появились заодно и новые стилистические предпочтения. Смешение стилей сменяется интересом к серийной музыке и, в частности 12-тоновой композиции после знакомства с новым кругом музыкантов. Особенно американский дирижёр и музыкальный критик Роберт Крафт оказал сильное влияние на Стравинского, а его книга «Игорь Стравинский. Диалоги» стала бестселлером и самым главным источником того, что мы считаем реальными воспоминаниями нашего великого современника.

Писать саундтреки было бы само собой разумеющимся занятием для Стравинского, ведь он обожал иерархию. Он даже согласился сотрудничать с несколькими голливудскими студиями, но… этому не суждено было свершиться. Музыкальные фрагменты, написанные специально для таких фильмов как «Джейн Эйр», «Песнь Бернадетты», «Северная звезда» вошли в его собственные опусы, на экране так и не прозвучав.

Зато Стравинскому удалось «прославиться», оказавшись в американской тюрьме, хоть и ненадолго – композитор был арестован бостонской полицией за аранжировку американского гимна Star-Spangled Banner в 1944 году. Под поручительство друзей его вскоре отпустили, предупредив об уголовной ответственности, если такие хулиганства будут повторяться.

Стравинскому было сложно объяснять свои композиторские принципы. Он утверждал, что идёт только путём чувств. В то же время он обожал строгий порядок и предпочитал дирижировать своими сочинениями сам, считая что ни один дирижёр не может всё точно исполнить. Стравинский ревностно относился к своей роли, иногда «перехватывая» роли исполнителей – например, нередко становился за дирижёрский пульт, необратимо портя отношения с именитыми коллегами. «Композитору необходимо дирижировать – сказал он как-то, – просто для того чтобы лучше понять как писать музыку».

В случае со Стравинским его счастливым билетом стал балет. Там тоже были нужны «рамки», ведь каждый балетный номер длится определённое количество времени. Композитору были непонятны слишком вольные рамки. Например, когда балетмейстер Джордж Баланчин попросил сочинить отрывок длиной примерно «в одну-две минуты», Стравинский сказал: «Это же нонсенс. Я должен знать точно. Если минута – это будет одна музыка, если две – совсем другая.» Последний балет – «Агон» на абстрактный сюжет был третьей совместной работой с великим Баланчиным. Хореограф признал, что эта додекафонная партитура – вершина мастерства композитора. «Подобной музыки мне ещё не приходилось слышать. Каждый такт ведёт свою, обособленную жизнь, и вместе с тем они объединены в живое целое, где нет „белых пятен" и „мёртвых зон". Пауза вовсе не является пробелом между звуками или пустым местом. Она исполняет роль связующего звена между предыдущим и последующим звуком... На семьдесят пятом году жизни Стравинский создал очередной шедевр». Балет был привезён и в СССР в 1962 году, когда Стравинский посетил свою родину впервые за почти полвека и в последний раз.

Речь Игоря Стравинского перед концертом в Ленинградской филармонии во время визита в СССР (1962 г.)

Именно тогда, в 1962 году, в интервью назойливому корреспонденту «Комсомольской правды» на вопрос о хобби Стравинский заявил, что любит птичек, а на уточняющий вопрос, какая птичка любимая, со свойственной непосредственностью ответил: «Двухглавый орёл!»