«Вдруг за обедом он собрался понюхать жареного цыплёнка, прежде чем начать его есть, я спокойно остановила его руку…

– Ай да женщина! – весело сказал он. – Только как же не нюхать? Дворянин тухлятину есть не может».

Так вспоминала Нина Берберова, чей холодный стиль во многом определил русскую мемуарную прозу ХХ века, один из приездов Ивана Алексеевича Бунина к ней в деревню Лонгшен в 40 километрах от Парижа в июле 1938-го. Берберова жила там со своим мужем.

Иногда в единственной фразе, если вспомнить великое определение Пушкина, как в магическом кристалле, высвечивается очень многое. Эти слова, наверное, могли стать ключевыми к познанию одного из самых гениальных людей, когда-либо писавших на русском языке.

Тухлятиной для Бунина была любая фальшь, неискренность, любой ложный пафос. Человек, казалось бы, чувствовавший гул каких-то древних подземных сил, зов истории, был удивительно нетерпим к проявлениям лжи или глупости, или просто дурного вкуса среди окружающих. То, что принимали за его высокомерие, было, наверное, всего лишь самозащитой перед лавиной пошлости, преследовавшей его как в России, так и в годы изгнания.

«Среди живущих писателей Бунин – один из немногих, в творчестве которого и, главным образом, в языке которого наследственно живёт старая Россия».

«Редкая внутренняя свобода и цельность творческого вкуса, скульптурность изображения и великолепный язык – вот неповторимые черты бунинского мастерства. Кто-то из критиков назвал реализм Бунина “пластическим”… « “Субъективный” реализм Бунина был, несомненно, новым этапом классического реализма в русской литературе, а отнюдь не заключение последнего. И хотя Бунин-художник краски и образы черпал неизменно из одной главной сокровищницы – России прошлого, по методу своему он новатор, как говорят в России теперешней, а сам метод его принадлежит России будущего».

«Умер Бунин. А вместе с ним навеки исчез тот воздух, которым дышали Тургенев и Чехов и, как ни странно, многие другие, подчас даже Горький…Они умели передать запахи деревни и городских улиц, умели показать, каким бывает солнечный свет в разное время года и в разных местах, они все умели. Полминуты молчания в чеховском спектакле волнуют больше, чем долгие монологи в возвышенной драме».

Наверное, не надо объяснять, что первые из этих строк были написаны во времена, когда Иван Алексеевич Бунин был ещё жив, а другие абзацы взяты из статей, уже посвящённых памяти великого мастера. И если авторов двух из них, собратьев Бунина по изгнанию, Фёдора Степуна и Леонида Ржевского, современный читатель прочесть имел возможность, то с прощальными словами очерка «Иван Бунин: Сломанная арфа» английского эссеиста Уильяма Сансома можно познакомиться в русском переводе только сейчас. Как и со статьями многих других английских, американских, французских и немецких авторов, писавших о первом российском нобелевском лауреате. Потому что совсем недавно издательство «Русский путь», известное многим как издательский центр Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына, сделало отличный подарок как к своему двадцатилетию, так и всем, кого интересует один из самых гениальных людей, когда-либо писавших на русском языке.

Речь идёт о двух больших томах. Первый – «И.А. Бунин: Новые материалы», составленный хранителем Русского архива в Лидсе Ричардом Дэвисом и продолжающим изумлять своей работоспособностью в деле публикации наследия русского зарубежья, нашим главным специалистом «по Адамовичу» Олегом Коростелевым. Десятки не известных доселе писем Бунина и к нему, стихотворные экспромты и записки Ивана Алексеевича, доселе совершенно не знакомые читателям, подготовленные отечественными и иностранными исследователями.

И второй. 900-страничная книга «Классик без ретуши: Литературный мир о творчестве И.А. Бунина: Критические отзывы, эссе, пародии (1890–1950-е гг.». Этот том появился благодаря усилиям известного исследователя творчества Набокова Николая Мельникова и историка литературы Татьяны Марченко, в своё время обнаружившей ряд документов, связанных с присуждением писателю Нобелевской премии.

Одиннадцать лет назад Мельников уже подготовил первого «Классика без ретуши», посвящённого Набокову. Том, посвящённый Бунину, сделан в этом же ключе. Рецензии на произведения Ивана Алексеевича, выходившие на Родине до отъезда, многочисленные очерки и заметки, появлявшиеся в эмигрантской печати. Абсолютным открытием для российского читателя является большая подборка франкоязычной, англо-американской и немецкой критики.

В дополнение ко всему создатели « Классика» завершили книгу разделом «И.А. Бунин в переписке и дневниках современников». Бальмонт, Шмелёв, Алданов, Набоков, советский драматург Вишневский и многие другие, словно перебивая друг друга, роняют слова о Бунине в своих письмах и записях.

Надо сказать, что сам Иван Алексеевич, вольно или невольно, помог созданию «Классика без ретуши», этого, без преувеличения, выдающегося труда. Всю жизнь, подобно Михаилу Булгакову, он тщательно собирал газетно-журнальные вырезки. Бунин даже был подписчиком агентства «Аргус пресс», которое высылало ему вырезки из газет и журналов со всего мира, если там упоминалось имя Ивана Алексеевича. В своём литературном завещании, составленном за два года до смерти, мастер писал: «Издать отдельным томом русские и иностранные рецензии обо мне (начиная с самой первой – И.И. Иванова в «Артисте», не помню, какого года – 1889? 1890?). Но, конечно, взять эти рецензии и статьи в выдержках – как русские, так и иностранные (последние должны быть переведены на русский язык)».

И это пожелание сегодня выполнено. «Классик без ретуши» действительно начинается рецензией Ивана Иванова на первую книгу Бунина «Стихотворения» (Орёл, 1891), где рецензент посоветовал автору заниматься не поэзией, а прозой, а завершается статьями, в которых русские и зарубежные авторы отдавали дань светлой памяти великого мастера. «В эмиграции Бунин превратился в мастера стиля, и такого языкового совершенства русская литература, возможно, ещё и не знала. В его послереволюционных рассказах Россия обрела новую жизнь и облик: в изысканной музыке языка и тщательном выборе тем, в искусстве обрисовки характеров и в передаче напряжённой внутренней жизни». Так писал в ноябре 1953 года переводчик и литератор Рудольф Карман в статье «У истока дней. На смерть нобелевского лауреата Ивана Бунина».

Этот огромный массив отзывов на книги Бунина, вышедших более чем за полвека, вне всякого сомнения, поможет ещё ближе подойти к навсегда остающейся загадочной грандиозной фигуре великого русского писателя – «Царя Ивана», как называли его собратья по литературе.

Если «Классик без ретуши» представляет своего рода Монблан оценок бунинского творчества, то второй выпуск «Новых материалов» являет нам как ряд не известных доселе бунинских писем, так и непростые отношения его с рядом людей, также живших в эмиграции.

Перед нами тщательно подготовленная, в обрамлении массивных комментариев, переписка Ивана Алексеевича и Веры Николаевны Буниных с несколькими известными деятелями русского зарубежья. Исключение из списка русских изгнанников составляет лишь «изгнанник внутри Отечества» Максимилиан Волошин – составители приводят его письма к Буниным в страшном 1919 году, когда великий поэт Коктыбели едва несколько раз не был расстрелян. Все остальные послания касаются, прежде всего, жизни в эмиграции и предоставляют блистательное поле для новых исследований истории «России вне России».

Здесь и яростные строки Берберовой, напрочь отметавшей обвинения в сотрудничестве с гитлеровцами, и послания бывшего участника «Голубой розы» художника Николая Миллиоти, спрашивавшего у Буниной совета об отдыхе на юге Франции, а затем ставшего одним из её корреспондентов, и письма Ивана Алексеевича к замечательной исследовательнице, историку балета и литературы Юлии Сазоновой. Вообще, относившийся к критикам с большим предубеждением, Бунин принял Сазонову как автора будущей книги о нём и иногда был поразительно откровенен в письмах. Вот что, к примеру, он писал о Ремизове:

«Войдите в моё положение, как смеет этот книжный червь учить какому-то “исконному русскому языку” ну хотя бы меня, с детства знавшего языки наших прежних дворовых. Мужиков самых разных местностей, и нищих и богатых, однодворцев, мещан всяческих званий и положений, базаров, ярмарок, постоялых дворов, уездных трактиров, до самых гнусных из них, странников, странниц – и так далее, и так далее, всего того, вероятно, о чём понятия не имел не только этот мерзкий урод, председатель Вольной Обезьяньей Палаты, но даже никто из современных мне писателей, за исключением, кажется, одного Пришвина».

А ещё в «Материалах» – переписка Ивана Алексеевича с замечательным филологом Петром Михайловичем Бицилли, закончившим свою жизнь в нищете в послевоенной Софии и, что думаю, привлечёт уже, к сожалению, не только истинных почитателей бунинского таланта, но любителей совсем другой литературы. Речь идёт о подборке нецензурных шуточных стихов писателя (конец 1940-х годов), подготовленной Евгением Пономаревым. Наверное, раньше такая публикация была бы просто немыслима. Но ведь это тоже Иван Алексеевич, яростный, негодующий, с жарким, мощным чувством юмора.

Авторы предисловий и комментариев к письмам Жорж Шерон, Максим Шраер, Кит Триббл, Владимир Хазан и Ирина Белобровцева подготовили материалы блистательно. В комментариях к письмам Бунина и Веры Николаевны и посланиям к ним они вернули память об очень многих достойных представителях русской культуры, которым судьба подарила встречи или просто переписку с великим мастером.

«…Как часто писали обо мне: “Какая у Бунина удивительная память! Как помнит он в своём прошлом цвета, запахи, лица, пейзажи” и т.д. Так, да не так: я плохо помню частности пережитого, виденного, зато воспринимаю очень сильно общее, из которого и рождаются мои вымыслы…» Эти строки мы тоже читаем впервые.

Мне кажется, что эти две книги, выпущенные издательством «Русский путь», являются настоящим событием в духовной жизни нашей страны за последние годы.

Виктор Леонидов