Известный специалист по фольклору, генеральный директор Государственного республиканского центра русского фольклора Анатолий Каргин рассуждает о формировании новой мультиэтнической и мультиконфессиональной среды в России и на Западе и о тех вызовах, которые несёт этот процесс. Для сохранения культуры толерантности и гражданского мира России, полагает Анатолий Степанович, нужно создать единое семиотическое пространство, в основе которого должны лежать русский язык и русская культура. Как известно, далеко не все согласны с таким подходом, предпочитая идее «плавильного котла» установку на равноправное сосуществование разных культур – мультикультурализм. Однако всегда «следует выслушать и другую сторону».

Выплеснувшаяся в последние годы на наши города и веси проблема национальной нетерпимости, кульминацией которой стала жёсткая потасовка на Манежной в Москве, давно требовала серьёзного разговора. Это и озвучил президент России Д. Медведев на январской встрече с руководителями верхней и нижней палат российского парламента, а также в последующих своих выступлениях. В качестве мер по улучшению межнациональных отношений он назвал создание современного фольклора, синтетических ценностей, а также призвал не зацикливаться на традициях, поддерживать лучшие черты в русском человеке и т.п.

Сразу оговорюсь, фольклор, традиции – явления весьма тонкие, специфические и могут служить укреплению как толерантности, так и ксенофобии. Другими словами, что касается роли традиций, обрядов, фольклора в формировании толерантного отношения к другим народам, то реальный опыт многих стран свидетельствует фактически об обратном процессе. Правда, весьма завуалировано. «Гости» – выходцы из мусульманских стран, получая вид на жительство в Германии, Франции, Англии или России, не осваивают одновременно и набор культурных традиций аборигенов – они сохраняют и даже пытаются насаждать свои национальные традиции, резко отличающиеся от местных. Возникает конфликт интересов, норм, неписаных правил, на коих и основаны в значительной мере толерантность и уважение. Празднование Курбан-байрама осенью 2010 года в Москве вызвало шок у москвичей славянского происхождения.

Иными словами, благотворное влияние фольклора, традиций на укрепление межнациональной дружбы и добрососедства не доказано ни научными исследованиями, ни реальным опытом, в частности, европейским.

Канцлер Германии Ангела Меркель говорит о «не поддающихся интеграции турках». Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон не скрывает, что «политика мультикультурализма» их подвела, настало время либерализма с «мускулами». «Золотого сечения» мультикультурного общества Британии не удалось найти; мусульманское население растёт в 10 раз быстрее, чем коренное; англичан призвали не выставлять напоказ религиозную символику типа нательных крестов, дабы не осквернять этим чувства иноверцев; во вновь построенных 1600 мечетях проповедуют, помимо прочего, «ненависть и нетерпимость к стране, на чьей земле стоят эти мечети», и т.д. Заявление Кэмерона иначе как знаковым и поворотным не назовёшь – это признание неэффективности национальной политики Британии последних десятилетий.

Другой пример: председатель ПАСЕ Мевлют Чавушоглу, отвечая на вопросы российской журналистки, отметил, что «мигранты и беженцы – постоянный вызов для Совета Европы». Но как турок он считает, что ислам в Германии должен стать государственной религией наравне с христианством. Причину же видит в том, что к мигрантам относились, как ко второму сорту: «Поэтому у них на интуитивном уровне возникало чувство протеста, люди замыкались от внешнего мира, старались сохранить в себе тот внутренний багаж, с которым приехали, держались за свою культуру и религию. Им просто не за что было больше держаться».  По мысли Чавушоглу, идея «плавильного котла» себя исчерпала – хотим мы или не хотим, но мир объективно становится всё более мультикультурным. Сегодня, в эпоху глобализации, нужно создавать «культуру совместного проживания». 

Всё это побуждает весьма осторожно оценивать традиции как безусловный фактор укрепления межнациональных отношений.  Фольклор, национальные традиции эффективны и созидательны преимущественно в моноэтнических условиях, складывающихся в небольших поселениях, сёлах, деревнях, аулах и т.п., то есть там, где понятия «не принято – принято» жёстко контролируются окружением. Эту модель взаимоотношений нельзя механически переносить на мультинациональные и мультикультурные общности современных городов, где задействован совсем иной механизм функционирования культурной традиции. Если в моноэтнических сообществах она больше направлена как бы внутрь сообщества, унифицируя требования, то в полиэтнической среде традиция направлена на утверждение своей исключительности. В первом случае она способствует приобщению человека к своей корневой культуре, во втором – становится средством самоутверждения той или иной этнической группы, когда доминируют настроения собственной исключительности и борьбы за первенство в ряду других культур.

Сегодня в России мы наблюдаем сложную картину межнациональных отношений, которая, разумеется, сложилась не вчера и обострилась не в один момент. Среди основных причин принято называть миграцию (хаотичную и, по сути, неуправляемую) и коррупцию, однако существенную роль играет и вектор национально-культурной политики, которую проводят в некоторых наших регионах. Когда я вижу на международном фестивале фольклора, будь то в Японии, Китае или Испании, государственные ансамбли Татарии, Башкирии, Чечни, Чувашии, идущие на дефиле не под флагом Российской Федерации, а под флагом своей республики, то у меня не возникает вопроса о первичности национального чувства художественной элиты этих республик. Русские в республиках, как правило, в национальных мероприятиях (Сабантуй и т.п.) участвуют в качестве гостей, организуя «свои» праздники и фестивали. В частности, всероссийскую популярность приобрёл ежегодный Фестиваль русской культуры «Каравон» в селе Лаишево Никольское в Татарстане. Так у нас на глазах формируется новая мультиэтническая и мультиконфессиональная среда, и этот процесс сопровождается гражданской нестабильностью на бытовой почве, сменяемостью культурных приоритетов и т.п. 

Между тем особенности исторического становления России позволяют предположить, что в обозримом будущем она не может стать страной со всеобщим равенством культур, удельный вес которых представлен народами с численностью от 50-1000 человек (ительмены, юкагиры и другие) до 85-90 миллионов (русские). В основу культурной доктрины государственной политики должен быть положен принцип этноцентризма (как в Швейцарии, Англии, Германии и других), предполагающий наличие ядра (доминирующей) культуры (языка, религии) при вкраплении в неё многих других культур. Это противоречит ныне объявленной концепции равенства культур. Но гражданский мир и толерантность как признанную норму совместного сосуществования может обеспечить только единый культурный текст, единое семиотическое пространство. Иначе мы неизбежно получим синдром СССР. 

Сегодня нужен пакет законодательных актов, касающихся, во-первых, регулирования создания и деятельности национально-культурных автономий (центров, школ и т.п.). Во-вторых, должен быть отменён печально известный 131-й ФЗ в части, касающейся разделения культуры на федеральную, региональную и муниципальную, то есть восстановление вертикали соподчинения культуры и искусства. Данный закон делает бессмысленными все усилия по формированию единого культурного пространства, ибо оно сегодня развивается в прямо противоположном направлении; формируется клочковатое, мозаичное, с обособленными целями, задачами и финансами пространство.

Законодательно должен быть введён обязательный экзамен по русскому языку для всех лиц, въезжающих в Россию на работу, на постоянное место жительства. Незнание языка – первый фактор динамичного формирования иноэтнических структур, в том числе в сугубо русских областях, сёлах и городах. Реальная необходимость в общении, в трудоустройстве диктует стремительный рост контр-русских образований и акций, так или иначе вступающих в противоречие с русскими традициями.

Следующим шагом – думается, самым сложным – является усиление роли русской этнокультуры в системе всеобщего образования. Во всех школах, в том числе в национальных республиках, должны быть введены уроки по русской культуре, общерусской истории, русскому искусству. Сложившаяся практика даёт право изучать или мировую художественную (где русской отводится незначительное место), или культуру республик, рассматривая русскую культуру фактически как культуру другого государства. Необходимы специальные гранты на научное изучение современных процессов в этнической культуре русских в условиях реально складывающегося «этнокотла», где русская культура становится одним из «ингредиентов».  Наряду с созданием центров татарской, чувашской, мордовской и т.п. культур надо создавать центры русской культуры, например, на правах филиалов Государственного республиканского центра русского фольклора. Центр русского фольклора, созданный по инициативе Министерства культуры РСФСР в конце 80-х годов ХХ столетия, должен получить дальнейшее развитие как федеральное комплексное научно-исследовательское, творческое и издательское объединение с возложением на него функции по организации мониторинга процессов, происходящих в русской культуре на территориях России.

Усиление роли культуры в формировании толерантности, безусловно, каждый поймёт по-своему. В том числе и призыв президента создавать современную русскую культуру, не зацикливаться на традициях, начинать с чистого листа; прошлое отложить в сторону и творить новые синтетические ценности. Не будем излишне щепетильными в терминологических изысках. К сожалению, в жизни всё куда сложнее и опаснее. Нельзя дружбу народов восстанавливать без традиций, без точного понимания сложившейся ситуации, без выявления причинно-следственных связей. За два десятилетия (!) система социализации (нравственной, политической, трудовой и т.д.) подрастающего поколения в России пришла в негодность. Школа официально дистанцировалась от воспитания, ограничив свою задачу обучением.  Культура, понимаемая как отрасль, возглавляемая соответствующими министерствами, департаментами, управлениями, комитетами, не может в принципе на общенациональном уровне решать такую масштабную задачу. Госструктуры могут и, видимо, должны способствовать, помогать, создавать соответствующий фон и давать установки. Не более того. Толерантность формируется всем контекстом жизни социума. Тем, что человек видит, слышит, читает, тем, что говорят и обсуждают в семье, на работе, в институте; тем, какие ценности общество объявляет приоритетным. Если же с экранов телевизоров сутками показывают жестокость и насилие, и при этом идут бесконечные сказочные сюжеты о работе нашей милиции, прокуратуры, то, «соединяясь в одном флаконе», всё это создаёт ощущение своеобразной социальной корриды. А так как наши юные граждане не научены искусству тореадоров, то они сразу же становятся жертвами. Если не в физическом, то в моральном плане. 

Таким образом, чтобы возродить сникшую дружбу народов и толерантность, нужно выработать системный взгляд на проблему, а уж затем принимать серьёзные политические шаги с использованием экономических, культурных, юридических мер. Это не значит, что культура окажется в стороне.

Культура – важнейший инструмент в политической жизни, в социальном развитии, в нравственном и гражданском становлении общества. Но любой инструмент, если неумело им пользоваться, как известно, может нанести тяжкие увечья. 

Анатолий Каргин, газета «Культура», специально для портала «Русский мир»