Писатель Алексей Варламов обошёл все дискуссионные площадки IX Ассамблеи Русского мира, которая в 2015 году посвящена ценностям русской литературы. О том, что дала современному литературному процессу Ассамблея, почему надо принуждать к чтению и как ориентироваться в литературном потоке в интервью порталу «Русский мир» рассказывает ректор Литературного института имени А. М. Горького Алексей Варламов.
– Если ёмко, все дискуссии и споры о литературе на IX Ассамблее Русского мира были о чём?
– Для меня ключевой тезис, который прозвучал как диагноз состояния умов и современной литературы, ‒
«Зачем физику Наташа Ростова?» Ещё главнее ‒ ответ на него, который дают современные школьники: «Зачем Наташа Ростова физике?».
– Как писателя, чем вооружают Вас эти вопросы и ответы?
– Вопрос прямо признаёт, что дети не читают, а их ответ на вопрос не только и не просто поставил под сомнение главное достояние российского образования — учителя. Он указал на отводимое место литературе — в прихожей цивилизации.
– Какой выход из этого непростого положения Вы видите?
– Я считаю, что стоит открыто признать: надо принуждать к чтению. Хочешь ‒ не хочешь: читай! Чтобы не быть тупицей, чтобы сделать карьеру, чтобы просто быть образованным и культурным человеком. Я в этом смысле вспоминаю своего сына, который говорит, что он не может учить английский язык, потому как его, видите ли, унижают английские артикли. Я ему отвечаю: «У меня в детстве в школе № 15 в Москве была учительница английского языка, которую мы боялись как огня, а английский язык ненавидели. Она нам говорила: "Лучший способ выучить английский язык ‒ наказание"». И была верна себе: мы говорили по-английски, но только по 6-й класс включительно. В 7 классе к нам пришла более либеральная учительница, и всё кончилось. Мы, как и все в СССР, учили английский язык, но перестали на нём говорить. Я же о своей первой учительнице английского языка вспомнил в зрелом возрасте, в США. Туда я приехал читать курс по русской культуре и литературе. В том числе своим бывшим и нынешним соотечественникам, но на английском языке. Вот где пришлось вспомнить школу наказания изучения иностранного языка. Меня как котенка в воду окунули в чуждую языковую среду. И что всплыло? То, что сильнее запомнилось. А легче и прочнее запомнилось то, к чему принуждали. Да, механически, но на уровне подсознания запомнилось не так уж мало. Достаточно для того, чтобы погрузившись в языковую среду, заговорить на её языке и быть понятым. Так устроено наше сознание и память: сильнее и четче запоминается то, что труднее дается.
– Разве через принуждение культура может стать частью свободной личности, а человек ‒ личностью культурной?
– А что такое культура? Увы, культура ‒ это не наследственная память. Её не передашь, как приданое или родовой герб, наследнику. Культура ‒ это система запретов и принуждений. Как их передать? Разными методами и способами, включая разумное ‒ мотивированное и аргументированное ‒ принуждение. Разумеется, речь не идет о муштре, тем более о моральном насилии или провоцировании зубрежки. Но стесняться социального навязывания оценок и культурных стереотипов ‒ античной культуры, средневековой философии воздержания, высокой морали русской культуры и литературы ‒ не надо. Они ‒ достояние человеческой культуры, обретённой через жесточайшие ограничения.
– Как современным школьникам и студентам ориентироваться, что интересного происходит в современной литературе?
– Всё просто: тут Глобальная сеть ‒ верный помощник. Всё достойное, что идёт в литературном процессе, идет через Интернет, через социальные сети. Сеть открыла Евгения Водолазкина. Социальные сети любят Захара Прилепина. В Сеть выкладывается всё, что есть интересного и достойного для чтения. Другое дело, как разбираться в литературных потоках и понять, что твоё, а мимо чего можно пройти. Но это всегда было и останется делом вкуса и пристрастий.
– Для Вас в чём заключается новизна нового литературного процесса?
– Сегодня нет традиционного деления на жанры ‒ военная, деревенская, социальная, лирическая, производственная или какая иная проза. Я разделяю мнение части литературных критиков о том, что условно литературу можно разделить на массовую, модную и артхаусную. Эта множественность литературы диктует и множественность её русского языка, что хорошо. Значит, живём, растём и развиваемся.
– Себе Вы отводите место какого писателя?
– Одиночки. Сегодня в литературном процессе каждый сам за себя. Время литературных группировок, как традиционных жанров, тоже ушло или уходит. Каждый к своему читателю, а сегодня всё чаще говорят «к своей целевой аудитории», идёт своим путем.
– Каким Вы видите Вашего читателя?
– Я его всегда представляю, когда пишу конкретную вещь. А какой он вообще, мой читатель, ‒ не знаю. И стараюсь о нём, если честно, особо не думать. Мешает. Такое целеполагание отвлекает от работы и, по-моему, от поиска смыслов.
Ученики старших классов Лицея имени М. В. Ломоносова (г. Хвасонг), совершили вдохновляющую и необычную поездку в город Чхонан, где расположен частный музей Анны Ахматовой — уникальное культурное пространство, созданное профессором-физиком Хван Ун Хаком. 
Архаичные корни без труда можно обнаружить в современной лексике. Например, привычное слово «маникюр» содержит древнейший элемент, позволяющий обнаружить общее в самых разных словах. 
Чехова играют почти во всех аргентинских театрах, а продажи романов Достоевского в местных книжных магазинах опережают местную и зарубежную классику. Об этом «Русскому миру» рассказал известный переводчик и исследователь русской литературы, президент Аргентинского общества Достоевского Алехандро Ариэль Гонсалес. 
Продолжая тему «естественного билингвизма», мы поговорили с двумя преподавателями русского языка как родного в Швеции, Надеждой Абрамовой и Сабиной Маммедовой. Обе выросли в многоязычных странах, в Армении и Азербайджане соответственно, а теперь используют этот бесценный опыт в своей педагогической практике. 
Профессор Джон Стюарт Дюррант, почётный консул России в Сент-Джонсе (Канада), должен был участвовать в недавней XVII Ассамблее Русского мира, но по состоянию здоровья не смог этого сделать. В своём выступлении на Ассамблее он хотел рассказать историю семьи простой русской женщины, оказавшейся волею судьбы в Канаде, но не забывшей свою родину. 
В предложении сочетания «позднее(,) чем» и «позже(,) чем» чаще всего являются частью сопоставительного или сравнительного оборота. Чтобы не ошибиться с пунктуацией при использовании этих конструкций, важно обращать внимание на наличие или отсутствие частицы не перед ними. 
В крупнейшей частной школе Габона учатся 8300 учеников. А воспитывает их, опираясь на принципы российской системы образования, выпускник физфака МГУ Жан-Реми Жюль Мбеле. В интервью «Русскому миру» он рассказывает о том, как «русская строгость» помогает ему быть лидером в Африке. 
