– Он поддержал русский язык и литературу, но не дал толчка к созданию литературы. 

Год литературы – всё же государственная программа, и я не уполномочен подводить именно её итоги, поэтому подчеркну: всё это моё частное мнение и видение.

– Вы входили в число людей, которые принимали решение о проведении в 2015 году Года литературы? 

– Не совсем так. Меня пригласили на известное заседание Президентского совета, проходившего в РУДН в конце 2013 года, где и была сформулирована идея о Годе литературы. Её поддержал президент страны. А дальше получилось то, что получилось. Литераторы и писатели ждали бюджетных денег на свои проекты, а государство – творческой активности деятелей литературы и культуры. На этих взаимно напрасных ожиданиях год и закончился. 

– В течение 2015 года, действительно, прошло много литературных фестивалей, конкурсов, концертов. Правда, многие из них проводились и раньше. Элемент паразитирования чиновников на местах, желавших поставить «галочку», всё же портит впечатление от Года литературы. 

Да, успешными были многие флэшмобы, например, по массовому публичному чтению Чехова и Толстого – в теле- и радиоэфире, на концертных и иных площадках. Здорово. Эффектно. Но что за медийными блёстками? Пока ничего, кроме двух противоречащих друг другу процессов: идёт болезненный процесс противостояния большой литературы и коммерческой литературы, а за ним маячит ещё один – тотального вымывания смыслов. Год литературы в этом плане дал надежду на развитие и сохранение большой литературы, но тем и ограничился.     

 

– О необразованности речи не идёт. В министерстве культуры, например, работают люди с хорошим образованием, порой и с двумя-тремя. Полагаю, и Год литературы эту проблему обнажил: речь всё же идет о соотношении запросов на литературу и массовую культуру или масскульт. Тут надо тщательно расставлять приоритеты. И это – один из итогов Года литературы. Вторая проблема – кампанейщина чиновничества. Она никуда не делась. И это уже общественная проблема. Третья – неготовность писательской среды зарабатывать деньги. 

– В чём это проявляется? 

– Простой и близкий мне пример – ситуация с литературными площадками в музеях. Вернее, с их отсутствием, хотя любой директор музея будет только рад видеть в музейном пространстве писателей и поэтов. Что происходит на практике? Литература как добытчик денег сегодня – это что-то ругательное. Настолько, что говорить о прибыли от литературных проектов невозможно. Но музей – бюджетное учреждение, оно зимой отапливается, вечером освещается, у него есть служители, которые получают зарплату. Поэтому проведение в музее бесплатных мероприятий – это убыток. Почему же бюджет, кстати, скудный, должен выступать спонсором, например, литературных вечеров или творческих встреч с писателями? 

Считаю, даже Литературный музей не имеет на это права. Он не является самостоятельной фигурой, он – государственное учреждение.  Деньги идут, как правило, из бюджета, и предполагается, что они окупаются, по крайней мере, за счёт входных билетов. Поэтому нормальным было бы существование литературных проектов в формате мероприятий, оплачиваемых теми же входными билетами. Увы, так сложилось: не принято. Писатели, литераторы и поэты полагают, что это слишком высокая цена для того, чтобы прийти на литературный вечер. 150 рублей – входной билет в Литературный музей – большая цена для взрослого посетителя? 

– Только так его удастся со временем сформировать у читателя, чем всегда занималась русская литература. Позволю себе ещё бытовой пример. Есть литературные кафе, где посетители тратят денег гораздо больше. А вот за входной билет на литературный вечер, стоящий несопоставимо меньше, платить не принято. Почему? Вот где-то здесь должно возникнуть понимание, что за всё надо платить.