Итоги 2015 года – Года литературы в России – в рамках заседания Зиновьевского клуба, собравшего на зимние интеллектуальные «посиделки» писателей и литературную общественность страны, в интервью «Русскому миру» подводит старший научный сотрудник Государственного литературного музея Павел Фокин.
– Павел Евгеньевич, если сжато, в чём для Вас главный итог Года литературы в России?
– Он поддержал русский язык и литературу, но не дал толчка к созданию литературы.
Год литературы – всё же государственная программа, и я не уполномочен подводить именно её итоги, поэтому подчеркну: всё это моё частное мнение и видение.
Фото: vmdaily.ru
– Вы входили в число людей, которые принимали решение о проведении в 2015 году Года литературы?
– Не совсем так. Меня пригласили на известное заседание Президентского совета, проходившего в РУДН в конце 2013 года, где и была сформулирована идея о Годе литературы. Её поддержал президент страны. А дальше получилось то, что получилось. Литераторы и писатели ждали бюджетных денег на свои проекты, а государство – творческой активности деятелей литературы и культуры. На этих взаимно напрасных ожиданиях год и закончился.
– Но всё же позитивные события были?
– В течение 2015 года, действительно, прошло много литературных фестивалей, конкурсов, концертов. Правда, многие из них проводились и раньше. Элемент паразитирования чиновников на местах, желавших поставить «галочку», всё же портит впечатление от Года литературы.
Да, успешными были многие флэшмобы, например, по массовому публичному чтению Чехова и Толстого – в теле- и радиоэфире, на концертных и иных площадках. Здорово. Эффектно. Но что за медийными блёстками? Пока ничего, кроме двух противоречащих друг другу процессов: идёт болезненный процесс противостояния большой литературы и коммерческой литературы, а за ним маячит ещё один – тотального вымывания смыслов. Год литературы в этом плане дал надежду на развитие и сохранение большой литературы, но тем и ограничился.
– Чего нам недостает, чтобы вернуть литературе былое влияние и статус?
– О необразованности речи не идёт. В министерстве культуры, например, работают люди с хорошим образованием, порой и с двумя-тремя. Полагаю, и Год литературы эту проблему обнажил: речь всё же идет о соотношении запросов на литературу и массовую культуру или масскульт. Тут надо тщательно расставлять приоритеты. И это – один из итогов Года литературы. Вторая проблема – кампанейщина чиновничества. Она никуда не делась. И это уже общественная проблема. Третья – неготовность писательской среды зарабатывать деньги.
– В чём это проявляется?
– Простой и близкий мне пример – ситуация с литературными площадками в музеях. Вернее, с их отсутствием, хотя любой директор музея будет только рад видеть в музейном пространстве писателей и поэтов. Что происходит на практике? Литература как добытчик денег сегодня – это что-то ругательное. Настолько, что говорить о прибыли от литературных проектов невозможно. Но музей – бюджетное учреждение, оно зимой отапливается, вечером освещается, у него есть служители, которые получают зарплату. Поэтому проведение в музее бесплатных мероприятий – это убыток. Почему же бюджет, кстати, скудный, должен выступать спонсором, например, литературных вечеров или творческих встреч с писателями?
Считаю, даже Литературный музей не имеет на это права. Он не является самостоятельной фигурой, он – государственное учреждение. Деньги идут, как правило, из бюджета, и предполагается, что они окупаются, по крайней мере, за счёт входных билетов. Поэтому нормальным было бы существование литературных проектов в формате мероприятий, оплачиваемых теми же входными билетами. Увы, так сложилось: не принято. Писатели, литераторы и поэты полагают, что это слишком высокая цена для того, чтобы прийти на литературный вечер. 150 рублей – входной билет в Литературный музей – большая цена для взрослого посетителя?
– Доступная. То есть Вы полагаете, всем заинтересованным сторонам надо менять мышление?
– Только так его удастся со временем сформировать у читателя, чем всегда занималась русская литература. Позволю себе ещё бытовой пример. Есть литературные кафе, где посетители тратят денег гораздо больше. А вот за входной билет на литературный вечер, стоящий несопоставимо меньше, платить не принято. Почему? Вот где-то здесь должно возникнуть понимание, что за всё надо платить.
В 2014 году судьба гражданина Франции Франсуа Модеме совершила крутой поворот: он уехал в Донбасс, чтобы защищать там ценности Русского мира. А потом остался в России и вновь круто поменял судьбу: закончил Московскую консерваторию и стал солистом Самарского театра оперы и балета. 
Но насколько эффективна культурная дипломатия сегодня? Может ли она преодолеть растущую многополярность мира и стать инструментом взаимопонимания? Эти вопросы обсудили ведущие эксперты в рамках Петербургского международного экономического форума – 2025. 
Можно ли сочетать культурные традиции страны и её международную конкурентоспособность? Культурный код как актив, влияющий на мышление и поведение. Культурная идентичность как основа для инноваций и экспортного потенциала – эти темы обсудили участники Петербургского международного экономического форума – 2025. 
В Италии неожиданно возродился интерес к коллективу «CCCP Fedeli alla linea» («СССР – верны линии»). И хотя панк-рокерам уже далеко за 60, они вернулись на большую сцену с триумфом. В далёком 1989 году группа давала концерты в Москве и Ленинграде, а свою музыку итальянские музыканты определяют как «филосоветский панк». 
100 лет назад на берегу Чёрного моря в урочище Артек был открыт одноимённый лагерь-санаторий для оздоровления советских детей. После войны «Артек» станет огромным международным детским центром, а все, кому повезло там побывать, навсегда останутся артековцами, воспоминая эту пору как одну из самых ярких в своей жизни. 
