О том, какой будет концепция национальной политики в России, как противостоять созданию гетто и почему россиянам надо избавляться от привычки к оседлости в интервью «Русскому миру» рассказывает директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков.

– Валерий Александрович, миграционные потоки в будущем будут расти?

– Для начала важно осознать, что за 15-20 лет этнический состав российских мегаполисов, особенно Москвы и Санкт-Петербурга, изменился настолько, что, пожалуй, это самые большие изменения за всю городскую историю России. И тут важна эффективная власть, способная этими потоками грамотно управлять. Ведь можно иметь 0,5% мигрантов, как было в карельской Кондопоге, но, не имея власти, её в городе подменяла администрация местного заводика, а милиция была коррумпирована как раз двумя-тремя десятками приезжих. И поиметь погром. Это его рецепт. 

– Но, может быть, важно и тревожно растущее число мигрантов? Ведь если раньше они интегрировались, то сегодня сменяют друг друга вахтовым методом. Например, киргизско-узбекские дворники, в среде которых растут как внутренние поборы в пользу «землячеств», так и их избиения и убийства со стороны москвичей-националистов.

– Я бы эту категорию мигрантов отнёс не к тревожным, а к отрадным проблемам. Не будь их, Москва зимой была бы как Петербург, где нельзя пройти даже по Невскому проспекту, утонула бы в снегу. Другое дело, что службы ЖКХ имеют с мигрантов доход, недоплачивая им, что преступно. А вот преступность среди мигрантов, если ею не манипулировать, не выше, чем среди местных. Да, есть преступники-гастролёры из регионов России, из Грузии, Армении. Есть наркотрафик, связанный со среднеазиатскими мигрантами. Но это криминальные проблемы. Десятки тысяч бесправных работяг к ним отношения не имеют. Риски, которые с мигрантами связаны: проблемы здоровья, санитарии, сбыт контрафакта, – эта система рисков на порядок ниже, чем позитивные перемены, блага и услуги, которые дают мигранты. Достаточно увидеть, кто строит «Москву-сити», транспортные развязки и жильё в столице.  

– Но статистика драк в метро, электричках, общежитиях, в том числе со смертельным исходом, стычки между мигрантами – статистика по всем показателям, по данным МВД растёт.   

– А так строились и Америка, и Израиль: каждая волна миграции не достигает того статуса как основное население, которое вначале отторгает мигрантов. Более того, новая волна миграции уступает предыдущим волнам, которые, прижившись, выступают эксплуататорами, наркобаронами и паханами по отношению к предыдущей волне – по уровню жизни, доходам, статусу. На продовольственных рынках азербайджанцы и узбеки принуждают к подневольному труду своих же. Были попытки обратить людей в рабство. Или в том же бизнесе, связанном с частным извозом, – и на такси, и в маршрутных такси кавказцы «кидают» своих же водителей-земляков, имея с них сверхдоходы. Единственное, что наладилось, – система денежных переводов в СНГ. Хотя бы здесь мигранты не облагаются «данью». А в целом они попали под перекрёстный огонь – бесправия перед местными властями, населением и своими же «земляками». Вот для чего нужна и разрабатывается правительственная концепция их врастания в наше общество.

– Насколько действенен механизм учёта мигрантов?

– Проблема контроля и учёта есть. Она порождена не мигрантами, а неработающими законами. Учёт тормозят работодатели, которые прячут у себя на стройплощадках или в коттеджах за заборами сотни, если не тысячи людей, не сообщая о них, чтобы не платить налоги. Поэтому к стенке ставить и ноги расставлять на ширине плеч, показывая их по телевизору, надо не мигрантов, а наших толстосумов, устроивших подпольные притоны, цеха и ночлежки для них. Ни один такой работодатель пока ответственности не понёс. Это чревато двумя вещами. Первое – угроза реванша. В Москве подрастают дети мигрантов, которые видят, кто унижает их родителей. Когда у них проявится чувство реванша, тогда, как Париж, мы тоже поимеем проблемы, которых ещё можно избежать. Второе – звать будем – никто не поедет, кроме разнорабочих. Сейчас мы заговорили об инновациях. Мы, что, с двумя-тремя Нобелевскими лауреатами эту проблему решим? Или «инновационного» Гуса Хиддинка наймём? Чудес, как доказал опыт Хиддинка в футболе, не бывает. Нам нужно 10-20 тысяч молодых людей, чтобы они сюда приехали как гастарбайтеры и внедряли инновации. А какой американский бизнесмен сюда поедет, если у нас людей с чёрным цветом кожи колошматят? Я уж не говорю о латиноамериканском или китайском бизнесе. 

– Получается, что мигранты вынуждены создавать «слободки» или гетто наподобие бывшей Черкизоны в Москве, чтобы оградить себя от такого «гостеприимства»?

– Пространственная сегрегация или образование этнических кварталов – это явление, прошлых эпох. Гарлем в Нью-Йорке возник до Второй мировой войны. Сегодня он почти исчез, пройдя через джентрификацию (jentri, англ. – активация, мобильность. – Прим. ред.), то есть обуржуазился. Если 20 лет назад сразу за Колумбийским университетом начинался Гарлем, сегодня там построено несколько кварталов, где живёт профессура и студенты. Многие мегаполисы принимают меры к изживанию системы гетто, позиционируя себя как города без язв и удобные для жизни. Преодолеть это не так просто: Вашингтон, Балтимор, Шанхай или латиноамериканские мегаполисы – тому подтверждение. Счастье нашей страны в том, что у нас гетто не было просто потому, что не было рынка жилья. Теперь рынок есть, но способствовать созданию рынка жилья, на котором люди тяготели бы друг к другу по расовому, религиозному или этническому принципам, было бы самоубийственно. И задача №1 создаваемой нами концепции – избегать этнических анклавов в мегаполисах. 

– Но стихийно мигранты селятся компактно. 

– Да, компактность как тенденция намечается. Но у нас не возникнут поселения по типу чайна-таун. Исторически другая культура соседства – через «слободки», которые потом адаптируются. Так что у нас среднеазиатский или какой-то ещё этнический квартал – это фантомные страхи. Вот для малых городов такая проблема есть. Несколько лет назад Адлер был многонациональным, а сейчас процентов на 80 стал армянским. Музыка, речь, надписи говорят о том, что город обрёл этнически эксклюзивный характер. Это проблема. Всё-таки страна, по-простому говоря, должна перемешивать население, чтобы сохранять интернациональный дух. Поэтому, как учёный, я приветствовал бы пространственную подвижность россиян как профилактику от национализма. 

– Почему российское общество так немобильно?

– «Где родился, там сгодился» – это в подсознании. Потом есть две причины мобильности – как процесс модернизации и как вынужденная миграция. 9 из 10 американцев умирают не там, где родились, меняя место жительства по 3-5 раз за жизнь. Такая мобильность развития нам нужна. Если её не будет, про модернизацию и инновации можно забыть. А вот вторая мобильность – вынужденная – это бегство от бедности. Такая мобильность завтра же прекратится, если откроются другие возможности, как они открылись у молдаван и украинцев. Они чаще едут на заработки уже не в Россию, а в страны ЕС, но это не означает, что молдаване и украинцы мобильны. Наша задача – сделать мобильной внутреннюю миграцию, чтобы успешнее развиваться и чтобы снизить риски от внешней миграции. 

Интервью взял Антон Самарин