Скромное обаяние рабочего класса
Несколько дней назад, пытаясь войти в собственный подъезд, я обнаружил у дверей неграмотно построенную баррикаду. Как вскоре выяснилось, киргизские рабочие, которые делают ремонт, закончив свой трудовой день, не удосужились убрать за собой. Вообще-то понять их можно: после многочасового, плохо организованного изнурительного труда сил на уборку рабочего места просто не остаётся. Да и культура вчерашних жителей кишлаков не такова, чтобы приучить их к требованиям городской жизни.
С культурой вообще проблема: недавно на той же стройке, в которую уже больше года как превратился двор моего дома, я наблюдал попытку двух работников протащить тачку с мешками через калитку. Проблема была в том, что мешки не проходили в проём – они были больше него примерно в два раза. Рабочие упорно толкали тачку, а она застревала. Наконец тачка прошла сквозь калитку, но без половины мешков, содержимое которых рассыпалось по асфальту. Там оказался мусор. Нужно было что-то делать. Поняв свою ошибку, ремонтники бросились убирать, но только тот мусор, который в итоге оказался с внутренней стороны калитки. Тот, что лежал снаружи, видимо, принадлежал теперь другому ведомству или другой бригаде, так что его оставили на всеобщее обозрение.
Эта сцена в очередной раз укрепила меня в убеждении, что преподавание геометрии в школе, вопреки мнению скептиков, имеет самое практическое значение. Киргизские гастарбайтеры, которые, видимо, уже не застали советской школы, подобных знаний не получили, а потому и не справились с простейшей задачей по перемещению груза. Судя по практическим результатам, реформа образования в Киргизии продвинулась значительно дальше, чем в нашей стране.
В те самые дни, когда я наблюдал ремонтные работы в своём дворе, президент России Дмитрий Медведев говорил о необходимости возродить профессионально-техническое образование, сделать его престижным и качественным. Президент сетовал, что в массовом сознании образ рабочего стал связываться не с квалифицированным специалистом, а с гастарбайтером. Задача обновления профессионального образования и в самом деле очень актуальная, тем более, что, если говорить честно, особым престижем ПТУ и в советское время не пользовались. Разумеется, училища были разные, а потому разнилась и их репутация. Но в целом престиж профессионального образования в СССР был невелик, в отличие от высшего, к которому стремилось всё больше народу.
Не удивительно, что после разрушения советской системы высшее образование часто стало рассматриваться как последний шанс, который получают на выживание депрессивные регионы с разрушающейся промышленностью. Губернаторы всячески поощряли создание новых вузов, а особенно открытие у себя филиалов столичных университетов, так что на фоне падающей экономики (и соответствующего снижения спроса на специалистов) число студентов и выпускников стремительно росло. Отчасти это оправдывалось изменением социально-экономической структуры общества: многие специальности просто не существовали в СССР, были не слишком востребованы или не особенно престижны – теперь ситуация менялась и возникал дополнительный спрос на дипломированных специалистов. В итоге, однако, предложение стало многократно опережать спрос, а наиболее престижные – в массовом сознании – специальности юристов и экономистов оказались и наименее востребованными. Даже в стране, где численность управленческого персонала увеличивается в обратной пропорции к масштабам производства, есть некоторые объективные пределы, ограничивающие численность белых воротничков. Ведь всех этих управленцев так или иначе должны прокормить «синие воротнички».
А как раз с подготовкой «синих воротничков» дело обстояло из рук вон плохо, поскольку система ПТУ, в отличие от вузов, престижем не пользовалась, искусственным образом не поддерживалась. Предприятия поспешили закрыть свои учебные центры как обузу, мешающую им получать прибыль. Да и сама промышленность закрывалась. Заводские цеха приходили в запустение либо превращались в торговые павильоны. Не удивительно, что в 2000-е годы, когда промышленный рост возобновился, работать было некому. Неквалифицированным трудом занялись несколько миллионов гастарбайтеров, учить или заниматься повышением культурного уровня которых никто не собирается. Ни работодатели, ни власти даже не задумываются о преподавании им русского языка, хотя многие из них приехали в Россию надолго, а некоторые уже сумели обзавестись российским гражданством. Какая уж тут геометрия!
Что касается квалифицированного труда, то им занималось старшее поколение, сохранившее трудовые и профессиональные навыки ещё с советского времени. Пока на предприятиях оставались в достаточном числе работники предпенсионного возраста и работающие пенсионеры, о подготовке кадров можно было не заботиться. Увы, со временем не поспоришь. Прошло несколько лет – и директора предприятий обнаружили: скоро работать будет некому.
Вот тут-то и забили тревогу. Где новый рабочий класс? Куда делся престиж рабочих профессий? Что случилось с профессионально-техническими училищами? Зачем нам столько специалистов с высшим образованием, если на них нет спроса? При этом бизнес не проявляет особой готовности инвестировать средства в подготовку кадров, надеясь переложить эту заботу на государство. А правительство как всегда решает начать с идеологии.
Для того чтобы восстановить престиж рабочих специальностей, нам нужны соответствующие фильмы и телепередачи. Улицы Москвы уже украсились постерами с изображением рабочих и техников в чистеньких спецовках, рассказывающих о том, какие замечательные профессиональные возможности открывает для них жизнь в столице. Несомненно, уже выделены соответствующие бюджеты, так что в дополнение к фильмам о честных ментах мы получим в ближайшее время ещё и сериалы о непьющих слесарях и механиках. Жизнь самих слесарей и механиков, как пьющих, так и непьющих, от этого, увы, радикально не изменится. А чем кончаются подобные кампании, можно судить по тому, насколько выросла популярность милиции после того, как производство сериалов было поставлено на поток.
Нет ничего плохого в том, что власти стремятся развивать систему профессионально-технических училищ, но настораживает, что мыслится это как своего рода альтернатива «избыточному» развитию высшего образования. Ведь, в конце концов, нет никакого закона, запрещающего выпускникам вузов наниматься на рабочие специальности, а мировой опыт показывает, что «избыток» образования на качестве труда сказывается только положительно. Престижность рабочих специальностей определяется не пропагандистскими усилиями и даже не только зарплатой, а количеством хороших рабочих мест, обеспечивающих интересный труд, карьерный рост, общественный вес. Создание таких рабочих мест – результат комплексной социальной и экономической политики, долгосрочных инвестиционных программ, направленных на реструктурирование отечественного хозяйства.
Если таких программ не будет, деньги, выделенные на восстановление системы профессиональных училищ, будут затрачены впустую. А свои локальные потребности в подготовке кадров частный бизнес должен решать за свой собственный счёт. Перекладывать такую работу на государство – всё равно, что забивать гвозди микроскопом. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет – если микроскоп всё равно чужой.
Что касается престижа рабочих специальностей, то определяет его не кино, а жизнь. В советском обществе политический статус рабочего был достаточно высок, в соответствии с официальной идеологией, представлявшей СССР «пролетарским государством». Правда, главная привилегия рабочего состояла в возможности перестать быть рабочим, поступив по квоте в университет либо сделав партийную карьеру.
На Западе уважение общества к рабочему (и уважение рабочего к самому себе) определяется его способностью заставить работодателя считаться с собой, остановить производство в ходе забастовочной акции, продемонстрировать силу организованного профсоюзного движения и своей политической партии. Именно этими действиями или способностью к ним определяется престиж рабочего класса при капитализме. Знакомые мне активисты свободных профсоюзов не испытывают никакой проблемы со своим социальным статусом и гордятся своей принадлежностью к классу.
Только вряд правительство выделит деньги, чтобы снимать про них кино.
Борис Кагарлицкий