Осенью 1919 года, в сентябре и октябре, между Красной и Белой армиями развернулись тяжёлые бои, которые предопределили исход Гражданской войны. Именно в эти два месяца белые предприняли последнюю попытку добиться перелома; как выяснилось позже – тщетно.

Армия Юденича наступала из Прибалтики на Петроград и в середине октября вышла на ближайшие подступы к городу. Разгромленные ещё летом войска Колчака к тому времени были отброшены за Урал, и единственной силой, которая могла противостоять основным частям Красной армии, были Вооружённые силы юга России (ВСЮР) под командованием генерала Деникина. Но именно бои, развернувшиеся в сентябре-октябре 1919 года в районе Орла, стали началом конца белых армий, а с ними и всего антибольшевистского проекта – Белого движения в России.

Нельзя сказать, что это поражение было изначально предрешено – в момент наивысших успехов своих противников красные контролировали только Центральную Россию, и белые войска, получая финансовую и военную поддержку от стран Антанты, могли с оптимизмом смотреть в будущее. В результате развернувшихся с июля 19-го года боёв, захватив Киев, Одессу и Курск, в первой половине октября войска Деникина заняли Воронеж и Орёл и вышли на дальние подступы к Туле – последнему крупному промышленному центру на пути к Москве. Южный фронт большевиков рушился, настрой же белых был очень серьёзным. «Момент этой решительной борьбы, по-видимому, наступил. В сущности, у Орла бой идёт непосредственно за Москву. Это, конечно, вздор – все эти приготовления к обороне московских пригородов и к защите Кремля. Вероятнее всего, что даже для защиты Тулы желающих уже не найдётся», – писал в октябрьских «Вечерних огнях» известный публицист Иван Солоневич.

Однако уже в середине октября положение белых армий значительно ухудшилось. Успехи Северо-Западной армии, имевшие к тому же региональное значение, закончились: уже в ноябре она была вновь оттеснена в Эстонию. Под лозунгом «Все на борьбу с Деникиным!» большевики сумели организовать сопротивление и наступавшим с юга войскам. Правительство Ленина, заключив перемирие с поляками и отбросив Колчака далеко на Восток, бросило против них все силы Южного и часть сил Юго-Восточного фронтов. Тылы же белых были разрушены рейдом Махно. Ситуация, таким образом, зеркально переменилась. Создав трёхкратное численное преимущество, войска красных под командованием Егорова к концу октября разгромили части Добровольческой армии южнее Орла. Вследствие начавшего отступления зимой 1919–1920 гг. белые потеряли Киев и Донбасс. Дальше события развивались стремительно: уже в марте 1920 года, во многом из-за разложения Кубанской армии, входившей в состав ВСЮР, остатки Добровольческой армии откатились в Новороссийск, а в конце месяца эвакуировались в Крым.

Поражение под Орлом стало не только и не столько военной катастрофой. С началом отступления в Белой армии произошёл тот духовный надлом, который привёл к фактическому разложению многих её частей и, как следствие, к невозможности удерживать фронт.

Впоследствии о Белом движении будет сказано много красивых патетических слов. «Воины Белой армии, к какому бы слою они ни принадлежали: аристократы ли по рождению, крестьяне, казаки, дворяне, горожане, – истинные сыны России, аристократы духом, её душа. И Россия признаёт это и закрепит почётно: впишет славные имена в великую Золотую книгу Российской Чести», –  писал Иван Шмелёв. Но реальный проект, со своей национально-государственной «плотью» и «кровью», был проигран именно осенью 19-го.

Добровольческая армия, ставшая основой Белого движения, – не просто военная организация, не офицерская хунта. Это была в полном смысле слова военная сила, сплочённая идеей спасения России, – в «идеологическом компоненте» она вряд ли уступала Красной гвардии. Отсюда и знаменитые «психические» атаки (отнюдь не выдумка авторов фильма «Чапаев» – в такие атаки без единого выстрела добровольческие части ходили с самого начала движения), и намерение Корнилова идти на Москву с 10-ю тысячами бойцов (которых, впрочем, он так и не смог набрать). Конечно, белые войска состояли далеко не только из хорошо мотивированных частей. Во многом поражение было предопределено именно отсутствием достаточного количества стойких солдат. Идеализм и моральная сила действенны только до определённых пределов – и если с пятью тысячами бойцов (офицеров, юнкеров и кадетов преимущественно) Корнилов ещё мог совершать чудеса героизма, то ждать того же от 150-тысячной армии, многие солдаты которой мобилизованы принудительно, не приходится. В конечно счёте изначальный порок Добровольческой армии – её «классовый», по словам генерала Деникина, характер, так никуда и не исчез.

Не стоит идеализировать и руководство движения, если под ним понимать не только армейское командование, но коалицию политических сил, поддерживавших борьбу с большевиками. На первых порах, воодушевлённое большой идеей, оно находило силы избегать открытых конфликтов – собрать же в одной команде, как то было на первом организационном этапе, Савинкова и Корнилова, Деникина и других генералов было не так-то непросто, для этого требовалось желание идти на компромиссы. Но со временем конфликты нарастали. Если сохранить дисциплину внутри командных структур ВСЮР всё же удалось, то, скажем, взаимоотношения с Кубанской радой, по весьма авторитетному мнению генерала Деникина, стало «одной из наиболее серьёзных "внешних" причин неудачи движения».

Гражданская война в России закончилась почти 90 лет назад, но современные оценки тех событий, как правило, всё ещё достаточно эмоциональны. Начиная с 90-х гг. у Белого движения по вполне понятным причинам появилось много почитателей, вздыхающих о той России, какой бы она могла стать, «если бы они победили». Какой бы стала Россия, если бы белые утвердились у власти, действительно, вопрос интересный. Можно бы даже начать рассуждать на тему, какое будущее ждало Россию, если бы они сумели утвердиться хотя бы на какой-то её части – например, на юге страны. Эти вопросы, однако, не выходят за рамки чистого теоретизирования и, скорее, сродни написанию очередного романа в жанре утопии – или антиутопии. При этом не многие осознают, что, помимо чисто нравственного и эмоционального значения, у Белого движения есть и самостоятельная ценность как уникальной попытки стихийной самоорганизации русского общества. Сопоставимый по энергии процесс происходил до этого лишь раз в нашей истории – в Смутное время. Белое движение, по сути, точно так же было большим общественным экспериментом, только иного рода, со своим идеализмом и механикой становления, как и деятельность большевиков. Именно в этом дерзании – его особая историческая ценность и заслуга его организаторов, начавших свою работу в условиях полного безначалия, имея за спиной горстку добровольцев (к началу Ледяного похода у Корнилова в строю было около 3500 человек) и не вполне надёжное расположение части казачества.

Проект воссоздания Великой России оказался утопией не в последнюю очередь потому, что, преследуя свой идеал, лидеры Белого движения не терпели никаких компромиссов, противных собственным убеждениям. На фоне неожиданно разгоревшихся в последнее время дискуссий о генерале Власове эта однозначность Белого движения становится особенно отчетливой и притягательной. Гражданская война в России была честной борьбой двух открытых врагов, в отличие от дела «власовцев», в отношении которого существует довольно много и оправданных сомнений. Впрочем, это тема для отдельного разговора.