В здании бывшего музея Ленина, ставшего частью Исторического музея, открылась занявшая два его этажа выставка «Русские и немцы. Тысяча лет истории, искусства и культуры», ознаменовавшая начало Года Германии в России и России в Германии.

При входе не напрасно вспомнился герой Михаила Юрьевича Лермонтова, однажды записавший в дневнике: «Нынче поутру зашёл ко мне доктор; имя его Вернер, но он русский. Что тут удивительного. Я знал одного Иванова, который был немец». Факт весьма показательный: трудновато представить себе обрусевшего англичанина или француза. А обрусевшим немцам, оставившим ярчайший след в русской истории, просто нет числа: Беллинсгаузен, Крузенштерн, Витгенштейн, Кюхельбекер, Гааз – каждый может дополнить этот список. Кто в русской культуре самый педантичный учитель, самый придирчивый администратор, самый въедливый и дотошный учёный – словом, носитель тех качеств, которых сплошь и рядом так не хватает русским? Ну, разумеется, немец! И кто мы – «заклятые друзья» или «верные враги»?

Чистокровная немка Софья Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, более известная в нашей истории как Екатерина Великая, на склоне дней очень жалела, что невозможно вылить из неё немецкую кровь и влить русскую. А слава Германии как «племенной фермы» августейших невест всей Европы? Добро пожаловать в изумительную портретную галерею высочайших особ на втором этаже бывшего ленинского мемориала. Кстати, портретная часть выставки – одна из самых впечатляющих. Только на ней, например, едва ли не впервые в России можно увидеть портрет Николая Васильевича Гоголя в очках!

Замысел нынешней выставки, по признанию организаторов, вызревал больше пяти лет. И, несмотря на ядовитое замечание «нельзя объять необъятного» чисто русского (но пусть и никогда не существовавшего) Козьмы Пруткова, им это в определённой мере удалось. Разделы выставки – как гигантские блоки совместно воздвигнутого за тысячу лет русскими и немцами здания: археология, ремесло, архитектура, театр, живопись, литература, политика... И война – куда же, увы, без неё?

Пусть и сказал на открытии заместитель министра культуры Павел Хорошилов, что очень многие реликвии у многих чересчур бережливых и рачительных музеев выпросить так и не удалось, и без них масштабы экспозиции поражают. Тут «все оттенки смысла умное число передаёт», как сказал поэт.

Семьдесят пять «институций» (музеев, архивов библиотек России, Германии, Австрии, Латвии) предоставили более семисот экспонатов, большая часть из которых выставлена впервые (!) и боится света – оттого и полумрак в музейных залах.

Что там обитателям рейнских долин и волго-окских междуречий до того, что сама по себе история единой Германии не насчитывает и полутораста лет, в отличие от тысячелетнего русского государства? Вы, нынешние, ну-тка! Русские немцам – «Изборник» князя Святослава 1073 года. Немцы русским – Псалтирь Эгберта, девять лет до принятия Русью христианства. Экспонат красноречивый, уникальный и при этом заставляющий улыбнуться – деревянные резные панели четырнадцатого (!) века из Никольской церкви в Штральзунде, изображающие охотников (ну, разумеется, в представлении немцев!) на пушного зверя с мало кому тогда ведомого на Балтике Русского Севера. Мало кто вспоминает сегодня, что названия древнейших немецких городов – Берлина, Лейпцига, Дрездена, Любека – славянского происхождения.

С другого конца давней исторической дороги – подлинники Раппальского соглашения, августовского договора Молотова-Риббентропа, советско-немецкого договора 1970 года.

Сколько русских литературных шедевров было создано в Германии? «Бесы» Достоевского (черновики – на выставке) давно и хорошо известны. Но кто помнит, что дебют Фёдора Тютчева в пушкинском «Современнике» – его рукописи предоставил Пушкинский дом – состоялся под подзаголовком «стихи, присланные из Германии»? Рядом – специальный зал, посвящённый советско-немецким проектам 1920-х Эля Лисицкого.

Открылась выставка за два дня до оставившего кровавый след в сознании обоих народов 22 июня, и никому его из памяти, увы, вычеркнуть не дано. Ум и такт создателей выставки проявились в том, что подлинных реликвий последней войны на стендах нет – куда красноречивей их потрясающие фотографии, запечатлевшие такие обычные – русские ли, немецкие ли? – предметы солдатского быта: очки, фляжка, миска, медальон, перо, которым писалось последнее, возможно, письмо матери или жене... И безымянные – опять-таки немецкие или русские? – могилы в глухом мясноборском лесу под Великим Новгородом... Как знак примирения – возрождаемые на немецкие деньги фрески XIV века новгородской церкви Успения на Волотовом поле, искрошенные почти что в прах немецкой и советской артиллерией.

И самая трогательная деталь, на которую едва ли обратят должное внимание посетители, – все стенды выставки (а их многие десятки!) увенчаны щитами, на которых запечатлены русско-немецкие соответствия в памятниках народной мудрости – пословицах и поговорках, многие из которых явно старше самых древних экспонатов.

...Знаменитый полководец и большой острослов генерал Ермолов, говорят, ответил однажды на вопрос императора, чем наградить его: «Государь! Сделайте меня немцем!» Выставка доказывает, что он хорошо знал, о чём говорил...

Георгий Осипов