О том, зачем нужен закон об обязательности оказания первой помощи и о том, почему медицина катастроф в новом веке постепенно превращается в полигон для внедрения передовых методов лечения, в интервью порталу «Русский мир» рассказывает директор Всероссийского центра медицины катастроф «Защита», заслуженный врач России Сергей Гончаров.

– Сергей Фёдорович, когда начались летние пожары, а потом взрывы на полигонах в Башкирии и Удмуртии, вы заговорили о том, что по закону люди обязаны оказывать пострадавшим первую помощь? Не перегибаете палку?

– Так поправка к закону об оказании первой помощи уже полтора года как принята. Проблема в том, что об этом мало кто знает. А ещё меньше людей готово этому следовать. Но пришло время понять: мы живём в эпоху, когда стихийные бедствия, теракты, техногенные катастрофы и ДТП уносят больше человеческих жизней, чем войны. Позиция «моя хата с краю» ведёт к тому, что гибнут люди, которые могли бы жить. Уверен, что поправка о первой помощи нам нужна как воздух. И чем быстрее она заработает в полной мере, тем лучше для всех.

– Сейчас введён экзамен по первой доврачебной помощи при получении водительских прав. Разве этого не достаточно?

– Тут происходит некоторая путаница в формулировках. Доврачебная помощь предполагает медицинское образование уровня медсестры или фельдшера. Поэтому в данном случае надо говорить о первой помощи, не первой медицинской, а именно – о первой помощи человеку человеком, не имеющим медицинского образования. Если её не оказать, велики шансы, что больной умрёт или останется калекой. А вовремя оказанная первая помощь – шанс. Причём вред, который возможен при оказании первой помощи, гораздо меньше вреда, который может быть, если кого-то оставить без помощи. Эти тонкости с юристами были согласованы ещё до принятия поправок в закон. Теперь человек, не имеющий медицинского образования, но оказывающий первую помощь, по закону не отвечает, например, за то, если при массаже сердца пострадавшему будет сломано несколько рёбер. А в целом, я, разумеется, согласен, что введение экзамена по оказанию первой помощи при получении водительских прав – то, что нужно. Иначе мы так и будем при авариях терять десятки тысяч жизней каждый год.

– Если человек проезжает мимо по трассе и видит, что пострадавшему в аварии требуется помощь, но едет дальше, какие по новому закону для «отказника» наступают последствия?

– О юридическом аспекте говорить не готов. Не моя компетенция. Хочу заметить, что автоинспекторы обучаются приёмам оказания первой помощи. И если кто-то боится её оказывать, можно дозвониться до ближайшего поста ГИБДД или помочь чем можно. Например, информационно, дать свой мобильный, если у людей нет связи. Или довести до той же больницы или травмпункта, если это возможно.

– А почему теперь по закону разрешено в аптечке водителю иметь только бинты? Разве этого достаточно?

– Что касается наличия лекарств в аптечке, то и в Минздравсоцразвития, и в МЧС, и в МВД было много дискуссий. В итоге споров мы пришли к международной практике: медицинскую помощь, с назначением лекарств, всё же должен оказывать врач, а для первой помощи нужны необходимые средства, чтобы возобновить дыхание и кровообращение, остановить кровотечение. Уметь остановить кровотечение – это одна из главных составляющих первой помощи. Остальное сделают врачи. Поэтому решили, что лекарства в аптечке – дело личное. Потом, учитывая климатические условия, например, прошлогоднюю аномальную жару или зимние холода, при которых лекарства портятся, зачем дополнительно рисковать здоровьем людей? Поэтому требовать их хранения в аптечке, где они могут стать просроченными или испортиться, – дополнительный риск. А вот другое дело – больные люди, должны иметь с собой, необходимые лекарства, назначенные врачом.

– Правда, что в центре «Защита» большая текучка кадров, и многие «чрезвычайные» врачи рассматривают свою работу как выгодный трамплин для карьеры?

– Не совсем так. Обычно новые сотрудники или очень быстро, буквально через несколько недель увольняются, или «заболевают» службой у нас навсегда. Думаю, так происходит потому, что врач медицины катастроф, как и врач-спасатель, это диагноз. Тот, кто его себе ставит, уже не уходит, а тот, кто уходит – его дело. Наши врачи вынуждены надолго бросать семью, ночевать в палатках или вагончиках, питаться сухим пайком. Работа любого врача в чрезвычайной ситуации резко отличается от работы доктора в поликлинике. В стационаре надо помочь конкретному больному, есть история его болезни, а наши врачи не знают, с чем придётся столкнуться в конкретной ЧС. И помощь часто ждать не от кого – местный медицинский персонал сам может пострадать, как было при землетрясениях в Иране и на Гаити. Медучреждения могут быть разрушены. Например, при землетрясении в Нефтегорске на Сахалине погиб весь медицинский состав единственной больницы. И некому было организовать медицинскую помощь до прибытия помощи извне. В такой ситуации возникает вопрос: как люди смогут оказать друг другу первую помощь? Вот для этого и нужно учиться приёмам оказания первой помощи. А врачу-спасателю, попадающему в ту или иную экстремальную ситуацию, требуется ещё большее – нестандартное мышление.

– Какое? Чем врач-спасатель отличается от обычного врача?

– Тем, что он может быстро провести медицинскую сортировку – определить, кому в первую очередь помочь, кому во вторую, кому в третью. Ещё Николай Иванович Пирогов говорил, что это драматургия медицины. Один пострадавший кричит: «Помогите!», хотя у него серия терпимых царапин, другой лежит, молчит, но он в шоке и в первую очередь нуждается в спасении. Научить врача медицинской сортировке по книжке нельзя. Надо создавать, имитировать ситуацию. Или если она возникает, как это было в Беслане в 2004-м – тренировать людей. Только постоянные тренировки дают навыки, которые потом работают, что называется, «на автомате». Я не представляю себе медика, тем более врача-спасателя, который сидит и ждёт ЧС, нигде больше не работая. Поэтому наши врачи ещё дежурят в клиниках.

– Приходилось слышать о том, что медицина катастроф сегодня постепенно превращается в полигон для внедрения новых методов лечения. В вашей практике – каких методов?

– Ну, например, при землетрясении у тех, кто оказывается под завалами, возникает краш-синдром или синдром длительного сдавливания. Это состояние, когда долго сдавлены ткани, кровь в них не поступает, человек может погибнуть, если не наложить жгут, разовьётся почечная недостаточность. При спасении таких пострадавших нужна искусственная почка, её пропускная способность в клинике – 4-5 человек в сутки. А по прогнозам, при землетрясении от 500 до 1000 человек может нуждаться в диализе. Один из способов – военными врачами изобретены плазмофильтры. С их помощью можно очищать собственную кровь при транспортировке в самолёте, например.

Беседовал Антон Самарин