Вот ведь загадка. Почему выражение «тульский пряник» вошло в историю, а «тульский кнут», что называется, не зазвучало? Хотя именно «тульским кнутом» для врага назвал Пётр I основание Тульского оружейного завода (ТОЗ), 200-летие, которого отмечается 11 мая 2012 года. И ведь провидцем оказался царь – маленькая лавка с 1599 года прошла путь до мощной корпорации ХХI века, входящей в сотню крупнейших оборонных предприятий мира. Несколько веков тульские оружейные мастера – основные поставщики вооружения в войну против Османской империи, потом против империй шведского Карла XII и французского Наполеона, потом – в русско-японскую, Первую мировую, гражданскую, Вторую мировую, а сегодня – едва ли не на все локальные войны планеты. 

Мощь и влияние ТОЗ доказывает простой факт: дважды США, главный поставщик вооружения в мире,  вводили эмбарго против конкурента – продукции тульского КБ приборостроения, составной части ТОЗ, производящего противотанковые и артиллерийские комплексы, зенитное, стрелково-пушечное вооружение и спортивно-охотничье оружие. Как раз среди фирменной продукции КБ приборостроения всё, что сегодня стреляет по миру: знаменитый автомат Калашникова, специальные автоматы АС, снайперские винтовки и карабины, управляемые ракеты, пусковые установки, гранатомёты.

А начиналось всё с того, что в 1599 году беглые крестьяне, чтобы легализоваться, основали самопальные мастерские по производству пищалей. Спрос на них был, как сообщают архивы, «не ахти какой», поскольку продукция не отличалась качеством. Дела пошли в гору лишь после 1632 года, когда голландский купец Андреас Винниус, получив от царя Фёдора Михайловича Жалованную грамоту, основал под Тулой железоделательный завод. И начал изготавливать ядра и пушки. На доходы от них в 1652 году и средства голландских купцов Акемы и Марселиуса был выстроен другой завод – для изготовления нарезного оружия. Голландцы на средства царской казны выписали из Европы литейщиков, молотобойцев, кузнецов, оружейников и других специалистов в количестве до 600 человек.

За право строить заводы Винниус, Акема и Марселиус обязались обучать заводскому делу русских мастеровых Москвы, Урала, Петербурга, в том числе и туляков. Сословие тульских оружейников в 1700 году насчитывало уже более тысячи человек. Правда, пока они оставались «надомниками» – делали оружие у себя  дома или в небольших мастерских при своих и иностранных домах. Там же они занимались и другими, как тогда говорили, «мастерствами». Так в Туле возникли известные на всю Россию самовары – город не знал себе равных в производстве самоваров, нарезного охотничьего оружия, охотничьих ножей и скобяных товаров.

Вот тогда-то и начала складываться легенда о тульском прянике, хотя выпекала их и ела вся Россия. Но в Туле пряник, как яблоки в чужом саду, был слаще – настоящий жестяной самовар его сделал легендой не столько кондитерского искусства, сколько русского гостеприимства. И опять – «в Тулу со своим самоваром» – стало едва ли не афоризмом на все времена, а про не менее знаменитое оружие – ни слова. Хотя уже тогда Тула отливала колокола для Кремля, а позднее и для Санкт-Петербурга. Почему такое несправедливое умолчание?

Долго считалось, что уральские конкуренты-частники – семья купцов Демидовых – отнимала славу «оружейной кузницы» у Тулы. Возможно, не без основания. Однако первая казённая оружейная фабрика была основана 11 мая 1712 года именно в Туле. Собственно, она и создавала славу современному российскому оружию. Его классические образцы – уже подзабытая «винтовка Мосина» и снятый с вооружения, но по-прежнему легендарный «пулемёт Максим» – навсегда вписали себя в историю как штучный товар, ставший серийным. Но, наверное, у орудия убийств судьба и не может быть иной. Они не самовар и не тульский пряник – забываются. Обезличиваются. 

И пусть потребность в самоварах почти отпала, а пряник, как и оружие, стал производиться промышленным способом, самовар и пряник не просто остались – стали неотъемлемой частью русской культуры. А вот оружие… Оно нужно, но лучше, когда пылится без «работы» в дальнем углу.

Впрочем, о самом Тульском оружейном заводе такого не скажешь – предприятие в духе времени преобразовано в государственную корпорацию. Оно идёт в авангарде модернизации и высоких технологий. Корпорация уже создаёт новые образцы высокоточного вооружения и модернизирует имеющиеся виды военной техники. Характерная деталь – образцы современного вооружения остаются безымянными, несмотря на то, что им дают имена – человеческие, деревьев или мистические. Они тут же стираются из памяти. Вряд ли в будущем кто-то с любовью «модернизированный» пулемёт назовёт «Максимом». Ведь в современной войне побеждает только сложная и хорошо отлаженная военная машина, безымянная система, в которую включены воздушные, морские, космические компоненты и телекоммуникационные технологии. При этом даже самое грозное оружие в неумелых руках может оказаться совершенно бесполезным. Может, потому и есть своя логика в том, что орудие убийства, каким бы оно легендарным и победительным ни было, приходит к людскому забвению? Иногда комичному. Не так давно на переговорах Ростатома в Нигерии, где африканцы захотели построить свою АЭС в российском исполнении, россияне обратили внимание на то, что нефтяные объекты охраняются исключительно с автоматом Калашникова. Один такой образец отечественного чуда захотел взять в руки переговорщик из Ростатома. «Настоящий, – с гордостью заметил нигериец. – Сделан в Китае».

Так, может, эта неподдельная гордость за «настоящего китайского Калашникова» и объясняет, почему «тульский пряник» оказался живучее?  

Владимир Емельяненко