185 лет назад свершилась казнь.

25 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости были повешены пять человек: Павел Пестель, Сергей Муравьёв-Апостол, Кондратий Рылеев, Пётр Каховский и Михаил Бестужев-Рюмин.
Слова вождя мирового пролетариата о том, что «декабристы разбудили Герцена», совсем недавно знал каждый школьник. Фильм режиссёра Мотыля  «Звезда пленительного счастья» укреплял нас в сознании, что 14 декабря на Сенатскую площадь Петербурга вышли лучшие из лучших, добрейшие из добрейших, благородные из благороднейших.

Нынче к романтикам относятся с изрядной долей скепсиса. Сторонников монархии и имперских принципов прибавилось. Академика от истории Милицу Нечкину уже немногие читали. Равно, как и роман Юрия Тынянова, посвящённый декабристу Кюхельбекеру.

И всё же, всё же…

Отношение к декабристам у большинства нации довольно трепетное. Герои, мученики, романтики, эталон коллективной нравственности и духовного величия.

Почему так?

Тем более что среди сотен представителей высшего сословия, проходивших по делу «14 декабря», весьма немногие принимали в событиях этих активное участие. И ещё меньше – вышли на тернистый путь борьбы осмысленно.

Желание перемен ещё не означало, что каждый был уверен в правильности избранной методы. Да и степень этих перемен предполагалась различная. Даже радикалы вроде Пестеля, Каховского или Якубовича грезили об убийстве царя, исходя из разных мотивировок. Пестель думал о принципах, Каховский – об уничтожении царя как такового, Якубович – о смерти конкретного Александра или Николая Романова. К слову, первый во время следствия согласился с тем, что через убийство не прийти к созиданию. Второй всё-таки убил, но не тех, кого хотел: героя войны 1812 года Милорадовича и генерала Стюрлера. А третий попросту струсил.

Перевороты и бунты в России – дело привычное. Как и во всём мире. Они всегда были, происходят и сейчас. Вероятно, этот метод прихода к власти останется в политическом обиходе и завтра.

Тогда тем более – почему 1825 год стоит особняком в нашем историческом сознании, а у многих – в историческом ощущении?

Не стоит, наверное, погружаться в средневековье. Ограничимся предимперским и имперским периодом. И вспомним, как часто борьба за высшую власть в стране приобретала силовой характер. Речь вовсе не о народных бунтах. К тому же усилия Разина, Булавина, Пугачёва и иже с ними с этой самой политической борьбой и главное – серьёзными политическими целями – имели мало общего.

Разговор о реальной политической силе той эпохи, единственно способной к организации перемен.

Реформатор Пётр Алексеевич с бунтами, организованными знатью, знаком был не понаслышке.

После смерти Петра его вдова Екатерина сохранила престол не самым легитимным способом. Спасибо светлейшему князю Меншикову.

Дочь Петра Елизавета получила корону благодаря авантюрным усилиям нескольких представителей знати и роте лейб-гвардии Преображенского полка.

Невестка Елизаветы Петровны повторила её подвиг. Екатерина стала императрицей в результате переворота, организованного элитными офицерами гвардии.

Её внук Александр I получил власть после успешного заговора, осуществлённого военной знатью, и убийства отца – Павла I.

1917 год. Конечно, без революционного народа и «революционной ситуации» – никак. Но ряд специалистов склонен считать, что куда более значимую роль сыграл заговор генералов вкупе с ведущими политическими лидерами думских партий, получивший к тому же неформальное благословение некоторых представителей династии.

Разные масштабы, разные мотивы, разные методы. А отношение, если не обращать внимания на детали, одинаковое. Констатируем, препарируем факты и мифы, порой – осуждаем. Но без истерики. В некотором смысле исключение составляет переворот в феврале-марте 1917-го. Но это, скорее, под давлением последующих событий – холостого залпа «Авроры», Гражданской войны и правления Джугашвили.

Короче, не шибко переживаем.

14 декабря – иное. Точно ответ на жалобу зощенковского персонажа по поводу того, что «романтизьма нету».

Тут романтики – хоть отбавляй!

И будто не было претензий Павла Пестеля на диктаторство в случае победы заговорщиков. Будто не отказались от выполнения обещанного товарищам князь Сергей Трубецкой, Иван Якушкин, тот же Александр Якубович. Будто не было признательных показания на себя и других, за которые потом в Сибири и на Кавказе извинялись друг перед другом. Будто не обманывали солдат в ротах, стараясь всеми правдами и неправдами вывести из казарм на Сенатскую. Будто не побежали после первой же атаки, казалось бы, всецело преданные своим «революционизировавшим» офицерам во главе с Сергеем Муравьёвым-Апостолом нижние чины Черниговского пехотного полка.

И не было в этом никакой романтики. Одна проза жизни.

Всего по делу «14 декабря» привлекли 572 офицера и чиновника, 2 500 солдат.

Среди наказанных – 121 представитель высшего сословия. Из них – 8 князей, 3 графа, 3 барона. Генеральский чин носили трое, полковничий и подполковничий – 23 человека. Осуждённых солдат – 180 человек.

Это – в суровой и жестокой России?

Природа декабристской романтики – это, прежде всего, неудача восстания. В отличие от всех перечисленных выше попыток, приводивших к цели, тут сердце русского человека терзает печаль, столь свойственная нам при виде фантомной веры, разрушенной надежды, поруганной любви. О мудрости Софии в такие минуты по обыкновению забывается. Кому в нашей сердобольной державе охота вдумываться в статьи «Русской правды» Пестеля и «Конституции» идеолога Северного общества Никиты Муравьёва в напрасных поисках рациональных ответов. Кому нужно сравнивать программы «Северян», «Южан» и «Славян», чтобы убедиться в системных противоречиях, раздиравших декабристских лидеров.

Это чистое традиционное русское чувство подметили советские идеологи от истории, и мученики в эполетах превратились в героев-революционеров, почти победителей, первыми толкнувших Россию на глобальные перемены.

Расхожее выражение «история не терпит сослагательного наклонения» уже дурной тон и затаскано куда больше, чем попытки это сослагательное наклонение применять. Как ещё прикажете использовать исторический опыт, если не проецировать факты прошлого на современную проблематику?

Посему – интересно, в каком качестве остались бы в истории братья Орловы или граф Пален, не случись им на практике добиться результата и толкнуть таки Россию к переменам?

Какая казнь оборвала бы жизни Елизаветы и графа Воронцова, Екатерины Великой и молодого Потёмкина, Милюкова, Гучкова и генерала Алексеева?

В славной и не склонной к сантиментам Британии до сих пор питают странную любовь к казнённой королеве Марии Стюарт. И недолюбливают казнившую её королеву Елизавету Тюдор, спасшую англичан от испанской Непобедимой Армады. Полтысячелетия прошло…

Михаил Быков