Михаил Прохоров – человек инициативный. Он очень близко к сердцу принял идею инноваций и модернизации. Мало того, что он обещает осчастливить нас российским гибридным автомобилем, но и в вопросах общественной жизни проявляет не меньшее рвение. С тех пор как Прохоров стал фактическим идеологом Российского союза промышленников и предпринимателей, эта громоздкая структура обрела неожиданный динамизм, превратившись в движущую силу очередной волны экономических реформ. Трудно сказать, что выйдет из прохоровского «Ё-мобиля» – может, что-то получится, а может нет, надо подождать пока опытные образцы пойдут в серию. А вот о том, что получится в результате предлагаемых им социальных реформ, можно с большой долей вероятности судить уже сейчас.

С некоторых пор главной заботой олигарха-инноватора является трудовое законодательство, предоставляющее, по его мнению, слишком много гарантий работникам. Действующий кодекс он считает устаревшим и называет не иначе как «советским», хотя известно, что советский Кодекс законов о труде (КЗОТ) был пересмотрен уже в 1992 году, а в 2001 году его заменили Трудовым кодексом, который был полностью написан заново. Другое дело, что и в этом документе сохранены были принятые в Европе основные права и гарантии для наёмных работников, такие, например, как защита от необоснованного увольнения, право на коллективный договор, ограничение рабочей недели 40 часами и обязательная оплата сверхурочных. Именно эти позиции и вызывают сегодня возмущение лидеров российского бизнеса. В духе Джорджа Орвелла отмена этих прав на языке Прохорова называется возможностью «раскрепостить работника».

Если инициатива РСПП будет принята, работники получат право еженедельно, в дополнение к обычным 40 часам, трудиться на хозяина ещё 20 часов без оплаты сверхурочных. А чтобы гарантировать абсолютную свободу и добровольность в принятии рабочим подобного решения, предприниматель получает право уволить его в любую минуту без объяснения причин.

В профсоюзной среде идеи Прохорова получили название «людоедских предложений». Легко догадаться, что предприниматели из РСПП в долгу не останутся и используют пересмотр кодекса, чтобы в очередной раз ограничить права профсоюзов, в России и без того урезанные. В частности, призывая порвать с «советскими традициями», Прохоров ни словом не обмолвился о возвращении трудящимся права на стачки, которые сейчас фактически запрещены.

Разумеется, обсуждать трудовое законодательство нужно. И далеко не все идеи, заложенные в проекте, предлагаемом РСПП, должны быть отвергнуты с порога. К тому же дискуссия о пересмотре кодекса способствует изменению ситуации в самих профсоюзах. Дело в том, что нынешний кодекс фактически законодательно закрепляет привилегированное положение и отчасти даже монополию структур, входящих в Федерацию независимых профсоюзов России (ФНПР). Этот профцентр, унаследовавший структуру, членскую базу и собственность от советской системы, давно уже не может считаться представителем рабочего движения, которое организуется в рамках новых, свободных профсоюзов. Но именно эти организации законом дискриминируются, подвергаются репрессиям со стороны работодателей. Вполне понятно поэтому различие в подходах к проблеме между ФНПР и объединяющей свободные профсоюзы Конфедерацией труда России. Если первая наотрез отказывается что-либо менять в кодексе, то вторая, напротив, выступает за перемены, но совсем другие, чем предлагает объединение предпринимателей.

Руководство РСПП даже попыталось использовать эти различия, пригласив профсоюзных лидеров на дискуссию. Однако лидеры КТР Игорь Ковальчук и Борис Кравченко на организованную предпринимателями конференцию не явились, заявив, что считают предложения предпринимательского союза и его идеологов «неолиберальной демагогией, прикрывающей попытку лишить трудящихся права на защищённое рабочее место с достойной оплатой труда».

Дело тут, впрочем, не только в общей оценке прохоровских инициатив. РСПП предложило все вопросы обсудить за один день на встрече, где голоса двух или трёх приглашённых профлидеров заведомо «тонули» в многоголосом хоре предпринимателей, чиновников и либеральных экспертов, давно уже обо всём договорившихся между собой. В лучших советских традициях резолюция встречи была подготовлена заранее и не содержала даже намёка на компромисс. Лидерам КТР предлагалось своим присутствием легитимировать решения конференции. Не удивительно, что они отказались участвовать в подобной «кампании в защиту прав людоедов»... В отличие от ФНПР, которая, заняв на словах жёсткую и бескомпромиссную позицию, явно не готова была к сколько-нибудь серьёзным действиям, чтобы её отстаивать.

Разумеется, с точки зрения большей части общества «разборки» между предпринимательским объединением и профсоюзами могут показаться малоинтересным делом, касающимся только участников этой дискуссии. А Трудовой кодекс всё равно не соблюдается хозяевами, зачастую – при попустительстве самих работников, которые с удивительной лёгкостью прощают им нарушения своих прав. Однако на самом деле вопрос не сводится даже к трудовому законодательству как таковому. За дискуссией о трудовом праве стоит вопрос о том, как будут развиваться наша экономика и общество в ближайшие годы.

По правилам орвелловского новояза, РСПП называет отмену социальных гарантий и возвращение к трудовым порядкам позапрошлого века шагом на пути модернизации и создания инновационной экономики. Не надо думать, будто проект Прохорова представляет собой просто реакцию определённой части российского бизнеса на трудности, вызванные экономическим кризисом. Перед нами целая философия, объясняющая, почему ни о какой модернизации и внедрении новых промышленных технологий в нашей стране не может быть и речи. Дело не только в том, что предприниматель не готов брать на себя никаких обязательств перед работником, которого постоянно подозревают в лености и недобросовестности, но и в том, что именно усиление эксплуатации наёмного труда мыслится как единственный способ повысить прибыль компании. Между тем со времён английского фабричного законодательства XIX века известно, что дешевизна рабочей силы снижает для бизнеса стимулы к технологическому обновлению. Зачем экскаватор, если можно за копейки нанять десятки землекопов? Зачем повышать производительность труда, покупая дорогие машины и улучшая организацию производства, если можно заставить тех же рабочих трудиться более интенсивно? Вместо повышения затрат на технологическое развитие производства, ставка делается на уменьшение социальных гарантий, сдерживание и урезание заработной платы работникам.

Виновником производственного застоя в России является именно большой бизнес – консервативный, авторитарный, мыслящий в категориях раннего индустриального общества. Чтобы заставить его вкладывать деньги в новые технологии, необходимо менять трудовое право в направлении, противоположном предлагаемому РСПП.

Однако это потребует изменения всей государственной политики, включая образовательную, научную и социальную. И может быть, затевая сейчас пересмотр трудового права, Прохоров и его коллеги, сами того не подозревая, провоцируют именно такой поворот, дав толчок общественной борьбе и дискуссии, которые рано или поздно повернутся против них.

Борис Кагарлицкий