Известный путешественник Фёдор Конюхов принял священнический сан. Прежде он был рукоположен в дьяконы – и вот стал священником. Конюхов признался, что мысли о новом призвании посетили его во время путешествия к Южному полюсу. «Ко мне такое решение пришло, когда я находился в Антарктиде, что надо молиться, а не путешествовать». В этом признании нет ничего удивительного. Оставаясь один на один с непредсказуемой стихией, люди часто задумываются о Боге. Более того, именно в экстремальных условиях к ним нередко приходит мистический опыт.

Конечно, его можно интерпретировать по-разному. Например, участники антарктической экспедиции Эрнеста Шеклтона в начале прошлого столетия рассказали о том, что их преследовало странное явление. Во время максимального напряжения сил у них возникало ощущение, что в экспедиции на одного человека больше, чем на самом деле. В то время в умах просвещённых европейцев царил научный позитивизм, и англичане списали свой странный опыт на болезненное состояние, вызвавшее галлюцинацию. Но для Томаса Стернза Элиота эта история послужила доказательством того, что путешественники ощутили в полярном одиночестве божественное присутствие. В поэме «Бесплодная земля» Элиот писал:

Кто он, третий, вечно идущий рядом с тобой?
Когда я считаю, нас двое, лишь ты да я,
Но, когда я гляжу вперед на белеющую дорогу,
Знаю, всегда кто-то третий рядом с тобой,
Неслышный, в плаще, и лицо закутал....

Незадолго до того как Фёдор Конюхов принял священство, московский актёр Иван Охлобыстин в очередной раз признался журналистам, что тяготится своей профессией и с ностальгией вспоминает те времена, когда он в облачении священника стоял перед алтарём. Несколько лет назад он решил оставить искусство ради священства, был рукоположен и стал отцом Иоанном, но в какой-то момент почувствовал, что не может оставить актёрское ремесло. Какое-то время он разрывался между двумя призваниями, но искусство одержало верх. Охлобыстин попросил Патриарха отстранить его от служения до тех пор, пока он не разберётся в своих внутренних противоречиях. Патриарх пошёл навстречу, но противоречия никак не разрешались. Более того, становились всё сильнее. Вскоре после того, как актёр поведал, что мечтает вновь надеть иерейский крест, он дал согласие стать креативным директором «Евросети». И, похоже, не собирается оставлять кинематограф.

Охлобыстин – человек талантливый и искренний. И поэтому остро ощущает разрыв между двумя модусами существования, который во многом определяет сегодняшнюю культуру. Когда-то Эрих Фромм, немецкий психоаналитик, бежавший от нацизма в США, нащупал в психологии своих современников противоречие между «иметь и быть». Это произошло в пору расцвета безудержного консюмеризма, когда западному человеку показалось, что рецепт счастья обретён наконец-то в широкой доступности благополучия. Но выяснилось, что стремление «иметь» мешает «быть», и вместо безоблачного довольства человек приобретает пучок неврозов. Осознав это, молодёжь ринулась бунтовать против общества «всеобщего потребления». Но контркультурный бунт закончился, молодая поросль подросла, и всё вернулось на круги свои. Да ещё вдобавок к старому противоречию добавилось новое – между «быть» и «казаться». В него и угодил Иван Охлобыстин.

Новая ловушка на самом деле коварней старой. Для человека совершенно нормально желание казаться лучше. Дурное в себе большинство людей прячет, хорошее выставляет напоказ. Если, конечно, есть, что показывать. Так или иначе, все мы играем какие-то роли и порой не замечаем, как роль становится важнее собственной сущности – её подменяет, а то и вовсе вытесняет маска. Наверное, такое случалось всегда, но в наше время сделалось повсеместным. Казаться стало важнее, чем быть. Английская аббревиатура PR стала самым употребляемым словом русского языка. Да и не только русского. Неслучайно, пантеон знаменитостей нынче на добрую половину состоит из актёров и шоуменов. Казаться, играть роль – их профессия. Именно на них хотят походить миллионы поклонников. Но одновременно с этим растёт и тоска по подлинному бытию. То, что Охлобыстин из актёров пошёл в батюшки, свидетельство такого порыва. Но сохранить его оказалось крайне трудно, и он честно признался в этом священноначалию.

Вроде бы всё тут ясно. Путешественник решил стать священником и стал им. Актёра увлекла назад привычная мишура. Казаться для него важнее, чем быть. И, конечно, сыграла роль разница в профессиях. Конюхову совершенно не нужно отказываться от священства, если им вновь овладеет охота к перемене мест. Он может отправиться в дальние края в качестве миссионера, обращая в православие тех, кого встретит на своём пути. Судя по всему, он и собирается этим заниматься. В давние времена многие проповедники становились путешественниками, несли свет Христов и заодно открывали новые земли. Францисканец Гильом де Рубрук отправился за тридевять земель к хану Хубилаю. Иезуит Франциск Ксаверий одним из первых открыл для европейцев Японию. За примерами далеко ходить не надо. Православные монахи, строившие свои монастыри на Далёком Севере, тоже становились путешественниками-первопроходцами. А сейчас наоборот, путешественник решил посвятить себя Богу – чем не симптом, что мы входим в новую постсекулярную эпоху?

Однако всё не так просто. Может быть, мы и входим в эпоху, когда религия возвращает себе утраченное место в жизни общества. Но она не может не нести на себе печать секулярной культуры с её непреодолимым желанием казаться, а не быть. Увы, с ним нередко сталкиваешься и в жизни Церкви. Неслучайно, выступая недавно на миссионерском съезде, Патриарх Кирилл сетовал, с каким трудом многие клирики отрываются от насиженных мест, чтобы отправиться с миссией в дальние края. Энтузиазма Фёдора Конюхова им точно не хватает. Не хватает и честности Ивана Охлобыстина, который, возможно, понял, что лучше быть актёром, чем казаться священником.

Борис Фаликов