Московские власти предлагают принять в столице «Кодекс москвича». Нет, не думайте, будто это некий новый вариант Уголовного кодекса, специально предназначенный для жителей главного города России. Вопреки названию, он вообще не для москвичей предназначен. «Кодекс москвича» – это свод правил, соблюдать которые власти потребуют от приезжих. Если документ будет принят, то он, безусловно, пополнит международный список анекдотических законов, цитированием которых журналисты и эксперты регулярно развлекают публику.

Так, в каком-то провинциальном американском городе запрещают ездить по улицам на повозках, запряжённых свиньями, а в Англии где-то приняли постановление, осуждающее вывешивание кровати за окнами собственного дома. В этом же ряду стоит и московский проект, запрещающий резать баранов на балконах многоквартирного дома. По логике законодателей, кстати, выходит, что затаскивать барана в многоэтажку, поднимать его на лифте и загонять в квартиру, конечно, разрешено, а вот резать – ни за что. Или, если уж приспичило, то прямо в комнате.

Основой подобных законов является, конечно, прецедент. Видимо в Америке были случаи, когда некие эксцентричные граждане катались на свиньях по улицам, а у нас в столице какие-то любители свежей баранины использовали балкон многоэтажки для приготовления шашлыка. Если соседям это доставляет неудобство, принимать какие-то специальные законы для борьбы с подобной практикой не потребуется, поскольку милиция вполне может расценить это как нарушение общественного порядка. А с другой стороны, легко догадаться, что держать баранов в столичной хрущёвке не очень практично. И даже среди горячих любителей шашлыка такая практика вряд ли получит широкое распространение.

А вот закон, выставляющий столичный город каким-то экзотическим царством идиотов, конечно, станет популярным. Его ещё не приняли, а по всему миру уже цитируют и смеются. Впрочем, смеются не все. В Петербурге депутаты городского собрания от ЛДПР предлагают поддержать столичную инициативу и самим принять аналогичный документ. Остаётся только гадать: то ли в Северной столице совсем плохо с чувством юмора, то ли оно, наоборот, хлещет через край.

Разумеется, положения столичного проекта вызывают не только смех. Например, требование запретить людям говорить между собой в общественных местах на родном языке или ходить по улицам в национальной одежде – такие запреты имели место только в фашистских государствах. При Франко в Испании было запрещено публичное использование баскского и каталанского языков.

Кстати, о национальной одежде. Что именно под ней понимается? Экзотические костюмы, в которых выступают разные ансамбли песни и пляски? Или, например, кожаные куртки и джинсы, в которых ходят по Москве выходцы с Кавказа? А если я в жару надеваю привезённую из Кении африканскую рубашку, меня сразу будет задерживать милиция, или всё-таки позволит прогуляться по двору собственного дома?

Вообще-то среди европейских столиц Москва как раз выделяется явным отсутствием внешних признаков иммигрантской экзотики. В Лондоне, например, меня поражали сомалийцы, которые не просто расхаживают по городу в своих удивительных (и надо признать, летом очень практичных) хламидах, но и ходят по улице так, будто гуляют по пустыне – не оглядываясь на проезжающие мимо автомобили.

Хотя бросается в глаза и другое: так одеваются лишь люди пожилые или среднего возраста. Тут же, в Льюишеме – одном из самых «чёрных» районов британской столицы – прохожу мимо школы. Дети почти все – африканцы. Но выглядят, как маленькие британские леди и джентльмены. Пиджачки и гольфы у мальчиков, аккуратные платьица у девочек. «Так по-британски могут выглядеть лишь дети иммигрантов!» - шутит мой знакомый англичанин.

В то время как «Кодекс москвича» предписывает милиции гоняться по городу за людьми в национальной одежде, лондонская полиция вводит элементы униформы, соответствующие религиозно-национальным традициям иммигрантов, чтобы более активно привлекать их на службу. Здесь никого не удивит полицейский в сикхском тюрбане или пограничница в форменном синем хиджабе, строго допрашивающая прибывающих в Хитроу иностранцев – не собираются ли они пополнить ряды незаконных иммигрантов, которых и так уже слишком много в Соединённом Королевстве?

Конечно, английская политкорректность нам не указ, у нас собственные пути и традиции. Вот по поводу русских традиций как раз и возникла дискуссия. Ибо пьянство и матерную ругань в общественных местах составители «Кодекса» не сочли предосудительной практикой, нуждающейся в дополнительном запрете. Хотя всякий житель столицы по собственному опыту может подтвердить, что именно эти традиции коренного населения приезжие перенимают быстрее всего и с удивительной лёгкостью. Во время одной из дискуссий, посвящённых «Кодексу москвича», кто-то из участников так и заявил: если кому-то из приезжих не нравится наше пьянство, пусть привыкают: «Это наша традиция. Попробовали бы они так высказаться об алкогольных традициях в Финляндии».

Бедняга не знал, что как раз в Финляндии с «алкогольными традициями» ведётся жесточайшая борьба на государственном уровне. Туристы из страны Суоми потому и напиваются в Петербурге, что в родном Хельсинки их за подобное поведение в общественном месте не просто скрутили бы полицейские, а ещё и оштрафовали бы так, что потом много месяцев пришлось бы личный бюджет ограничивать. А в России можно. Мы только смотрим на северных соседей и умиляемся. Европейцы!

Анонимные московские чиновники, взявшиеся за составление «Кодекса», пытаются убедить себя и других, будто защищают русскую культуру и традиции, но на самом деле даже поверхностное ознакомление с проектом свидетельствует, что именно писавшие его люди являются варварами, не имеющими ни о русской культуре, ни об отечественных традициях никакого представления. Вопрос о культуре сводится ими к «битве алкоголя с тюбетейкой», как выразился один из комментаторов в Интернете. Для них культура Москвы и России ограничивается рядом совершенно формальных внешних признаков, в большинстве из которых нет ничего специфически русского, как и в той европейской моде, следовать которой авторы пытаются насильно принудить мигрантов. В основе всего текста глубочайшее неверие в способность русской культуры и языка самим постоять за себя, ассимилировать, вовлечь в свою орбиту новых людей, обогатиться за счёт их опыта и влияния, короче, в то, что на протяжении веков составляло основную силу нашей культурной традиции, делало её столь привлекательной и живучей. И нет сомнения, что русская культура прекрасно выживет в новых условиях, несмотря на медвежьи услуги, которые норовят оказать ей отечественные чиновники.

Что же касается вопроса о культурной адаптации мигрантов, то он действительно существует, и не надо во имя политкорректности закрывать на это глаза. Только решаться он должен не с помощью безграмотных запретительных мер, а за счёт соответствующей социальной и образовательной политики, как это делается, например, в той же Финляндии.

Однажды на пароме, идущем из Турку в Стокгольм, я заметил группу чернокожих девушек, говоривших между собой по-шведски. Их внешность однозначно выдавала сомалийское происхождение, а паспорта были финские. Удивительного тут ничего не было – в Турку большая шведская община, значительная часть преподавания в школах и университете ведётся на шведском языке, являющемся вторым государственным в Финляндии. От представительниц здешнего «коренного» населения этих девушек отличало только одно. И это был не цвет кожи. Они были одеты гораздо элегантнее, с большим вкусом.

Вот это и есть триумф «национальной политики», достижимый только в условиях социального государства.