В какой-то мере вернее было бы считать англичанина Джорджа Доу русским. В Англии Доу сегодня помнят разве что самые дотошные историки живописи. А кто не знает Военной галереи Зимнего дворца?

Начало биографии не предвещало ему громкой славы. Родился в Лондоне в семье гравера – отец и был первым его учителем, окончил лондонскую Академию художеств и, подобно многим, специализировался на мифологических, жанровых и исторических сюжетах. Ни славы, ни денег это не приносило, и Доу переквалифицировался в портретисты.

В 1818 году в Ахене на конгрессе Священного союза его работы очень понравились Александру I, и он пригласил Доу в Петербург, где художнику предстояло прожить десять лет и воплотить в реальность главный проект своей жизни – Военную галерею Зимнего дворца. Иными словами, написать 329 погрудных портретов героев войны 1812 года.

Разумеется, сколь бы ни был талантлив сам Доу, в одиночку со столь колоссальной работой он не справился, и в помощь ему были приданы русские художники Василий Голике и Александр Поляков.

Сам факт привлечения иностранца для создания галереи российских героев в ту пору вызвал у многих самое искреннее возмущение. Что, нет в России талантливых портретистов? А Брюллов? Тропинин? Кипренский? Против царской воли, как известно, не пойдёшь, но и на каждый роток платок не накинешь. Чего только ни говорили о Доу. И что портреты он пишет не сам – действительно, определить какой именно портрет принадлежит кисти самого Доу, а какой – его помощникам, очень трудно – Голике и Поляков очень быстро усвоили манеру живописи англичанина. И что в Россию он приехал, как говорится, за длинным рублём. Что отчасти верно – как портретист, Доу был в большой моде и за каждый портрет он брал аж по тысяче рублей – гонорар по тем временам фантастический. Да ещё со временем выписал практичный англичанин в Петербург родственников – делать гравюры, тоже очень недешёвые, с уже написанных портретов. Правда, за блеском парадных портретов Военной галереи как-то потерялись другие, не менее талантливые работы Доу – как, например, портрет Дениса Давыдова.

Фортуна, как и милость царская, известно, переменчива. После смерти Александра I отношения с новым самодержцем у Доу не сложились, и пришлось собираться в обратный путь. Именно на пароходе, окончательно увозившем Доу в Кронштадт, он встретился с Пушкиным и набросал его портрет, впоследствии «запечатлённый» в стихах («Зачем твой быстрый карандаш / Рисует мой арапский профиль?»).

Увы – судьба этого портрета не известна. Как практически не известны в России портреты самого Доу: автопортреты он не жаловал, а никто из русских современников написать его портрет не догадался...

Георгий Осипов