В состоявшемся интернет-голосовании «Имя Россия. Исторический выбор – 2008» первое место, как известно, занял Александр Невский. Однако, как заметил кто-то из критиков, значительная часть голосовавших знала о князе преимущественно из фильма Эйзенштейна. Так что голоса «избирателей» были отданы не столько реальному историческому персонажу, сколько гениальному образу, созданному артистом Черкасовым. Подлинным победителем может считаться Пётр Аркадьевич Столыпин, набравший 524 575 голосов и оказавшийся по итогам голосования вторым.

Спору нет, Столыпин был величайшим премьером дореволюционной России. К сожалению, оценку личности этого выдающегося государственного деятеля (возможно, последнего государственного человека царской России) порой механически переносят и на избранный им политический курс. Нередко можно услышать утверждение, что доведи он до конца задуманные им преобразования, вся история страны пошла бы иначе и ни за что не случилась бы катастрофа, подобная той, что случилась в 1917-м.

Разумеется, нет никакой возможности проверить это утверждение экспериментально. Однако, поскольку общее направление столыпинских реформ хорошо известно, а некоторые из них успели зайти достаточно далеко, у нас есть возможность оценить, действительно ли взятый им курс мог в перспективе ликвидировать причины, породившие революционный взрыв сначала 1905-го, а затем и 1917 года. 

Заняв премьерское кресло в разгар революционной смуты, Столыпин, в отличие от многих политических оппонентов справа, хорошо понимал, что недостаточно просто подавить революцию силой. Необходимо также произвести такие преобразования политической и экономической жизни страны, чтобы если не уничтожить, то, по крайней мере, минимизировать те проблемы, которые и породили в стране революционную ситуацию. А таких проблем было как минимум три:
Раскол правящего класса. Широкие круги интеллигенции, промышленников, купцов и либерального дворянства были недовольны, что вся власть находится в руках правящей бюрократии, и требовали права участвовать в управлении страной посредством выборных органов местной и государственной власти.
Земельный вопрос. Значительная часть российского крестьянства едва сводила концы с концами, довольствуясь небольшими земельными наделами. Вместе с тем значительные земельные угодья находились в руках крупных владельцев: помещиков, церкви, казны. Соответственно, крестьяне настойчиво требовали более справедливого перераспределения земли.
И наконец, национальный вопрос. Представители многих нерусских национальностей требовали улучшения своего правового положения, а также удовлетворения своих национальных требований. Больше всех недовольны были евреи, стеснённые процентной нормой, чертой оседлости, невозможностью поступить на государственную службу и десятками других ограничений. Однако в списке «обиженных» были и поляки, и финны, и украинцы, и многие другие.

Посмотрим же, в какой степени столыпинские реформы позволяли решить эти проблемы.

О том, как Столыпин пытался преодолеть раскол правящего класса, мы уже писали.  Благодаря изменению избирательного закона ему удалось создать в III Думе рабочее проправительственное большинство, костяк которого составляли представители умеренно-либеральной общественности. Теоретически, со временем это большинство могло быть расширено налево, включив и другие либеральные группировки, в частности партию кадетов (тем более что на личном уровне некоторые лидеры партии – Маклаков, московский голова Челноков, Струве – установили вполне доверительные отношения с премьером). Однако, как уже говорилось, сам Столыпин оказался могильщиком созданной им третьеиюньской системы, предполагавшей сотрудничество между правительством и умеренными общественными силами. После скандала вокруг закона о западном земстве октябристы отказали премьеру в поддержке, а их лидер Гучков, бывший до этого верным «оруженосцем» премьера, демонстративно покинул пост председателя Думы. Надежды на примирение между  «общественностью» и «властью» рухнули.

И ещё о «западном земстве». Как мы уже писали, одной из центральных идей данного законопроекта было создание сложной куриальной системы, гарантирующей преобладание в новоизбранных земствах русских гласных. Данный закон был далеко не единственной мерой, предпринятой правительством Столыпина для укрепления русского влияния в западных провинциях империи. Причем, как нетрудно догадаться, делалось это за счёт представителей других национальных меньшинств. Уже упомянутый закон о западном земстве был направлен против польского влияния в крае. Затем последовал ещё один антипольский закон, который поляки назвали 4-м разделом Польши, – «О выделении из состава губерний Царства Польского восточных частей Люблинской и Седлецкой губерний с образованием из них особой Холмской губернии». За Польшей настала очередь Финляндии: в 1910 году Дума приняла закон, фактически отменяющий автономию «княжества» в составе империи. Нетрудно догадаться, что подобные меры отнюдь не добавляли у «инородцев» любви к правительству.

Правда, нельзя сказать, что национальная политика Столыпина сводилась исключительно к русскому национализму и «подавлению» инородцев. В частности, в еврейском вопросе премьер был сторонником отмены многочисленных ограничений, полагая их вредными не только для самих евреев, но и для России. Более того, ещё в 1906 году Совет министров, по инициативе Столыпина, утвердил законопроект «О пересмотре постановлений, ограничивающих права евреев», предполагавший отмену целого ряда дискриминационных законов. Однако законом этот законопроект так и не стал. 10 декабря 1906 года Николай II вернул Столыпину журнал Совета министров, где был помещён законопроект, неутверждённым, мотивируя своё решение в письме, в котором говорилось: «Несмотря на самые убедительные доводы, внутренний голос твердит, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала».

Не желая компрометировать царя, Столыпин решил не давать этой истории хода. Поэтому о том, что премьер собирался отменить часть дискриминационных законов, общественность, в том числе еврейская, так и не узнала. Последующее же законотворчество Столыпина предполагало даже новые антиеврейские ограничения. К примеру, закон о волостном земстве, предложенный премьером, специально оговаривал, что евреи не получат ни активного, ни пассивного избирательного права.

Поговорим теперь о главном детище Столыпина – аграрной реформе. С одной стороны, премьер, в отличие от своих оппонентов слева, сумел понять, что, во-первых, передача крестьянам даже всех помещичьих и казённых земель не решит проблемы малоземелья, а во-вторых, что главная беда русского крестьянства – не столько нехватка земли, сколько крайне неэффективное и непродуктивное хозяйствование на ней. Верно понял Столыпин и главную причину низкой эффективности крестьянского хозяйства – чересполосное общинное земледелие, когда участки всё время переходили из рук в руки, лишая крестьян стимула вкладывать силы и средства в «ничейную» землю. Предложенная им мера – выход из общины «с землей», с передачей последней в собственность – со временем действительно могла привести к появлению нового класса крепких сельских хозяев. 

Однако нельзя забывать, что аграрный вопрос был не только экономическим, но и психологическим. С точки зрения большинства крестьян, помещичье землевладение в принципе было явлением безнравственным и «незаконным», так как помещики в своё время получили землю вместе с крепостными. Поэтому помещичьи латифундии, сохранённые Столыпиным, по-прежнему действовали на крестьян как красная тряпка на быка.

Историк А. Аврех приводит многочисленные свидетельства о русской деревне накануне Первой мировой войны: «Независимо от политических убеждений, все они в один голос твердили о повсеместно тлеющей ненависти к помещикам и кулакам. Так что никто не сомневался, что при первых же потрясениях русская деревня вновь полыхнёт сотнями "иллюминаций", как это было в революцию 1905 года и как произошло затем в 1917-м».

Подведём итоги. Безусловно, Пётр Аркадьевич Столыпин хорошо видел основные проблемы страны и по мере сил пытался их разрешить. Однако итог его деятельности оказался, скорее, неутешительным: в силу различных причин ему так и не удалось «разминировать» хотя бы одну из «бомб», угрожавших стабильности России. Более того, в результате его реформ некоторые проблемы даже обострились.

Столыпину удалось подавить первую  революционную смуту. Однако, несмотря на все его усилия, Россия по-прежнему оставалась пороховым погребом, готовым взорваться от любой искры. Что, собственно, и произошло в 1917 году.