Первыми переводчиками Священного Писания на старославянский, максимально приближенный к разговорной речи наших предков, стали два брата-миссионера из Византии – Кирилл и Мефодий. Это произошло в IX веке. Церковь канонизировала их и признала равноапостольными – и в самом деле, труд, предпринятый братьями для спасения целого народа, был титанический. 

В то время считалось, что хвалить Господа можно лишь на трех «ортодоксальных» языках: латинском, греческом и еврейском. Но обучить целый народ греческому, чтобы потом приступить к проповеди, было просто нереально. Братья решили эту проблему как настоящие энтузиасты: за несколько лет они не просто перевели с греческого языка на славянский все необходимые богослужебные тексты, но и разработали письменность для язычников-славян, обучая племена и Слову Божьему, и литургии, и новой азбуке. 

Списки со священных книг, переведённых равноапостольными братьями и их учениками, распространялись всё шире и шире. Можно сказать, славянам повезло: Священное Писание на их родном языке досталось им буквально в подарок – и гораздо раньше, чем, например, французам, немцам и англичанам. 

Книги на Руси тщательно сохранялись, в церквях и монастырях читали и благоговейно сберегали Священное Писание, а знатные и богатые люди могли позволить себе заказать  свой собственный экземпляр. 

Но была ли на Руси Библия целиком? Как ни странно это прозвучит, ответ будет отрицательным. Многие из 76 книг, составляющих Библию, просто отсутствовали – то ли не были переведены, то ли утратились. Причина проста: эти книги не были настолько необходимы для литургии, как Псалтырь, Евангелия или Деяния апостолов, – и их не переписывали и не заказывали, а может быть, не переводили вообще. 

Полный текст православной Библии, то есть все книги Ветхого и Нового заветов, собранные под одним переплетом, появился у нас только в XV веке, благодаря трудам кружка энтузиастов при епископе Новгородском Геннадии. 

Новые переводы понадобились Геннадию для борьбы с распространившейся в то время ересью «жидовствующих». Всего за год – немыслимо короткий срок по меркам Средневековья – был просмотрен, сверен, выправлен и переписан весь имеющийся в Новгороде и в соседних городах корпус библейских текстов, а те книги, которых не удалось найти, заново перевели с латыни. 

Одним из переводчиков был доминиканский монах Вениамин – ученые полагают, что он был хорват, по крайней мере, в его переводах заметно влияние хорватского языка. Имена других членов Геннадиевского кружка также известны – среди них дипломаты, переводчики, переписчики – всего 8 человек. Результат был впечатляющим: толстый том в 1007 листов, богато украшенный и аккуратно переписанный, стал первым на Руси полным сводом Священного Писания на славянском языке. Геннадиевская библия позднее стала «макетом» для Острожской Библии, напечатанной  Иваном Фёдоровым в украинском городе Острог, а два столетия спустя легла в основу так называемой Елизаветинской библии. 

Елизаветинская библия: перевод длиной в полвека

Пётр Великий, перетряхнувший и модернизировавший весь уклад старинной русской жизни, не мог упустить из виду столь важную часть, как издание новой отечественной Библии. Но просто переиздать Острожскую Библию царю-реформатору показалось мало. Он велел сделать новую редакцию, заново сверить имеющийся перевод с греческим текстом, восстановить недостающее. Была назначена комиссия по редактированию и подготовке нового издания. Но к исправлению текстов Пётр подходил с большой осторожностью, специально оговаривая, что «буде где в славенском против Греческой Библии явятся стихи пропущены или главы переменены или в разуме Писанию Священному Греческому противность явится, и о том доносить преосвященному Стефану, митрополиту Рязанскому и Муромскому, и от него требовать решения». После церковной реформы Никона и последовавшего за ней страшного для церкви и страны Раскола российский император лучше многих понимал, как рискованно вмешиваться «с налёта» в религиозные вопросы. 

Трудности не заставили себя долго ждать. Комиссия работала 7 лет, а потом получившиеся 8 томов отдали на проверку митрополиту Стефану – и проверяли ещё 3 года. Только в 1723 году Синод, окончательно проверив все изменения, подписал макет. Но в печать он все ещё не был отправлен. 

Исправленные или переведённые заново места было решено печатать, как они были раньше, а все исправления и комментарии  выносить на поля «дабы не было от неспокойных человек нарекания и к народной смуте». Даже шрифты, которыми предполагалось печатать новоисправленную Библию, царь Пётр велел сперва показать лично ему. Но пока шла работа, происходила верстка и окончательная правка, великий реформатор заболел и скончался. Императрица Екатерина I издала указ о продолжении работ, начатых её покойным мужем, но это не очень помогло. Столкновение противоборствующих амбиций, нежелание брать на себя ответственность, недостаточное финансирование и нехватка грамотных специалистов едва не похоронили начинание царя-реформатора. 

Постепенно складывалось скептическое мнение, что, мол, и не так уж нужна эта полная славянская Библия, потому что учёный человек прочтет её на латыни и на греческом, а простому народу довольно и тех книг, что есть сейчас. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда на престол взошла «дщерь Петрова» Елизавета. Только под её эгидой наконец продолжился великий труд.  Была созвана новая комиссия, набожная императрица неоднократно давала понять, что издание Библии отлагательств не терпит, и в конечном счёте в 1751 году книга вышла из печати, а спустя пять лет вышло второе её издание, исправленное и дополненное гравюрами. Именно Елизаветинская библия до сих пор используется Русской православной церковью для богослужения. 

Тем не менее, оставался вопрос: как сделать Писание доступным для простых мирян. Церковнославянский язык Библии невозможно было понять без перевода или хотя бы без словаря. В Европе перевод Библии на народные языки к XIX веку уже в основном был выполнен, и даже неоднократно, но в России необходимость Библии на русском языке ещё обсуждалась. 

Русский считался слишком профанным, неуместно-простым и грубым для Священного Писания. Фактически, повторялась древняя история со «священными языками», на каких только и можно обращаться к Богу, ‒ только теперь к греческому, латыни и арамейскому прибавился церковно-славянский. 

Однако ограничиться только этими языками для такой огромной страны, как Россия, было невозможно. Для многонациональной Российской империи весьма остро стоял вопрос миссионерства. Чтобы священники успешно несли Слово Божие «язычникам и инородцам», требовалось перевести Священное Писание на языки малых народностей. Кроме того, нужда в доступных библейских текстах и в самой России была очень велика – особенно в связи с тем, что после тяжелой Отечественной войны люди крайне нуждались в духовном утешении. 

В 1812 году царь Александр I Благословенный пережил глубокое обращение, когда лишь чтение Святого Писания помогло ему пережить ужас от того, что сгорела сданная неприятелю Москва. К слову сказать, Александр, как и большинство образованных христиан из высшего общества, предпочитал читать Библию во французском переводе. Теперь, в 1813 г., он распорядился по образцу европейских стран создать Российское Библейское общество (РБО) и всячески ему покровительствовал, в том числе немало пожертвовав из собственных средств. 

Александр I недвусмысленно выразил свою волю: «доставить и россиянам способ читать слово Божие на природном своем российском языке, яко вразумительнейшем для них славянского наречия, на коем книги Свящ. Писания у нас издаются». Синод не решился взять на себя такую ответственность, как новый перевод Библии, но и противиться воле государя посчитал невозможным. В результате перевод был доверен Комиссии Духовных училищ. Во главе этого предприятия встал ректор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Филарет (Дроздов), будущий митрополит Московский. 

Филарет, отличавшийся ученостью, принялся за дело с беспримерным энтузиазмом. Он взялся за перевод Евангелия от Иоанна, кроме того подробно расписал принципы, которым должны были следовать другие переводчики. Он настаивал, что при переводе – особенно в случае перевода самой важной книги в истории человечества – всего важнее точность, затем – ясность, потом – чистота. «Величие Священного Писания, – говорил он, – состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям, ради мнимой их важности». 

Работа закипела – и уже в 1820 году вышло первое полное издание Нового Завета, а в 1823-м году были напечатаны Новый Завет и Псалтирь, и Общество приступило к переводу Ветхого Завета. Кроме того, был осуществлён перевод Евангелия на татарский, латышский, эстонский, финский и множество других языков. 

Русский перевод встретили с огромным воодушевлением, он распродавался мгновенно – «духовный голод» в обществе был крайне велик. Но, разумеется, понравился он далеко не всем. Многие заподозрили в нём едва ли не ересь, чуть ли не оскорбление Бога, кощунственное желание «опростить» и унизить высокий слог Библии. Немало нареканий вызвала и личность князя Голицына, стоявшего во главе РБО, – человека и в самом деле неоднозначного до скандальности. Все эти причины – по отдельности и вместе – привели к смене администрации, а потом и вовсе к закрытию организации в 1826 году. 

При царе-консерваторе Николае I возобладало мнение, что русский перевод Библии не только не полезен для просвещения народа, но даже вреден, и приведёт только к умножению излишних умствований – и чего доброго, к ереси. В результате, часть ещё нераспроданного тиража первой Библии на русском языке была сожжена. 

Лишь в 1856 году, уже при Александре II, митрополит Филарет вновь поднял вопрос о возобновлении издательства русской Библии – и после недолгого обсуждения работа продолжилась.

Синодальный перевод, которым мы пользуемся и сейчас, разумеется, не идеален. Он изобилует ошибками, неточностями, иногда его язык, несмотря на указания Филарета, довольно смутен. И тем не менее, его авторитет огромен. Не только православные, но и католики, и протестанты, и иеговисты в России в обязательном порядке пользуются им. Синодальный перевод рекомендован для личного употребления, для чтения и размышления над Писанием дома, а вот в церкви для богослужения по-прежнему используется Елизаветинская библия.

После революции вопрос о переиздании, тем более о новом переводе Библии, разумеется, не поднимался. Да и вообще о Библии старались не говорить. Лишь в 1990 году возобновилась работа РБО, и вскоре был поставлен вопрос о новом переводе Библии. 

Тому было много причин: во-первых, библеистика шагнула далеко вперёд, были открыты и прочитаны новые документы, например Кумранские рукописи. Во-вторых, при такой огромной работе, какую проделали святитель Филарет и его соратники в самое короткое время, невозможно было обойтись без ошибок. 

Назрела настоятельная необходимость сделать новый, исправленный и уточнённый перевод, исходя из новых данных и новых концепций. При всём уважении к Синодальному переводу, необходим был перевод историко-филологический, не претендующий на то, чтобы стать в русской культуре священным, сакральным текстом, но открывающий все темные места, устраняющий ошибки, – новый, современный перевод для более полного и глубокого понимания Священного Писания. 

Начиная с 1980-х над таким переводом Нового Завета работала филолог-классик, библеист Валентина Кузнецова. Духовная дочь о. Александра Меня (одного из самых ярых поборников возрождения РБО), по его благословению она приступила к этому труду. Её перевод под названием «Радостная весть» печатался отдельными частями, а после – целиком вошёл в новый полный перевод Священного Писания, изданный РБО.

Перевод В. Кузнецовой был встречен очень неоднозначно. Он крайне отличается от Синодального – и потому вызвал массу нареканий, а некоторых критиков буквально поверг в шок. 

И в самом деле, там, где Синодальный перевод говорит блудница, безумец, В. Кузнецова не стесняется употреблять слова проститутка, дурак. Раб заменён на слугу, агнец – на ягненка. Один из критиков так и заявил: «Когда знакомишься с её переводом, по временам возникает ощущение, будто ты не священный текст читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры». Но другие критики отмечают: просторечия и даже грубость в переводе Кузнецовой – соответствуют подлинному тексту Нового завета. «Осквернение», вульгаризация Святого Писания никоим образом не входили в намерения переводчика, а вот уход от постоянного уклонения в «высокий штиль», отказ от славянизмов – как раз входили. 

Кузнецова решила оставить авторский стиль каждому из Евангелистов, а послания, к примеру, апостола Павла сделать повышенно эмоциональными, максимально приблизить их к живой, разговорной речи (ведь и оригинальные послания апостола Павла – не всегда орфографически-правильны, изобилуют просторечиями и повторами). Но всё это крайне отличалось от того Нового Завета, к которому все привыкли.

Надо сказать, что перевод Ветхого Завета, далеко не столь революционный, был встречен куда спокойнее – и его высокий уровень отметили наиболее уважаемые российские библеисты и филологи. Немало было сломано копий по поводу неуместности под одной обложкой таких разноплановых переводов, как Ветхий Завет от Михаила Селезнёва и его группы переводчиков из Института востоковедения РАН и «Радостная весть» В. Кузнецовой. 

Тем не менее, первое издание нового перевода Библии на русский язык увидело свет в 2011 году, и первый тираж был распродан очень быстро. Второе издание было существенно доработано и слегка «смягчено» – так, «Радостная весть» вышла под названием «Новый завет». Но и сами переводчики, и РБО не считают, что этот перевод – финальная точка в истории русской Библии. Библия неисчерпаема и глубока – и каждое новое поколение будет искать в ней ответа на главные вопросы, а значит, рано или поздно появится новый перевод Священного Писания.