По какому пути развития пойдёт Россия в ближайшие годы, какие риски и вызовы ждут её на этом пути? Член президиума Ассоциации юристов России Михаил Юрьевич Барщевский и член Комитета Госдумы по бюджету и налогам, декан факультета госуправления МГУ, президент фондов «Политика» и «Единство во имя России», исполнительный директор фонда «Русский мир» Вячеслав Алексеевич Никонов попытались найти ответы на острые вопросы в беседе, опубликованной «Российской газетой» 22 марта.

Кошелек приведёт к демократии

Михаил Барщевский: Довольно часто какие-то европейские структуры не признают легитимность выборов в России. Но когда наступает время подписания очередного газового контракта, европейцы его охотно подписывают. Выходит, они готовы торговать с нелегитимной властью?

Вячеслав Никонов: Вообще-то европейцы не признавали свободными и справедливыми ни одни выборы в РФ, кроме 1996 года, когда избрали Бориса Ельцина. Правда, именно результат тех выборов подвергается сомнению в самой России, а по-моему, они были самыми нечестными.

Оценки всегда зависят от установки. Когда проходили выборы в Ливии, согласно «Евроньюс», все должны были радоваться за ливийскую демократию. И это при том, что там не было даже списков избирателей. Когда Джордж Буш-младший рассказывал Владимиру Путину о триумфе демократии в Ираке, там проходили выборы в условиях оккупации и тоже без списков избирателей.

К сожалению, очень часто наблюдатели приезжают не только наблюдать. Зачастую они прибывают с уже готовыми отчётами. И даже если никаких серьёзных нарушений на участках не выявляют, в отчётах указывают, что выборы несвободные и несправедливые. Потому что кого-то не зарегистрировали, кому-то дали меньше времени на телевидении и так далее.

Барщевский: Можно ли говорить о том, что Болотная, Сахарова и Поклонная – это точка невозврата в те времена и переход в новые, которые мы называем развитой демократией?

Никонов: Может быть. Есть теория демократического транзита, как государства превращаются в демократии. Изначально ведь демократии не было – она начала появляться в конце XVIII века, немножко развилась в XIX и в XX веке уже более-менее начала становиться на ноги. Хотя опять же до Второй мировой войны в Европе только в пяти странах проходили хоть какие-то выборы. Не говоря уже о свободных и чистых. На примере, прежде всего, восточноазиатских стран выяснено, что демократия становится возможной, только когда общество достигает определённого уровня экономического развития. Например, Южная Корея и Тайвань осуществляли своё экономическое чудо в условиях жесточайшей диктатуры, а затем, достигнув определённого уровня, прежде всего дохода на душу населения, переходили к демократии. В восточноазиатских странах этот уровень составлял порядка 6 тысяч долларов на душу населения.

Барщевский: А у нас сейчас сколько?

Никонов: В России, если верить прогнозу журнала «Экономист» на 2012 год, будет 13,8. Гайдар в своё время говорил, что с 15 тысяч долларов в России начнётся коренной перелом. Мы очень близко подошли к границе, за которой начинаются демократические процедуры.

Проблема России в том, что у нас очень большое социальное неравенство. Оно будет осложнять наше движение к демократии, потому что социальное неравенство провоцирует классовые противоречия. Но, кажется, власть уже обратила внимание на эту проблему.

Уже не бедные, ещё не богатые

Барщевский: Меня очень порадовала инициатива молодых юристов создать Корпус наблюдателей. Юрист учится для того, чтобы стать профессионалом и обеспечивать соблюдение закона. А обеспечение важнейшего закона о выборах, Конституции и есть основная задача юриста. То есть ребята уже на студенческой скамье начинают практиковать реальную профессию.

Никонов: И слава богу. Потому что очень часто многие наши юристы видели свою задачу несколько иначе – защищать неправедные деяния, которые творились в государственных и коммерческих структурах. То есть служили системе. Служение закону и воспитание именно в таком духе – это прививка для их будущей работы, чтобы они служили именно закону, а не вашему превосходительству.

Барщевский: Тебе не кажется, что согласно экономическим предпосылкам и принципу маятника следующий политический цикл будет за правыми, а не за левыми? Известно, что, когда плохо с экономикой, побеждают правые.

Никонов: Я бы согласился, если бы у нас средний класс составлял большинство. Пока этого нет. По общим экономическим показателям, Россия – страна среднего класса. Но из-за огромной социальной дифференциации это не так. У нас средний класс составляет максимум 30%. Остальные по уровню жизни, менталитету – это люди, ориентированные на социальную поддержку, патернализм и левые ценности. Россия по своим ценностным ориентациям очень левая страна. Правые в ситуациях, зависящих от мнения большинства, будут проигрывать.

Барщевский: А в крупных городах?

Никонов: В крупных городах это уже не так. Там действительно критическая масса среднего класса есть, и это объясняет разницу в настроениях и в голосовании между столицами и остальной Россией.

Заграница смотрит косо

Барщевский: Какие опасности ждут Россию в ближайшем будущем?

Никонов: Если будет продолжаться нагнетание страстей, Россию ждёт много опасностей, и даже революция вполне реальна. В феврале 1917 года фондовые рынки росли как на дрожжах, никто денег из страны не выводил, и всё шло замечательно. Но потом как-то так случилось в течение двух дней, что до сих пор страну собрать не можем ни ментально, ни физически, ни с точки зрения культуры. Самая большая опасность – выход ситуации за правовые рамки, потому что мы не знаем, что может произойти дальше. Думаю, политическая борьба будет продолжаться, может быть, даже обостряться, и ни один из вариантов событий исключать нельзя.

Большой заряд опасности в наших отношениях с Западом. Я всю жизнь читаю американские и английские газеты, журналы и не припомню в них такого накала антироссийскости, как сейчас. Причём речь уже не идёт о недовольстве Путиным или нечестных выборах. Уже начали появляться публикации о том, что Россия вообще нелегитимная страна: всё, что Ельцин делал, нелегитимно, Конституция нелегитимна и вся политическая система. И это очень неприятный поворот событий.

Барщевский: Почему это происходит?

Никонов: Есть ситуационные вещи, связанные, например, с позицией по Сирии. С другой стороны, то, как Россия развивается, не вполне устраивает западные страны. И демократические институты здесь ни при чём. Сейчас главные союзники США на Ближнем Востоке – Саудовская Аравия и Катар – к демократии никакого отношения не имеют. Американцы не интересуются их выборами, которых там никогда не было и не будет.

Думаю, если бы Россия вела себя, как Польша, по первому свистку поставляла войска в Афганистан или Ирак, позволяла полностью контролировать свою экономику, это бы всех устроило. В Восточной Европе все банки, крупные предприятия, верфи уже принадлежат западным корпорациям, а мы сами выстраиваем внешнеполитическую линию, Путин говорит о российских интересах. Это вызывает на Западе непонимание и озабоченность. При этом европейцы достаточно ленивы и неагрессивны. Но вот американцев в лени я бы не упрекнул – они занимаются серьёзно обустройством всего мира, одновременно играют на всех без исключения досках.

Барщевский: А китайцы?

Никонов: Китайцы, конечно, становятся большой проблемой для всех. Но сегодня российско-китайские отношения наилучшие за всё время. Для меня очевидно: китайцы смотрят на Восток, торговля идёт со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Вызовы, проблемы безопасности, экономики Китая – все в АТР. В ближайшие 5-10 лет Китай для нас не представляет опасности. Наоборот, он заинтересован в России как в спокойном тыле.
Ключевой вопрос

Барщевский: Что бы ты изменил в административном устройстве власти?

Никонов: Я бы поднял бюджетный процесс на президентский уровень. Бюджет страны должен делаться там, где вырабатывается политика. В структуре администрации президента США половина отводится административно-бюджетному управлению. Если стратегические решения принимаются президентом, то у него, а не в одном из министерств, должен находиться бюджет.

Барщевский: У тебя нет ощущения, что поскольку телевидение, газеты, радио сосредоточены в крупных городах, то именно их тональность создаёт определённую моду?

Никонов: Я с этим согласен. Действительно, СМИ гораздо более либеральны, чем общественное сознание. Причём они даже более либеральны, чем столичное общественное сознание. Но меня беспокоит не это, а тот факт, что у нас на сегодняшний день 62% СМИ принадлежат не российским гражданам. Мы являемся абсолютно информационно проницаемой страной: мы очень уязвимы для любых веяний, которые могут идти вразрез с нашими национальными интересами, а такие веяния есть.

Источник: «Российская газета»