Просто добавь воды
В наше время, когда прогнозы сбываются, мало кто бывает этому рад. Может быть, именно поэтому в России и власть, и общество предпочитают игнорировать информацию о назревающих проблемах. Когда во всём мире заговорили о глобальном потеплении, мало где в Европе относились к данной теме с таким пренебрежением, как у нас. И не только потому, что не верили в реальность проблемы. Просто существовала твёрдая убеждённость, что волнения по поводу глобальных проблем – это блажь, допустимая для «с жиру бесящегося» западного общества, а все разговоры о них – «левацкая» демагогия.
Когда же, наконец, слухи о назревающем климатическом кризисе достигли России, то на них реагировали так же, как позднее – на разговоры о кризисе экономическом. В одно и то же время (часто – одни и те же авторы, порой в одном и том же тексте) заявляли, что, во-первых, никакого климатического кризиса нет, во-вторых, что человечество и существующая хозяйственная система не несут за него никакой ответственности, в-третьих, что Россию этот кризис никак не касается, а в-четвёртых, России он пойдёт только на пользу. В этой дискуссии полностью потонули редкие голоса, призывавшие предпринять хоть какие-то усилия на локальном уровне, благодаря которым можно если не содействовать решению проблемы, то хотя бы подготовиться к назревающим трудностям. В результате мы не только не внесли никакого вклада в попытки разрешения глобального экологического кризиса (тут и другие государства мало чем могут похвастаться), но и усугубили его собственным локальным кризисом, который упорно игнорировался властью и обществом, пока не обернулся катастрофой национального масштаба.
Когда европейскую часть России охватили невиданные прежде пожары, пресса в поиске виноватых немедленно указала на власть. Те, кто посмелее, ругали федеральные власти, а кому смелости не хватало, местное начальство, губернаторов и чиновников. И всё это было бы вполне справедливо, если бы только решились признать, что основную долю ответственности несёт само общество. В конечном счёте, каждый народ получает такое правительство, какого заслуживает.
Когда в 2006-2007 годах принимали новый Лесной кодекс, протестовали только экологи и некоторое количество левых. Общество отнеслось к происходившему с полным безразличием, хотя речь шла о его будущем, о вопросах жизни и смерти. Так же, как и вопрос о глобальном потеплении, будущее отечественных лесов почти никого не интересовало. Общественность, сейчас ругающая чиновников, не только соглашалась с идеологией, заложенной в тогдашнем проекте Лесного кодекса, но и продолжает верить в неё до сих пор. Посему, даже возмущаясь сегодня этим документом, обзывая его дебильным и вредительским, участники публичных дискуссий не говорят и не думают о том, почему у Правительства и Думы вышел именно такой документ. И не задумываются о том, что без изменения подхода мы будем получать всё новые и новые законы, реализация которых на практике будет приводить к столь же тяжёлым последствиям.
Лесной кодекс был подготовлен лучшими умами Министерства экономического развития, тогда ещё во главе с Германом Грефом. Все его недостатки были прекрасно видны уже в ходе предварительного обсуждения, но текст не только не исправляли, а наоборот, ухудшали, после каждого раунда дискуссии внося изменения, направленные на то, чтобы сделать прямо противоположное тому, о чём говорили специалисты. Что это – чиновничья самонадеянность, злой умысел? Ни то ни другое. То, что экспертам казалось ошибками и нестыковками в тексте законопроекта, на деле представляло собой вполне логичную и стройную систему мер, преследующую одну единственную цель – фактическую приватизацию лесных ресурсов, формально остающихся в собственности государства.
Смысл кодекса состоит в том, чтобы полностью развязать руки арендаторам, сделав их неограниченными хозяевами на переданной им территории. А для этого требовалось по возможности ликвидировать систему государственного контроля. Там, где её невозможно было демонтировать полностью, ограничивались полумерами, разваливая, расчленяя и дезорганизуя имеющиеся структуры. Задача была успешно выполнена. Авторы законопроекта, видимо, искренне верили, будто с переходом леса в частные руки у него «наконец появится настоящий хозяин». Кодекс приняли, хозяин появился. Приватизация лесов началась. Беда в том, что оставленные без присмотра леса начали гореть ещё до того, как завершилась их приватизация. Этого действительно не предусмотрели. Нельзя же было предвидеть аномальную жару уже в 2010 году.
А в изменение климата как не верили, так и не верят. Потому и готовиться к соответствующим проблемам не считали необходимым. Даже сейчас, когда катастрофа наступила, некоторые уважаемые официальные эксперты призывают не торопиться с выводами. Например, заместитель директора Института глобального климата и экологии Росгидромета и РАН Александр Нахутин считает, что окончательно что-то решить можно будет лишь лет через тридцать. Вот если на протяжении следующих трёх десятилетий нынешние бедствия будут повторяться регулярно, тогда, действительно, придётся признать, что климат меняется, и принимать меры. Это примерно то же самое, как если бы врач, приглашённый поставить больному диагноз, предложил подождать приезда патологоанатома. Уж тот-то наверняка не ошибётся.
Между тем развитие кризиса – природного, социального, экономического – ускоряется как на локальном, так и на глобальном уровне. Кризисы взаимно усугубляются, накладываясь друг на друга. И это только начало. Приходится признать, что пессимисты и критики Лесного кодекса оказались посрамлены: дела идут значительно хуже, чем они предсказывали. Они-то грозили катастрофой, которая разразится лет через пять. Но не прошло и трёх лет, как ситуация вышла из-под контроля. И восстановить контроль над ней не удастся, пока не будет резко изменена политика.
Единая система развития и охраны лесного хозяйства была уничтожена приватизацией, раздробившей его на множество частных хозяйств, которые не могут обеспечить защиту лесов от пожаров, даже если бы хотели этого. Подобные проблемы должны решаться и координироваться на общенациональном уровне. Пока же всё ограничивается тем, что горящие торфяники заливают водой, не задумываясь о том, как сложится экологическая обстановка уже к следующему году. Воду расходуют так же безрассудно и неэкономно, как и любые другие ресурсы. Вообще, экономия, осуществляемая во имя рыночной оптимизации, на каждом шагу оборачивается безумным расточительством. Но речь идёт о ресурсах, которые до поры не кажутся особенно ценными – вода, лес, люди.
Восстановление лесов, грамотное обводнение торфяников, возрождение хозяйственной и социальной жизни в пострадавших регионах – все эти задачи должны решаться комплексно на государственном уровне. Эта работа потребует системного и постоянного взаимодействия между учёными, администраторами и хозяйственными руководителями. А вложенные средства заведомо не смогут принести непосредственной прибыли инвесторам. Следовательно, единственной структурой, которая может выступить в роли главного заказчика и координатора подобной работы, является государство.
Но в том-то и беда, что наше государство, насквозь пронизанное рыночной философией и коммерческим расчётом, с такой работой не справится. А нынешнее общество не готово влиять или давить на государство, добиваясь, чтобы оно изменилось. Ибо общество больно той же болезнью и само не хочет ни лечиться, ни меняться. Даже если в бюджете найдутся деньги, чтобы справиться с последствиями катастрофы, нужно не просто выделять средства, но и организовывать работу, нужны структуры, специально заточенные под решение подобных задач, ориентированные не на прибыль, а на результат. Таких структур в России сегодня, увы, нет. Государство может лишь нанимать частных подрядчиков, выплачивая им огромные вознаграждения за работу, которую они всё равно не в состоянии сделать.
Власти говорят о чём угодно, но не об отмене Лесного кодекса. Нам обещают закупить на будущий год новые пожарные машины, улучшить организацию МЧС, заказать новые самолёты для тушения огня с воздуха. Но ни слова о восстановлении государственного контроля над лесным хозяйством. Нам легче смириться с регулярным повторением катастрофы, чем разобраться с её причинами.
Разумеется, нынешнее лето принесло не только плохие новости. Главной хорошей новостью последнего времени стало появление волонтёрского движения, участие тысяч добровольцев в борьбе с пожарами. Эти добровольцы, никем не обученные, экипированные кое-как за свой счёт, нередко оказывались куда эффективнее, чем дорогостоящие официальные структуры.
Но для того, чтобы изменить положение дел, чтобы решить проблему, а не просто бороться с её последствиями, требуется нечто большее, чем героизм и энтузиазм. Требуется понимание процесса и осознание новых задач. Требуется решимость добиться перемен. До тех пор, пока перемены не произошли в обществе и государстве, остаётся лишь регистрировать всё новые очаги возгорания и заливать их водой. Жаль, что с помощью воды не удастся потушить экономический и социальный кризис.
Борис Кагарлицкий