В России создана Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Указ об этом подписал Дмитрий Медведев. Возглавит комиссию Сергей Нарышкин, а всего в неё войдут 28 человек, причём профессиональных историков среди них буквально 2-3, зато есть люди от Минобразования, Минкультуры, Госдумы, МИДа, СВР, ФСБ и Генштаба. Комиссия будет собирать информацию «о фальсификации исторических фактов и событий, направленной на умаление международного престижа РФ», решать, как с этим бороться, и предлагать свои идеи президенту, который в своём видеообращении на День Победы пожаловался на «жёсткие, злые, агрессивные» попытки переписать историю. 

Безусловно, создание комиссии – благой порыв. Но в то же время это классический случай ситуации, когда благими намерениями вымощена дорога во всякие неприятные места. Какую пользу сможет принести комиссия, не очень понятно. Внутри России «ревизионисты» (видимо, те, кто считает Красную армию «ордой упырей», а Ваффен-СС культуртрегерами) серьёзной проблемы не составляют. Людей со столь одномерным мышлением, собственно, немного и за границей, даже в демонизированной Прибалтике, и с проблемами на этом фронте до сих пор успешно управлялся МИД. Зачем здесь отдельное ведомство, сказать трудно.

Зато слабых мест у этой инициативы полно. Прежде всего, есть тот простой факт, что история в России в полном раздрае и без всяких идеологических диверсий. Наши школьные учебники часто безграмотны и просто чудовищны. Из историков россияне обычно могут назвать только Соловьёва и Ключевского, хотя это позапрошлый век. На Западе роль фундаментальных исследований в общественной жизни выполняет теперь качественный научпоп, но в России его просто нет, хотя полки ломятся от трэша. Наша историческая школа в СССР страдала от идеологической цензуры, а в постсоветское время – от нищеты. Всё это мы игнорировали, а теперь будем вдруг заботиться о чистоте исторической науки? 

Кроме того, историю тенденциозно преподают абсолютно во всех странах мира. Это неприятно и некрасиво, но это так. Балканские страны, например, часто пишут в своих учебниках друг о друге такие вещи, что впору поднимать самолёты и бомбить друг у друга же типографии. США и Китай считают, что на них свет клином сошёлся. Японцы увиливают от Нанкинской резни, а мы – от Катыни. Примеров тысячи. Одни немцы честно каются, но им есть, за что. Замахнуться на всю эту систему, тем более когда у нас самих рыльце в пушку? Это не очень реалистично и попахивает лицемерием.

По сути своей – ну что таить! – комиссия по борьбе с фальсификацией истории является чисто бюрократической затеей. Согласно чиновничьей логике, регулировать можно и нужно все области человеческой деятельности, даже такие сложные, как историческая наука. При этом Великая Отечественная – а речь в первую очередь о ней – в российской идеологии играет принципиальную роль, это её краеугольный камень, и поэтому возникает особенное желание этот камень всячески оберегать и не давать ему крошиться. Хотя виноваты в этом не только эстонские заговорщики, но и простое течение времени: война-то давно окончена. 

Вряд ли власти имели в виду что-то плохое. Комиссия – это выражение искреннего стремления сохранить представления об истории в том виде, какой они имели в нашем детстве. Но, увы, формальная логика здесь такая же, как у инквизиции или оруэлловского министерства правды: ведь оба почтенных ведомства существовали затем, чтобы не дать людям думать иначе, как по единственно верной, утверждённой сверху модели. Хотя ни религия, ни политика, ни история к простым схемам не сводятся. 

Это не значит, что исторические события не могут быть искажены. Ещё как могут, и с этим нужно бороться, правильно распределяя усилия, потому что сложившаяся ещё в советское время сусальная версия войны (не претерпевшая принципиальных изменений на официальном уровне) – тоже ложь: мы много говорим, что надо признавать сложность и неоднозначность Второй мировой, но мало этим занимаемся, хотя, может, как раз стоило бы. В моральном плане это могло бы поставить нас выше тех шовинистов из других стран, которые как раз только и ждут от нас, что мы о себе будем говорить только хорошее, а о них – только плохое.

Но, в любом случае, такие вещи, как защита истории, делаются не начальственными указами. Это неправильно, более того, это ещё и вредно – такой ход мысли может плохо отразиться на нашем публичном пространстве. Простые люди, в жизни которых выяснение исторической правды не является повседневной задачей, получат повод думать, что так и надо, что любые вещи можно регулировать указами президента. А ведь не любые! И истории это касается в первую очередь.