Неделю назад была вручена премия для иностранных переводчиков русской литературы «Читай Россию/Read Russia». Одним из победителей 2020 года стал Хорхе Феррер – уроженец Кубы, живущий в Барселоне, – за работу над испанской версией романа Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза». Переводчик рассказал «Русскому миру», какую роль в его судьбе сыграла учёба в московской школе, о своей поездке в Татарстан, достижениях и сложностях при переводе русских писателей.

Музыка русского языка

– Вы уроженец Кубы, и интерес к русской литературе теоретически можно объяснить. И всё же расскажите о своей личной истории, как вы выучили русский язык и стали переводчиком русской литературы.

– Когда я был подростком, моего отца назначили на пост в Москву, и мы переехали туда с Кубы. Это ещё были времена Советского Союза. В Москве я окончил среднюю школу, поступил в МГИМО, где учился на факультете журналистики. Когда приехал, знал не больше десяти русских слов. В течение моего первого московского года я усердно изучал русский язык, в основном, через поэзию. Я в то время знал наизусть много русских стихов, но смысла произносимых слов не понимал. Сначала ко мне пришла музыка русского языка, нежели значение.

– Тяжело было переезжать в незнакомую страну?

– Можете представить чувства 14-летнего подростка, которого отрывают от своей среды и культуры, и ему нужно очень быстро приспосабливаться к новому кодексу знаний и традиций. Было сложно, но одновременно и интересно. Люди были доброжелательные, русский язык и культура меня сразу покорили – литература, музыка. Я стал культурным человеком на территории русского языка. В мою жизнь тогда вошли Высоцкий, Окуджава, Гребенщиков.

– Вы учились в обычной московской школе?

– Да, совершенно обычной, с биологическим уклоном. Замечательная школа, там я проучился три года в начале 1980-х годов. Я пришёл в класс, почти не понимая русского языка, при этом нужно было учиться. Но, повторюсь, все были благосклонны и доброжелательны – кудрявый мальчик-кубинец, все старались мне помочь. У меня очень хорошие воспоминания о тех временах, дух перестройки и гласность нас всех покорили тогда. В то время я был подписчиком многих толстых журналов – от «Нового мира» до «Вопросов литературы». Всё это стало особенной частью моей любви к русской культуре. Кроме того, советский период моей жизни подарил множество друзей.

– Считаете ли вы этот опыт жизни внутри русскоязычного сообщества своим преимуществом в работе переводчика?

– Необязательно. У меня есть коллеги, которые в России лишь на стажировках бывали, но уровень их переводов абсолютно блестящий. В Испании очень хорошие переводчики русской литературы, и каждый имеет своё преимущество. Действительно, хорошо, что я жил в Москве в течение 8 лет, и это в какой-то степени определяет мой способ работы. Но назвать это преимуществом было бы нечестно и ошибочно.

Татарстан и поиски Зулейхи

– Когда вы начали переводить?

– Уже в юности пытался. Помню, как переводил моим испаноговорящим друзьям, которые учились в Москве, слова песен Высоцкого и Окуджавы. Эти переводы не были стихотворными, я старался донести смысл стихов. Кажется, первым изданием с моим переводом была книга Михаила Горбачева, а может быть, это были две книги Ильи Эренбурга, которые я переводил одну за другой. Серьёзно переводами русских писателей я начал заниматься в 1990-х годах и до сих пор совмещаю эту работу с журналистикой. В последние 10 – 15 лет я перевёл около двадцати разных книг от Герцена до Бунина, от Розанова до Гроссмана и так далее.

– Вы переводите то, что вам нравится?

– Необязательно, но, слава богу, в последние годы карьера сложилась, и я могу выбирать, что буду переводить, отклоняя то, что мне неинтересно. Но в разные годы приходилось переводить разное. Из своих главных переводов я бы отметил «Чёрную книгу», которую составляли Василий Гроссман и Илья Эренбург, и «Былое и думы» Александра Герцена. Очень горжусь моими переводами Василия Розанова, его произведения впервые вышли на испанском языке. Также впервые вышла книга «Захудалый род» Николая Лескова, перевод получился довольно заметным. Из современников переводил петербургского писателя Михаила Кураева, сейчас заканчиваю перевод абсолютно замечательной русской писательницы Марии Степановой. Она поэт, но её прозаическая книга «Памяти памяти» великолепна.

– Все книги, которые вы перечислили, относятся к числу сложных и, вероятно, потребовали от вас изучения истории и словаря эпохи. Вас привлекают трудные задачи?

– Чем сложнее, тем интереснее. Я беру мало проектов, как правило, один-два в год, чтобы получилось что-то ценное. Конечно, эта работа требует погружения. Первое, что я сделал, подписав контракт на перевод «Зулейхи», – это отправился в Казань. Десять дней мы с женой ездили по Татарстану, чтобы лучше себе всё это представить. Таким образом я погружаюсь. Когда работаешь над мемуарами Герцена, там погружение другое – нужно очень много читать, в том числе экономические труды той эпохи.

– Как испанский читатель разбирается в событиях и эпохах русской истории в тех книгах, которые вы переводите? Там множество комментариев и пояснений?

– Мы, переводчики русской литературы, шутим между собой о том, что читателей русской литературы можно узнать с первого взгляда. Это шутка, но имеется в виду, что эти люди любят сложные вещи с местным колоритом и хорошие человеческие истории, которые переплетены с историей России и Европы. «Зулейха открывает глаза» вышла уже в четвёртом издании на испанском языке, есть читатели такой литературы. Действие происходит в другой стране, но там есть и универсальные мотивы – любовь, материнство, террор, страх и так далее. Если такие истории хорошо рассказаны, их читают. К слову, я буду переводить и вторую книгу Гузели Яхиной «Дети мои».

– Общались ли вы с ней во время работы над переводом?

– Конечно, общаться с ней было интересно и легко. Одновременно «Зулейху» переводили пять-шесть переводчиков – на итальянский, французский и другие языки. Мы договорились между собой и составили общий список вопросов. Спрашивали о колорите, реалиях описанной эпохи, каких-то деталях. В начале романа описывается жизнь татарской семьи, и там много такого, что требовало разъяснений. Например, мы спрашивали у писательницы, почему пол в жилище стучит при ходьбе и из чего он сделан? Но вопросов было не так много. Когда писатель хорошо владеет языком и архитектурой письма, вопросов возникает меньше.

Читайте также: Гузель Яхина: «Для меня история первична»

Локдаун с Гроссманом

– Пандемия помогла погрузиться в работу или, наоборот, помешала?

– Я очень хорошо поработал во время локдауна. Написал книгу, которая вышла в сентябре. Туда вошли мои хроники, которые я в течение 40 дней писал каждый вечер для одного мексиканского журнала. Весь день я работал над новым изданием романа «Сталинград» Василия Гроссмана (книга вышла два месяца назад), а вечером описывал свой день работы и жизни.

– Переводя современных российских писателей, как вы переводите сленговые слова и выражения, не зафиксированные в словарях?

– Это очень интересная, но сложная тема. В особенности для переводчиков на испанский язык. На нём разговаривает более 500 миллионов человек в мире. Я перевожу книгу и для моего соседа в Барселоне, и для читателя из Буэнос-Айреса, Мексики или Майами – в США покупают огромное количество книг на испанском языке. Переводить сленг тяжело, поскольку у аргентинца и мексиканца разный сленг. Мало того, в Барселоне и Севилье разный сленг. За годы всей нашей экосистемой, связанной с книгоиздательством, был выработан нейтральный язык, который понятен и тем, и другим. Со сленгом сложнее, но переводчики стараются. Я пытаюсь передать, какой нормой языка владеет персонаж, но это очень трудно.

– Что вы читаете для души, не для работы?

– Современную литературу читаю обязательно, это часть работы. А для себя читаю и перечитываю классику, поэзию, в том числе. На русском языке, конечно. Иногда и переводы читаю, чтобы познакомиться с работой коллег.

– Произведения какого автора вам бы хотелось перевести?

– Очень люблю Чехова, но мне никогда не удавалось его переводить. Четыре-пять лет назад был хороший проект, но я не смог к нему подключиться. И сейчас во время локдауна одно издательство попросило перевести два маленьких рассказа. Было очень приятно. Чехов вибрирует каким-то особенным образом, мне очень нравится его юмор и его манера слога.

– Помимо литературы, какие отражения русской культуры вы любите?

- Я люблю Россию. Просторы, пейзажи, Сибирь, Байкал. Я всё люблю, мне ничего не чуждо в России, туда я возвращаюсь, как домой. Каждый раз, когда бываю в Москве или Санкт-Петербурге, отправляюсь в театр. В этом несчастном году я впервые за много-много лет не побывал в России. В последний раз мы приезжали в Санкт-Петербург в сентябре 2019 года, это был мой день рождения. Мы поехали в театр на «Грозу» Островского, и я до сих пор помню все детали, даже запах этого театра.