Русский язык умирал уже много раз. О гибели русского языка говорили ещё в начале XIX века. Показательно, что диалог вёлся часто на французском.

О гибели русского языка говорят практически с его рождения, поскольку теоретически современный русский язык родился только вместе с «Грамматикой» 1755 года Михаила Ломоносова. До этого термин «русский язык» широко не использовался в научной терминологии. Были древнерусский, старорусский и великорусский языки.

Большой вклад в рождение русского языка внёс Пётр Первый, упростивший древнерусский язык.

Ломоносов об этом отозвался так: «При Петре Великом не одни бояре и боярыни, но и буквы сбросили с себя широкие шубы и нарядились в летние одежды».

Как только язык начал кодифицироваться, сразу начались разговоры, что он умирает. Продолжаются они и сегодня. А язык живёт и развивается.

Страдания по поводу того, что русский язык от чего-то страдает, — одна из любимых форм досуга образованных людей в России. Привлекательность этой риторики в том, что она, как правило, бездоказательна.

Русский язык не страдает и не страдал от засилья иностранных слов. Большой процент слов, которые мы используем ежедневно, — иностранного происхождения. Чай — китайского происхождения, кастрюля — французского, гитара — итальянского, флаг — голландского.

Главные союзники России — армия и флот. Одно слово французского происхождения, другое — голландского. Вы действительно от этого страдаете?

В каждом языке есть пассивный и активный лексикон. Если первый может быть очень большим, то второй всегда меньше него в лучшем случае раз в десять.

Словарный запас русского языка по словарю Владимира Даля — примерно 200 000 слов, английского — по Оксфордскому словарю — тоже 200 000 слов. Однако в активный лексикон входят далеко не все слова.

Самый большой словарь языка из русских людей — у Пушкина. В него входит примерно 25 000 лексем. Таким же примерно словарём обладал (на английском языке) Шекспир. При этом Шекспир ещё и автор 1 700 неологизмов, прижившихся в языке.

В Большом академическом словаре, так называемом БАСе, 131 257 слов. Говорить, что хотя бы одна пятая этого «запаса» входит в наш активный лексикон, нельзя.

В сухом остатке среднестатистическому человеку хватает для общения 6 000 слов.

Когда говорят о реформах русского языка, то чаще других вспоминают реформу 1918 года, проведённую большевиками. Однако была ли реформа большевистской?

На самом деле нет. В 1904 году, ещё при царе, при Российской академии наук была организована орфографическая комиссия под началом известного русского языковеда Филиппа Фёдоровича Фортунатова.

Лингвисты задумались об упрощении языка, прежде всего, для школьников. Полагалось, что языковое упрощение позволит лишить школы отстающих учеников. Проект реформы был готов к 1912 году и избавлял от достаточного количества орфографических правил, а в магазинах появились первые робкие издания с новыми правилами орфографии.

Грамотности реформа не добавила, а проектом заинтересовались лишь после Февральской революции. Слава у реформы с имперскими корнями выходила революционной — в период Гражданской войны на территориях, принадлежащих белым, новая орфография не использовалась категорически.

Ещё одно распространённое заблуждение: мы говорим на языке Пушкина. На самом деле Пушкин говорил, то есть общался в свете, по большей части на французском языке. Недаром его ещё в Царскосельском лицее называли «французом». Со своими крепостными он, конечно, общался по-русски, но установить, как именно это происходило, мы не можем.

Нельзя не отметить потрясающий язык Пушкина в переписке, которая ближе к живой речи, чем язык литературных произведений. Если судить по ней, то можно сказать, что язык Пушкина очень образный и богатый. Это отрывок из письма Пушкина Александра Тургеневу:

Письма Пушкина выходят с комментариями, потому что для нас, носителей современного языка, они не всегда понятны. Язык Пушкина окказионален, поэтому нельзя говорить, что современный язык — язык Пушкина. Можно признать, что мы говорим на совсем другом языке, менее богатом и ярком.

Большим заблуждением является полноправное существование такого феномена русского языка, как авторская пунктуация. Показательно, что мы узнаём об этом термине ещё во время школьного обучения и даже несколько раз можем оправдываться перед учителем, говоря, что две запятые после точки — это авторская пунктуация.

На самом деле серьёзные лингвисты говорят, что так называемая авторская пунктуация — феномен исключительно графологический, но никак не орфографический. Даже в академических изданиях произведений мы имеем дело не с рукописями писателей и художников, а с уже исправленными, а иногда и переиначенными текстами. Они прошли через корректоров, редакторов, наборщиков.

Ни один язык не развивается самостоятельно. Если мы говорим о русском литературном языке, то он всю свою историю претерпевал влияние других языков. Так, из наиболее известных влияний можно назвать сильнейшее французское влияние, которое русский язык пережил в XIX веке.

Николай Карамзин изменил синтаксис русского языка на манер французского, Лев Толстой написал на французском языке почти четверть объёма своего знаменитого романа. Галльское влияние на русский язык было зафиксировано даже в сегменте народного языка (от просторечного «шаромыжника» до привычных нам и сегодня «автомобиля» и «автомата»). Множество в русском языке заимствований и из других языков.

Однако, говоря о влиянии других языков на русский, нужно говорить не столько о заимствовании слов, сколько о влиянии в плане синтаксиса, внутренней структуры текста. Если говорить о временах более близких, то русская литература уже в XX веке испытала влияние таких англоманов, как Иосиф Бродский и Владимир Набоков. Под влияние поэтики Бродского попадали почти все поэты, начиная с конца 1980-х годов. И не все от этого влияния выиграли.