Зачем нужно заниматься продвижением русского языка и культуры за рубежом? Какие меры при этом следует считать наиболее эффективными? Как повысить престиж грамотного письма и хорошей речи? Об этом корреспондент сайта «Русский мир» поговорил с заведующим отделом культуры русской речи Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, профессором Московского педагогического государственного университета Алексеем Шмелёвым.

– Нужно ли заниматься продвижением русского языка и культуры за рубежом, и какие способы Вам кажутся наиболее эффективными?

– Полезны любые меры по продвижению русской культуры, если иметь в виду поддержку русского языка в диаспоре – это, безусловно, полезно. Меры зависят от того, какая цель преследуется. Задача может быть в пробуждении интереса к русскому языку за границей у иностранцев, в пробуждении интереса к сохранению русского языка в диаспоре, пробуждении интереса к хорошей речи в России. Это всё – разные задачи. И тут  ещё нужно различать страны, куда русские уехали в эмиграцию, и страны, где русские остались после распада Советского Союза. Меры оказываются вполне похожими, но есть нюансы.

Прежде всего, есть меры, которые не мы принимаем. Чтобы изучать русский язык было бы экономически целесообразно, как вы понимаете, не зависит от наших мер поддержки. Вот в Восточной Финляндии вывески в некоторых магазинах в том числе и на русском, а в некоторых магазинах только по-русски, потому что сюда приезжают русские туристы.

Если понять, что большая часть того, что происходит, зависит не от каких-то мер поддержки, тогда можно говорить о том, что полезно поддерживать культуру.

Часто называют русский язык «великим и могучим», ссылаясь на Тургенева. И при этом часто забываются следующие два эпитета – «правдивый» и «свободный». Вот если тексты на русском будут восприниматься в мире как правдивые и свободные, конечно, это будет повышать престиж русского языка существенно больше, чем искусственные меры поддержки. Но всё зависит ещё от того, сколько денег и на что стоит выделять.

Конечно, система разного рода русских культурных центров полезна, но создание их, как мне кажется, не всегда связано с эффективным расходованием средств. Возможно, я ошибаюсь – просто мне вообще сложно найти сферу жизни, где бы деньги расходовались эффективно.

– В постсоветских республиках большинство населения, хуже или лучше, владеет русским. Вероятно, можно считать задачей минимум способствовать тому, чтобы здесь русский язык не был оттеснён на периферию, чтобы люди по-прежнему умели говорить на нём?

– Верно. А зачем это надо? Почему мы этого хотим, кроме того, что надо отчитываться о числе знающих русский язык? Наверное, потому что традиционно русский язык был языком межнационального общения для народов, живущих на постсоветском пространстве. И в случае, когда такая потребность сохраняется, мы должны стараться её удовлетворить.

Кроме того, культура сама по себе является определённой ценностью, и хорошо, когда людям предоставляется возможность ею овладеть. Причём особенность культурных ценностей от других в том, что, разделяя их с другими людьми, мы сохраняем их у себя.

Только, когда мы намереваемся что-то сделать, нужно ставить перед собой конкретную задачу. Если мы собираемся пропагандировать высокую русскую культуру, то это нужно делать, и нужно думать как. А если задача состоит в том, чтобы люди общались на бытовом уровне, тут нужны другие подходы. 
Успех дела, помимо финансирования, зависит ещё от реалистичности задач, которые мы перед собой ставим.

– Нужно ли стремиться к поддержке чистоты русской речи в постсоветских республиках? Или нужно смириться с тем, что там происходит процесс адаптации русского языка к местным условиям и, как следствие, появляются региональные нормы?

– Нужно всячески поддерживать правильную русскую речь в России. А она у нас ни в коем случае не идеальна. Что касается появления новых региональных изводов русского языка – и сейчас есть региональные нормы, но я хотел бы сказать о другом. Русский язык имеет государственный статус в Белоруссии и официальный в некоторых постсоветских государствах. Но даже в Белоруссии русский мало отличается от государственного языка в России. Конечно, можно отмечать какие-то небольшие варианты. Например, на Украине говорят гривня, а у нас – гривна. Но это совсем мелочи. Другое дело, что живая речь начинает отличаться, но пока ещё тоже не очень сильно.

– Если бы, предположим, украинские русисты издали словарь, в котором появились бы эти самые местные нормы. Как нужно было бы к этому относиться?

– Я бы сказал, что это мелочь, на которую не строит обращать внимания. Дело в том, что у нас сейчас издают словари в Петербурге и в Москве. Их авторы сами не замечают, что в некоторых случаях по-разному называют предметы. Например, знаете ли вы такой предмет одежды – нечто вроде фуфайки, только с высоким воротником, облегающим шею?

– Водолазка?

– Да, любой человек в Москве скажет водолазка. А в Петербурге говорят реально бадлун, а в словарях пишут бадлон, а водолазку помечают просторечием. А на Украине говорят гольф. Есть вещи и более известные – шаверма, парадное в Петербурге. Возмущаемся ли мы тем, что в Петербурге эти слова вошли в словари? Нет, мы можем только сетовать, что их авторы не проявляют рефлексии и думают, что так говорят все.

– Как вы относитесь к идее введения экзамена для чиновников и депутатов по русскому языку?

– Идея хорошая, хотя мне трудно представить, как она будет исполняться... Существует закон о государственном языке. Я отношусь к нему скептически, потому что он противоречив, написан плохим языком, но некоторые полезные вещи с ним происходят. Например, утвердили четыре официальных словаря (имеются в виду рекомендованные Министерством образования в качестве «эталонных» «Орфографический словарь русского языка» Брониславы Букчиной, Инны Сазоновой и Людмилы Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка» под редакцией Андрея Зализняка, «Словарь ударений русского языка» Ирины Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка» с комментариями Вероники Телия. – Прим. ред.). Любой государственный служащий должен владеть сведениями из этих словарей, поскольку использует государственный язык. В этом случае становится понятно хотя бы, на что человека экзаменовать. Хотя это решение очевидно выгодно определённым издательствам, но раз такой закон принят, я бы предложил обязать чиновников иметь эти четыре словаря, ну а в перспективе и другие. При всей высоте культуры России, бытовая культура в некоторых отношениях очень сильно отстаёт, скажем, от англо-саксонских стран. Например, у нас люди не пользуются словарями. В Америке словарей издаётся намного больше, и кроме того, люди ими пользуются. Словарь – это дорога к успеху в представлении американцев. Если человек не знает, что значит или как пишется слово, он смотрит в словарь. А что делают у нас: звонят в службу русского языка, потому что не приходит в голову смотреть в орфографический словарь. Сейчас многие словари существуют в электронном виде, но люди и этим не умеют пользоваться. Было бы хорошо хотя бы повысить престиж грамотного письма и хорошей речи.

Беседовал Борис Серов