Известный британский телеведущий Джереми Кларксон эксцентричен и обладает отменным чувством юмора, а потому его ироничные наблюдения весьма неортодоксальны и увлекательны.

В наше время на белом свете можно повстречать немало русских, причём дела у них идут крайне хорошо. У них всегда огромные часы, большие машины и джинсы с вышивкой. У многих есть ещё и футбольные клубы.

Поэтому логично было бы – будь у вас авиалиния – попытаться впечатлить этих новоиспечённых богачей, выделив под московский рейс самый распоследний, новехонький и сверкающий лайнер. Как ни странно, Британские авиалинии решили пойти от обратного.

По собственному опыту могу судить, что БА выводят свои лучшие самолёты на трансатлантические маршруты, а потом – когда болты и гайки начинают поскрипывать – судно увольняют со службы в аэропорту JFK и используют для доставки туристов на Карибские острова. Когда они становятся слишком дряхлыми даже для этого, то начинают летать в Уганду, после чего – так я думал – их пускают на металлолом или продают в Анголу. Но нет.

Похоже, их отдают пожарным, которые проводят на них тренировки по эвакуации пассажиров, а потом спецназу, бойцы которого бегают по обугленному каркасу и отстреливают воображаемых террористов. И лишь после этого воздушные судна отправляются на московский рейс.

Недавно я летел Британскими авиалиниями в Россию, и, чтобы вы представили, насколько старым был самолёт, скажу лишь, что бортовая видеосистема проигрывала VHS-кассеты. Не улучшало качество и то, что экран был меньше двух дюймов по диагонали. А висел он на перегородке в нескольких метрах от меня. К тому же он был поломан. Как и сиденье в туалете.

Я собирался написать письмо президенту БА и объяснить ему, что он всё на свете перепутал. Использовать лучшие судна для конкуренции с американскими авиалиниями – на которых нет ничего, кроме жирных хамоватых дамочек и дерьмовой кормёжки – это как выводить первый состав «Челси» на игру против «Донкастер Роверс».

Я собирался обратить его внимание – ведь понятно, что он этого просто не знает – на то, что Берлинской стены уже нет, и что русские больше не выстаивают по шесть лет в очереди за свеклой, и что их не расстреливают, если они скажут после этого, что она слегка шероховата.

Я также собирался пригласить его взглянуть на ГУМ – универмаг на Красной площади. Были времена, когда люди ехали сюда за тысячи километров лишь потому, что пришёл завоз карандашей. Теперь же на его фоне торговые центры Westfield в Лондоне смахивают на эфиопские лавчонки. Самые маленькие наручные часы здесь больше телеэкрана, который мне так и не удалось посмотреть во время полёта, а нижнее бельё стоит дороже билета на рейс.

И дело не только в материальных ценностях. В России люди вольны говорить совершенно обо всём, что приходит им на ум. Попробуй рассуждать, как русский, в Британии – и тебя закидают камнями за расизм и оклеймят изувером. Хотите предложить, чтобы совершеннолетие наступало в 12? Да ради бога. Тебя не назовут педофилом, а с интересом выслушают, почему ты так считаешь. Они 70 лет не могли ничего обсуждать. Теперь они хотят обсуждать всё.

Конечно, нельзя писать уничижительные статьи о Владимире Путине – если только не желаешь щепотки радиации к яичнице на завтрак, но говорить можно что угодно. И кому угодно. Мне это показалось чрезвычайно свободонравным.

И ещё кое-что. В Британии, если сэр Филипп Грин и лорд сэр Шугар проведут вечер в ресторане Wolseley в центре Лондона, обжимаясь с дюжиной длинноногих проституток, всё закончится скандалом. В России же подобное считается в порядке вещей.

Один друг прислал сообщение, когда я был там: «Будь на чеку. Москва вредна для души». Он ошибается. Душе она не навредит, чего не скажешь о браке, банковском счёте и мужском хозяйстве.

В Москве кипит жизнь. Обязательно стоит отведать костный мозг в «Кафе Пушкин» и провести пару минут на обочине дороги, пытаясь разглядеть хоть одну машину дешевле €50,000 в пересчёте на британскую валюту. Затем обратить внимание на тротуар и попытаться отыскать хоть одну девушку, которая была бы толстой, или ниже 1,80 м ростом, или не носила бы прекрасного фасона джинсы. Понятия не имею, о чём грезит Хью Хэфнер в своих мокрых снах. Но готов поспорить, что ему снится нечто подобное.

Я побывал в Кремле и обнаружил, что его полностью отреставрировали и восстановили. Но не так, чтобы он напоминал о том, как мог выглядеть в прошлом, а так, чтобы у иностранных дипломатов подкашивались ноги от его величия. Каждая комната – словно фантазия помешанной на золоте четырёхлетней принцессы.

А затем – когда я только было решил, что Россия похожа на плод любви Монте-Карло и Кувейта – кто-то наклонился ко мне и шепнул, что «Лада Рива» до сих пор не снята с производства. И вы уж простите, но это всё равно как услышать, что король Саудовской Аравии сам занимается стиркой, используя тазик и стиральную доску.

Зачем «Ладе» до сих пор делать «Риву»? Зачем хоть кому-то из тех, с кем я повидался за время своего визита, может понадобиться такая паршивая машина? Или её настолько усовершенствовали с тех пор, как она была основным блюдом в автомобильной диете последователей г-на Артура Скаргилла? Я должен был это выяснить. Что я и сделал. И ничего не поменялось. Более того, мне кажется, она стала хуже.

«Рива» начала свою жизнь в 1966-м в Турине, где была известна как Fiat 124. Fiat заключил сделку с коммунистами и помог построить в России завод, на котором старая разработка компании была запущена в производство. Она и стала «Ладой Рива».

Поклонники будут утверждать, что за эти годы многое изменилось, но я могу заявить, что не поменялось вообще ничего. Ну разве что теперь «Рива» также производится в таких великих автомобильных державах, как Украина и Египет.

Не знаю, откуда родом машина, на которой я ездил. Или кто её сделал. Могу лишь догадываться, что он был на что-то очень зол, потому что машина ужасна. Рулевая колонка была словно приварена к панели приборов, а потому отказывалась вращаться. Педаль тормоза заставляла машину одновременно слегка разгоняться и поворачивать влево.

Кнопки на панели, казалось, приделаны ведущей программы «Спокойной ночи, малыши!», а двигатель снят с бетономешалки, которая последние 30 лет перемалывала солдат-повстанцев в Южном Судане.

Она могла разогнаться до 100 км/ч. Но лишь в те времена, когда её производил Fiat. Став «Ладой», она вообще потеряла способность двигаться. И, бог ты мой, какая же паршивая сборка!

Когда я, в конце концов, переехал её на монстр-траке, она сложилась пополам. Для сравнения – когда этот самый монстр-трак недавно переехал индийский CityRover, машина была вполне ещё ничего.

Так почему же «Рива» до сих пор не снята с производства? Почему люди в России до сих пор её покупают? Может, причина в том, что за пределами отбеленной и позолоченной московской улыбки остальная страна, мягко говоря, слегка бедновата?

Другими словами, возможно, президент БА знает то, чего я не понимал: у тех россиян, которые могут себе позволить летать, есть личные самолёты.

А те, которые не могут, сидят в глуши, варят брюкву и не теряют надежды, что в один прекрасный день смогут позволить себе купить машину, которая устарела на 45 лет, даже не успев покинуть стены чёртового автосалона.

Источник: 2cafe