19 февраля в корпусе Бенуа Русского музея открылась выставка «Американские художники из Российской империи» из цикла «Искусство русской эмиграции».

В состав выставки вошли произведения живописцев и скульпторов, уехавших в США из Российской империи и Советского Союза до конца 1930-х годов. Имена многих из них были практически вычеркнуты из истории нашего национального искусства, а их творчество неизвестно соотечественникам.

Экспозиция включает около 100 произведений из 40 музеев, галерей и частных коллекций США, большая часть из которых привезена в Россию впервые, а также произведения из собрания Русского музея и Третьяковской галереи.

Выставка проводится совместно с Фондом международного искусства и образования (Вашингтон). Генеральный спонсор выставки – банк Morgan Stanley. Спонсоры выставки – ОАО «Лукойл», ОАО «СеверСталь», фонд «Русский мир», Еnergy Standard Group S. A.

«Российские художники оказали значительное влияние на изобразительное искусство США, особенно в XX столетии, – рассказала корреспонденту фонда «Русский мир» заместитель директора Русского музея Евгения Петрова. – Весь мир знает имена таких гениальных американских художников, как Давид Бурлюк, Марк Ротко, Джон Грэхем, Арчил Горки, Макс Вебер, Павел Челищев, Николай Фешин, – а они наши, русские! Увы, с безумной щедростью Россия гнала волны талантливых людей в эмиграцию. И сегодня мы не знаем самого главного – как были прочерчены их судьбы, кто с кем дружил, кто на кого влиял, как они там друг с другом взаимодействовали, как работал тот "плавильный котёл", из которого благодаря русским рождалось американское искусство? Выставка в Русском музее станет первым шагом к этому познанию, думаю, теперь дело за исследователями. Талантов у нас в России по-прежнему много, нам бы ещё научиться сделать так, чтобы они не уезжали из страны».

Для большинства любителей и знатоков живописи современной России будет большим открытием имя Марка Ротко. А этот великолепный американский сюрреалист, оказывается, в царские времена родился в Латвии и ранее был Маркусом Ротковичем. Его творчество представлено несколькими работами («Фигурная композиция», 1936-1937, «Игра на Олимпе», 1943-1944). Произведения этого мастера должны вызвать у зрителя особый интерес, ведь познакомиться с его творчеством в России невозможно: ни Русский музей, ни Государственная Третьяковская галерея не владеют работами Ротко.

Ведущий теоретик и создатель абстрактного экспрессионизма Джон Грэхем не кто иной, как украинец Иван Домбровский. В американском искусстве 1930–1950-х годов Джон Грэхем стал поистине легендарной фигурой. Это был мастер, поменявший стереотипы американского искусства, экспрессивный абстракционист, мифолог. Малое представление о манере Грэхема можно получить, рассматривая его работу «Без названия (Розовый акробат)», 1927 г. Среди розыгрышей и гротеска выделяется цикл, посвящённый солдатам русской армии, созданный Грэхемом во время Великой Отечественной войны («Отдыхающий солдат», 1942). Рисуя бравых царских солдат, художник выражал свою солидарность со сражавшимися советскими солдатами, с родиной.

Лучшим другом и участником всех розыгрышей и мистификаций Грехэма был Арчил Горки – бежавший от турецкого геноцида армянский юноша Возданик-Анук Адоян. Его кумиром был Максим Горький, и он, приехав в США, выдал себя за племянника писателя. Приверженец кубизма и сюрреализма, Горки представлен на выставке двумя одноимёнными произведениями 1930 года – «Абстрактная композиция».

Под запретом в нашей стране было имя неистового футуриста Давида Бурлюка, которого Маяковский называл своим учителем, автора скандальных футуристических манифестов, статей, «бичующих вкусы тошнотно пыльные», автора известных строк тех времён: «Душа кабак, а небо рвань, Поэзия – истрёпанная девка, А красота кощунственная дрянь…». В 20-е годы прошлого века поэт и художник Бурлюк, провозглашавший себя родоначальником пролетарской культуры и первым большевиком в искусстве, активный участник движения молодых живописцев «Бубновый валет», не смог прижиться в послереволюционной России и бежал через Дальний Восток в США. Став в Америке известным и благополучным художником, накануне Великой Отечественной войны Бурлюк обратился в Генеральное консульство СССР в Нью-Йорке с просьбой о возвращении на родину, но получил отказ. Советское правительство не пожелало принять в дар полотно Бурлюка «Непобедимая Россия» – одну из лучших его работ. Его творчество зрелого периода было практически неизвестно в СССР, хотя работы раннего Бурлюка есть почти во всех провинциальных музеях России, а лучшие произведения той поры хранятся в Третьяковке и Русском музее. В США Бурлюку повезло. Этот яркий, умеющий убедительно говорить о жизни и об искусстве человек сразу познакомился с Кэтрин Дрейер, увлечённой тогда процессами, происходившими в современной русской культуре и написавшей позднее о нём книгу, и Кристианом Бринтоном, влиятельным американским критиком, также внимательным к эмигрантам из России. Дружба Бурлюка с этими людьми, как и со многими художниками, представителями разных стран, помогала ему вписываться в американскую жизнь. На выставку Русский музей привёз огромное полотно Давида Бурлюка «Позор всем, кроме мёртвых» (или «Город безработных», 1933).

«Для нас большая удача, что мы получили эту работу, ведь музеи обычно не любят давать в выездные экспозиции такие огромные вещи, – подчеркивает Евгения Петрова. – А это ведь совершенно фантастическая картина для творчества Давида Бурлюка. Как известно, он в России прошёл через кубофутуризм. В Америке его кубофутуристические опыты сначала тоже нравились и хорошо продавались. Но в период Великой депрессии перед многими русскими художниками остро встал вопрос: как отражать жизнь американцев? И он со свойственной ему реакцией на окружающие реалии пишет "Город безработных". Это полотно стало ярчайшей метафорой американской Великой депрессии, с нищими, неграми, с развалинами. Тут и мёртвый Диоген, обнаженная фигура мыслителя, и его продолжающий гореть светильник, вокруг которого сгрудились горестные и задумчивые живые персонажи в джинсах, и забытый, никому не нужный египетский обелиск. Размашистый, широкий и безжизненный капитализм в левом углу с его гигантоманией, небоскрёбами и крах капитализма в правом углу, там, где мы видим американских рабочих-созидателей, выброшенных на обочину бытия, в трущобы. Работа принадлежит Бруклинскому музею».

Нет ничего удивительного в том, что во многих музеях США хранятся работы таких известных художников, как Иван Айвазовский, Василий Верещагин, Павел Свиньин. Художественные связи Америки и России зародились задолго до первой волны русской эмиграции. Ещё в 1811 году в Филадельфию прибыл секретарём генерального консула Североамериканских Соединённых Штатов Павел Свиньин. Молодой дипломат создал в путешествии по Америке несколько художественных акварельных альбомов. Одним из поклонников Верещагина, решившего побывать в США после Русско-японской войны, был президент Теодор Рузвельт. Рузвельт предложил художнику изобразить битву на холме Сан-Хуан и приобрёл эту работу. Любил бывать в США Айвазовский. В середине XX века две его картины из Музея Коркоран Жаклин Кеннеди использовала в качестве акции, названной «спокойная дипломатия». В разгар Карибского кризиса она устроила в Белом доме выставку двух картин великого мариниста, чтобы подчеркнуть дружеские чувства американцев к русским людям и их готовность помочь в трудную минуту. На одной из картин изображён американский корабль в русском порту, который привёз необходимую в 1892 году пищу голодающим. На другой изображена тройка, везущая американскую помощь жителям Феодосии – ведь в 1891–1892 годах, во время страшного голода на Волге, Америка передала России 5 миллионов тонн зерна.

Маститые русские художники оставили заметный след в американской культуре XIX века, немало работ этих авторов украшают частные и музейные коллекции в США. Однако подобные поездки были эпизодическими. А уже в начале ХХ века «исход» художников из Российской империи в Америку в поисках лучшей жизни превратился в настоящее движение.

Первой волной эмигрантов стали евреи, начавшие перебираться в Америку, спасаясь от притеснений и погромов задолго до революционных событий на родине. Среди них были такие будущие известные художники, как братья Сойеры, Луис Лозовик, Бен Шан, Марк Ротко, Питер Блюм и другие. Все они начинали свою жизнь на чужбине в детстве, трудно и вовсе не с художественных занятий. По воспоминаниям сестры Ротко, приехав в Америку, он, как и многие его сверстники, продавал газеты. Семья братьев Сойеров переехала в Америку в 1912 году. Несмотря на то, что их отец был преподавателем иврита, братьям приходилось днём работать чернорабочими, а вечерами рисовать. Такой способ существования был обычным практически для всех начинавших свой творческий путь в Америке. Разумеется, чтобы выжить и легче адаптироваться, эмигранты тянулись друг к другу, особенно если знакомство или дружба помогали профессиональной деятельности. На протяжении первых десятилетий XX века художники-эмигранты из России создавали сами или входили в общества, школы и художественные объединения, в которых одновременно обучались профессии, английскому языку, общению в новой среде, умению находить галереи для выставок, будущих покупателей.

Второй волной можно назвать тех, кто прибыл в США после политических переворотов февраля и октября 1917 года и до конца 20-30-х годов XX века. Большинство художников, бежавших из России в этот период, были уже известными мастерами с прекрасной рисовальной и живописной культурой, со своей темой и стилем. Русские изгнанники привезли с собой богатый опыт российской художественной жизни начала ХХ века, но у американцев особый интерес вызывал их статус. Поэтому выставки художников из Советской России в начале 20-х годов XX века следовали в США одна за другой.

Невероятным успехом пользовался в Америке Николай Фешин, о судьбе которого рассказали в своей книге «Одноэтажная Америка» Илья Ильф и Евгений Петров. Ученик Репина, выпускник Петербургской академии художеств Николай Фешин сочетал глубокий реализм старых мастеров, духовное начало личности с абстракционизмом и экспрессионизмом. Как ни странно, именно Репин приобщил Фешина к импрессионистским методам живописи. Художник покинул Россию в 1923 году. Он не был врагом советского режима, с воодушевлением принял Октябрьскую революцию, широко известен портретами вождей мирового пролетариата – Маркса, Ленина, Троцкого, Луначарского. Но в 20-е годы художественная и культурная ситуация в стране изменилась настолько глубоко, что к нему пришло сознание невозможности дальнейшего творческого и просто жизненного существования в Советской России. Вот что он писал своему товарищу по академии, художнику Исааку Бродскому: «… до революции я ещё мог чувствовать себя здесь более или менее сносно, но теперь, когда я потерял всякую связь с внешним миром, становится невмоготу…». Исаак Бродский остался в России, стал официозным художником. Возможно, оставшись в России, Фешин пошёл бы по этому же пути, ведь он не был борцом, он был художником. Он рисовал бы портреты советских бонз так же, как в США, когда в некоторые не лучшие периоды его творчества он выполнял заказные и совершенно бесцветные портреты официальных лиц. Годы спустя его друг художник Сергей Коненков, вернувшийся в Советский Союз в период хрущёвской оттепели, уговаривал Фешина последовать за ним. Однако драматические личные и семейные события не позволили Фешину покинуть США. В Русском музее очень мало работ Фешина, и это в основном работы, созданные художником до отъезда в эмиграцию. Но сегодня в России ценители искусства заново открывают для себя это имя и не пропускают редких аукционов, в которых участвуют картины этого мастера. «Как работал Фешин в США, в общем-то, никто у нас до сегодняшних дней не знал, – говорит Евгения Петрова. – Готовя выставку, мы обнаружили, что большая коллекция Фешина есть в музее в Техасе и часть работ в музее Оклахомы. Лет десять назад Русский музей случайно купил портрет Бурлюка работы Фешина, это наша удача. А на выставку мы привезли картины из музея Оклахомы. Теперь наш зритель может сравнить: казалось бы, "русский" Фешин похож на Фешина "американского", а вот нет! "Русский" Фешин был всегда такой светлый, классический импрессионист, а в США Фешин вдруг стал использовать фиолетовые, оранжевые цвета, какие в России немыслимы. Русские импрессионисты на американской почве переходят на тёмные краски и это – на удивление – становится очень органично! Николай Фешин вошёл в американскую культуру как маститый американский реалист».

Несколькими работами представлено в экспозиции творчество Бориса Анисфельда. Обращает на себя внимание большое полотно «Снятие с креста», явно навеянное древним библейским сюжетом. Потрясает форма, избранная художником: он осовременивает сюжет, проводя прямые параллели между страданиями первых христиан и апостолов, скорбно прикасающихся к погибшему за человеческие грехи Спасителю, и беспощадным вечным двигателем Молохом в виде колеса, перемалывающего нескончаемую армаду грешников, обречённо бредущих на погост. По словам г-жи Петровой, такая форма, избранная Анисфельдом, это явный американизм, современная подача, что являлось большим плюсом для художников, у которых появилась возможность оживлять классические живописные приёмы.

По-разному складывались жизнь и творчество российских эмигрантов. Поначалу приехавшие в США художники писали картины на русские темы. Однако и Борис Григорьев («Конец жатвы (Лики России)», 1923), которого называли в Америке «живописным сказителем русского террора», и один из наиболее успешных художников-эмигрантов Сергей Судейкин («Масленица», вторая половина 1920-х) с его русскими праздниками и народными гуляньями не смогли войти в американскую художественную жизнь. Те же художники, которые продолжали работать позднее, в большинстве своём менялись, пытаясь адаптироваться.

Остались не вполне поняты как в Америке, так и в России Павел Челищев и Борис Марго, получившие до переезда в США российские и европейские художественные навыки. Американская публика 1930-1940-х годов не приняла сложного метафизического языка Челищева – подлинная известность пришла к нему только после смерти. В России до недавнего времени работ этого мастера не знали совсем. Отношение к жизни с её пороками и моральным уродством художник выразил в картине «Феномены» (1936–1938) – ярчайшим воплощением мифов на тему Ада. Художник подарил эту вещь, как центральную в своём творчестве, Третьяковской галерее, и именно она представлена в экспозиции. Для Челищева были вечными три темы: Ад, Чистилище и Рай. В 1940-е годы в его творчестве появились так называемые анатомические произведения («Анатомическая картина», 1946, «Внутренний пейзаж», 1947), а затем и «головы», изображения кровеносной и нервной систем человека как невидимой волновой связи его со Вселенной («Золотая голова», 1947). Борис Марго, ученик и последователь Павла Филонова, привёз с собой в Америку опыт абстрактного экспрессионизма, в духе которого и исполнена основная часть его американских работ («Матрица нерождённого мира», 1939).

Особое место в американском искусстве 1930–1940-х годов принадлежит Максу Веберу («Талмудисты», 1934) и Бен Шану («Нью-Йорк», 1947, «Маймонид», 1954), создавшим в рамках фигуративного экспрессионизма произведения на социальные темы. Однако эти отразившие американскую историю работы во многом имели своё начало в еврейско-российском происхождении авторов: в метафоричности образов и прямом обращении к библейским мотивам, в прочных воспоминаниях детства и юности.

Многообразны стили, манеры и темы произведений «русских американцев». Точны и пронзительны бытовые зарисовки братьев Сойеров из первого поколения эмигрантов («Библиофил» М. Сойера, 1934, «Соседи по комнате» Р. Сойера, 1934). Загадочны индустриально-бытовые картины Питера Блюма, чьи наблюдения за действительностью пронизаны символизмом и даже сюрреализмом («Поросячьи ножки в уксусе», 1927). Поэтически воспел город небоскрёбов Луис Лозовик («Питсбург», 1922-1923), бывший одной из центральных фигур в конструктивистском движении американского искусства 1920-х годов.

Многие из нас недавно с огромным интересом вглядывались в работы эмигрантов, представленные на выставке «Русский Париж». Музей мечтает, по словам Евгении Петровой, привезти в Россию «Русский Берлин». «Мы хотим вернуть зрителю русскую художественную эмиграцию, вернуть её себе, изучить и оставить следующим поколениям накопившиеся вопросы, – говорит Евгения Петрова. – Такие выставки дают большую почву для размышлений, особенно для молодых голов: недопустимо терять пласты культуры. Ведь американцы не знают раннего этапа творчества многих художников, ставших их национальным достоянием, а мы не знаем поздних этапов становления своих бывших соотечественников. Необходимо всё это соединять в единое целое, для того чтобы правильно понимать историю мировой культуры».

В русско-американских отношениях явственно обозначился очередной бурный диалог культур. «Русские корни» многих классиков американской живописи, продемонстрированные на выставке «Американские художники из Российской империи» в Fred Jones Jr. Museum of Art Университета Оклахомы в Норманне с 4 октября 2008 года по 11 января 2009 года, взбудоражили общественность США. По словам г-жи Петровой, взглянуть на «русских» пришло необычайно большое количество посетителей, и для многих из них эта экспозиция стала «культурным шоком»: жители США не подозревали, что влияние «славянизма» столь впечатляюще. Завершающим аккордом выставки стала специальная конференция по русской культуре в Оклахоме, с горячими спорами о политических, экономических и культурных связях двух наших стран. Американцы с удовольствием вспомнили и перечислили имена русских музыкантов, балетмейстеров, актёров, обогативших культурную и духовную жизнь Северо-Американского континента. Дело дошло до того, что Университет Оклахомы объявил Год русской культуры, организовав специальный факультет для занятий по русскому языку и литературе.

Оклахома передала эстафету Петербургу. На открытие выставки в город на Неве прибыла внушительная американская делегация: гости из-за океана надеются уже в России продолжить дискуссию о том, что представляет собой конгломерат наших двух культур. По словам президента Фонда международного искусства и образования (США) Грегори Гурофф (Gregory Guroff), ещё 40 лет назад в России невозможно было даже подумать о выставках работ художников, русских по происхождению. «Как русскому человеку, родившемуся за границей, мне очень важно, что сегодня в России люди узнают, что там, далеко, русская культура продолжается», – заметил г-н Гурофф. А князь Лобанов-Ростовский немедленно проявил знаменитую американскую деловую хватку, предложив спонсору из «Северстали» профинансировать долгосрочную аренду картины Давида Бурлюка «Город безработных» в Русском музее. Русский спонсор, глубоко вздохнув, обещал крепко подумать.

После завершения показа выставки в Русском музее и Государственной Третьяковской галерее экспозиция «Американские художники из Российской империи» переедет в Музей искусства в Сан-Диего.