Клезмер – означает «еврейский музыкант». Какое отношение эта справка имеет к Русскому миру и Украине? Попробую объяснить по порядку.

Сначала я попытался представить себе хорошо интегрированную русскую диаспору на Украине. Но это было трудно сделать «на раз». Тогда я решил, что надо начать с того, что я хоть как-то знаю.

А это Восточная Украина, и прежде всего мои сверстники.

И тут сразу обнаруживаются две интересные вещи.

Во-первых, связь с Pax Russica для этих людей ощущается, прежде всего, как связь с транскультурным и трансэтническим Единым Наследием. 

Во-вторых, важнейшим элементом Наследия является именно сам принцип единства, соцветия, дружбы.

Этот принцип усвоен в его советско-имперской «аватаре», но гибко может взаимонакладываться на западный мультикультурализм,  diversity, планетарность, Мировое Гражданство. 

Логично предположить, что типический украинский русский как раз должен обладать именно такой постколониальной «западно-советской» идентичностью.  

И столь же логично предположить, что этим типическим русским, в смысле работающей репрезентативной модели, может служить, как часто случается в диаспорах, еврей.  

На постсоветском пространстве представлены все мифы еврейской европейской идентичности XX века, описанные в «Эре Меркурия» Юрием Слёзкиным: американско-коспомолитический,  израильско-сионистский и советско-интернациональный.

В нынешнем «паровом котле» они смешиваются: тоскую по СССР, поддерживаю Израиль, еду в Канаду-Америку. Но естественным главным стержнем является советский.

Не богоизбранный, но яркий цветок в соцветии дружных наций. Пара слов на бабушкином языке. Ритуальное поругиванье государства, но верность стране и её ценностям. И культ великой культуры, как выражается Слёзкин, «вера в Пушкина».

Латентная советскость сцементирована латентным же западничеством. Анекдот времён формирования того кода:  «Киссинджер – Валентину Зорину: “Вы русский?” Зорин: “Да, я русский!” Киссинджер в ответ: “А я – американский”».

Америка тоже подлежала бытовому поругиванью. Но живым, работающим фактором был баланс сил, диалектика единства и борьбы сверхдержав.

Украина воспринимается тогда в двух оптиках: ностальгия по СССР и утопия западного будущего. И при отсутствии пятой графы, процентной нормы и отказников ностальгия, как можно себе представить, часто бежит впереди утопии.

Всё, что нужно для диаспорического русского, представлено в сбалансированном виде у еврея. Равноценность советского и западного факторов идентичности, бытовое двуязычие плюс приоритетность русской высокой культуры и образования.

Ну? И где клуб?

Примером клуба может служить содружество пропагандистов еврейской этнической музыки, фактически продукт умеренно-прозападного направления постсоветской русской культуры.

С 2000 по 2006, сначала в Евпатории, потом в Пуще Водице под Киевом проходили международные фестивали-семинары под известным мировым брендом Клезфест.

Их динамика – хороший полевой пример смешанного идентификационного кода, где сынтегрированы Мировое Гражданство и Единое Наследие.

По укладу клезфестовец – интеллигент с элементами еврейской идентичности, по амплуа – условно-местечковый еврейский музыкант, по этнической принадлежности – часто, но не всегда, еврей, по культурно-языковой принадлежности – практически всегда русский, и в своих истоках – советский, если он не американский гость.

Клезфест воспроизводит культурную среду, где сочетаются западная либеральная мультикультурность, след советского интернационализма и еврейский секулярный культур-автономизм советского типа, отстроенный от национальной идеи в гуманитарно-европейском направлении.

У этой среды есть три основных языка.

Идиш – условный язык-эмблема, язык-проект. На нём здесь поют. А разговаривают больше про него, чем на нём.

Английский для общения с иностранцами. «Залетают сюда и западные птицы, тогда для большинства переход на английский не проблематичен, – говорит Яна Яновер, директор центра еврейского образования Украины и фестивалей-семинаров в Пуще Водице, –  но английский язык тут только для этих птиц и нужен». 

А какой язык нужен для всех? Ответ понятен. «По умолчанию» языком общения и фактического самоопределения этой среды является, конечно, русский.

Яна подтверждает, что ново-украинское сознание активной роли тут не играет. Но и отстройки от него нет. Оно может вмещаться в идентичность сообщества, например, «через еврейско-украинский культурный пласт».

Если отвлечься от этого «пласта», то это отношение к украинскому культурно-языковому и идентификационному коду как раз именно такое, которое должно быть у хорошо интегрированной русской диаспоры.

«Восточная Украина всегда жила в условиях двуязычия. Для наших сверстников ничего не изменилось кардинально, кроме политики», – говорит Яна. А молодым, свободным от ностальгии «нравится быть гражданами новой страны», её ровесниками. 

Если раньше оставаться русским значило говорить только или в основном по-русски, то сейчас это скорее означает говорить не только по-украински, а на двух языках равноправно.

Характерно, что в последнее время сообщество Клезфеста стало активнее использовать украинский язык.

Яна объясняет, что это связано с интеграцией в международный фестиваль Шешоры, где традиционные клезфестовцы не только поют макаронические (еврейско-украинские и еврейские русско-украинские) песни, но и ведут концерты и мастер-классы по клезмерской музыке на рiднiй мовi.

И это не имеет никакого политического акцента. Просто – язык общения.

Междумирье, междустрочье. Межбиж… Так будет по-еврейски Меджибож, город святыни, могилы Баал Шем Това, что значит владеющего Благим Именем.

Но и в самом слове Украина укрыто значение окраины, границы, рубежа. Ностальгия и утопия. Провинциальная родина Хрущёва, Брежнева и полусновидческая Юкрейн Джонатана Фаера. 

Неизведанная side of the moon Запада и погасшая звезда Союза, упрямо сияющая через бездны световых лет.