А нам-то что? Ну, президент,
Ну, Съединённых Штатов…
 Дмитрий Александрович Пригов

Вспоминается спорная шутка в рекламе екатеринбургского ванильно-шоколадного мороженого «Дуэт»: «Вкус недели – чёрный в белом».

На картинке – чернокожий человек рядом с Капитолием. Это не Обама и не Белый дом, но ассоциация просчитывалась.

Создатели рекламы удивились обвинениям в расизме: «Да что ж такое? Мы негров-то любим. И между прочим, сами все разных национальностей».

Да, «расизм» ни при чём. Контроверза рекламы в том, что слоган снижает, дегуманизирует образ человека, низводит его «до уровня мороженого».

И есть момент игры на несерьёзном отношении к Обаме. Оно-то и стало темой для нашего размышления.  

Внешнеполитические жесты и публичный имидж нового лидера США вызывают у многих симпатию, в том числе и в России. Но внимание на нём при этом особо не задерживается.

Обама… Обама-мама… На уровне подсознания странный эффект. Уклон в каламбуры и в юмористику. Будто бы речь идёт о чём-то забавном. Но почему?

Вас, может быть, удивит, моя гипотеза, но, кажется, этот эффект хотя бы отчасти вызван грамматическими причинами. Обама – первого склонения, как женщина. Это неминуемо ведёт к травестийности, гротеску.

«Какая такая Обама?» Так же лет десять назад играло с нашим подсознанием словечко «Деррида».

Что-то мешало верить, что речь идёт о серьёзном человеке и серьёзных текстах. И здесь то же.

Мне довелось участвовать в ролике музыканта Вофки Кожекина Russian Bluesmen for Obama, но это было событие, во-первых, достаточно нишевое, субкультурное, во-вторых, оно могло случиться только на волне выборов, а никак не после них.

И визит Обамы в Москву не стал поводом ни для волны «Обамомании», ни вообще для вспышки интереса.

Сравним встречу Обамы с Путиным и Медведевым и встречи Никсона с Брежневым, Рейгана с Горбачёвым.

Сразу видим разницу. Сейчас мир становится многополярным.

Притом в Америке эпохи кризиса и Обамы как раз проявляется наибольшая с 1945 года тенденция принять этот процесс.

Соответственно, русско-американские встречи в верхах уже не приобретают такого вселенского значения, как было в эпоху биполярного мира или последовательно однополярного.

Внутренняя же политика Обамы кажется отсюда чем-то не очень имеющим отношение к нам. Действительно, нам не очень важно, что будет в Америке, например, со страховкой или же с налогами.

Мы и наши-то политические проблемы стараемся не принимать близко к сердцу.

А это почему?

Во-первых, у нас сохраняется след советского уклада, где политика была этакой полуфольклорной вещью. Мир власти, с её, так сказать, отдельной реальностью – всякими там решениями, встречами и перестановками в верхах – касался нас только как тема ритуализованных пересудов (в терминологии антрополога Нэнси Рис – Russian Talks) и анекдотов.

Теперь же «образ Рейгана в советской литературе», вдохновивший Дмитрия Александровича Пригова, перестал быть порождающим устройством для мифов и штампов.

Во-вторых, есть мощный скепсис по отношению к функциям гражданского общества, к способности частного лица как-то взаимодействовать с политической реальностью.

Вспомним побасенку про мужа и жену: «Как вы разделяете обязанности?» – «Ну, я занимаюсь важными вещами: будет ли мир на Ближнем Востоке, какую политику поведёт новый президент Америки. Жена – та больше по мелочам: бюджет, дом, дети, хозяйство…»

Условный автор этой побасенки убеждён, что думать о подобных важных вещах и принимать их близко к сердцу – нехорошо и инфантильно.

Перефразируя классику: что он Обаме? Что ему Обама?

Кстати, мы долго хотели взрастить у себя средний класс в качестве главного представителя общественного самосознания. Но ведь эта социальная группа во всём мире традиционно аполитично настроена.

Не только у нас стране возможен такой скепсис. Но на Западе Обама преодолевает его своей звёздностью.

Однако на это у нас есть ещё один вид скептического дискурса: «Это, мол, не лидер, а медийная фигура». А к медийным фигурам, как своим, так и заграничным, поп-интерес в последнее время ослаб.

В последний день визита Барака Обамы в Москву мне понадобилось срочно, за двадцать минут, добраться от Новослободской до Сивцева Вражка. Я вышел на улицу и стал «голосовать».

Первая машина, которая подрулила ко мне, была украшена внутри российским флагом. Мне почему-то пришло в голову, что за рулём депутат.

Во всяком случае, это был человек серьёзный, потому что он сказал: «Нет, в центр я вас не повезу. Сейчас Обама уезжает, там всё перекрыто».

Следующая попытка поймать машину была более успешной. И как только мы въехали в пределы Бульварного кольца, сразу стало ясно, что бояться было нечего. Движение шло своим чередом. «Интересно, а как же Обама? – подумал я вслух. – Уехал, что ли, уже?» – «Да нет, вроде не уехал, – ответил мне водитель, – просто в этот раз всё проще как-то, нет ни ажиотажа, ни столпотворения. Когда Буш, да и все остальные приезжали, в это время дня в Москве было ни проехать ни пройти. А сейчас всё как-то более стало по-человечески».

Ну и хорошо.