Есть люди, посланные на землю свыше. Невзирая на политику, скромно, без шума они выполняют свою миссию. Многие из них не осознают значимость своей работы. Они просто не могут иначе…

Перелистывая в музейном архиве «Туркестанские ведомости», я обратила внимание на заметку. Она начиналась так: «Старая Бухара, 15 августа 1922 года. Малярия в Бухаре принимает грозные размеры. Наблюдается колоссальный рост заболевания… В старой аптеке, единственной на весь город, толпится масса людей, которые стоят в очереди в надежде получить лекарство…». Возможно, эта же заметка попалась на глаза и ехавшему в Среднюю Азию в командировку Леониду Михайловичу Исаеву. Тем более что он приехал сюда именно в связи с этими обстоятельствами.

Малярию здесь называли «болотной лихорадкой». В начале двадцатого века от этого заболевания, широко распространённого на территории Центральной Азии, гибли тысячи людей. Местность в некоторых местах была заболочена, здесь откладывал яйца анофелес – комар, распространяющий малярию. Победить малярию можно было, только осушив заболоченные, заиленные водоёмы.

Исаев разрабатывает программу осушения болот на территории Бухары. Он работает стремительно. Уже в 1923 году в Бухаре им был создан Тропический институт. Его сотрудники обследовали весь Бухарский оазис. Было потрачено немало времени, чтобы уяснить сложную систему каналов, питающих дехканские поля. Народные умельцы-строители некогда с большой находчивостью соорудили распределительную сеть каналов. Но постройки со временем обветшали, в некоторых низинах образовались болота, и жителей окрестных кишлаков просто косила малярия. Старожилы Бухары рассказывали, что в летние душные вечера невозможно было спокойно пройтись по улице: здесь летали тучи комаров, люди выходили из дома с факелами…

Ежедневно сотрудники нового института вели поиски личинок анофелеса во всех районах Бухары, в её окрестностях. И, если где-нибудь их находили, начиналась работа. Болота и лужи обрабатывались специальным раствором.

Работы по обезвреживанию личинок проводились по всем городам  и районам республики. В 1926 году противомалярийная организация «Атропина» имела 12 станций, 7 врачебных малярийных пунктов, 26 неврачебных и 9 подвижных исследовательских отрядов. В результате исследований, проведённых Исаевым и его сотрудниками, была создана карта опасных болотистых участков, с учётом водоёмов и арыков. Над несколькими десятками пунктов было установлено наблюдение. Постепенно Тропический институт, который имел поначалу только один микроскоп и походную лабораторию, вырос в крупное научное учреждение.

В 1931 году институт переезжает в Самарканд. Леонид Михайлович продолжает упорно работать. Он впервые в истории широко использовал для борьбы с малярией санитарное просвещение. В результате исследовательской, организаторской и просветительной работы Тропического института в Средней Азии постепенно исчезают такие заболевания, как ришта, малярия, лейшманиоз, а в 1960 году на территории современного Узбекистана был зафиксирован последний случай заболевания малярией.

У меня в руках пожелтевшая папка с документами Леонида Михайловича Исаева. Среди документов много фотографий. Здесь фотографии, на которых он читает лекции в Пекинском университете, во время работы на участках, в кругу семьи, в рабочем кабинете. Но как же выглядел Леонид Михайлович тогда, в далёком двадцатом? По описанию друзей, это был невысокий худощавый человек в поношенном полувоенном френче, брюках галифе, в солдатских обмотках. Бедность костюма скрашивал тропический шлем с противомоскитной сеткой. Именно таким Исаев приехал в Бухару в том далёком 1922 году. Впереди были годы упорного, адского труда, бесконечные разъезды, командировки, создание карт болотистых участков Узбекистана, работа по осушению болот. Леонид Михайлович и не подозревал, что его командировка в Среднюю Азию продлится так долго – всю жизнь. В Самарканде, как и во всём Узбекистане, помнят учёного. Научно-исследовательский институт паразитологии города назван в его честь, во дворике института установлен бюст учёного.