Александра Черепнина называли «музыкальным гражданином мира», и это не преувеличение. Хотя композитор более полувека прожил в Париже, а последние годы находился в США, его корни и культура были русскими. На протяжении своей долгой карьеры он много путешествовал, сочиняя и концертируя не только в крупных европейских и американских столицах, но и в менее очевидных географических точках, таких как советский Кавказ, Китай, Япония и Египет. Космополитическая составляющая личной жизни и карьеры Черепнина отразилась в воспоминаниях современников. Скрипач Иегуди Менухин называл его «выдающимся композитором, оригинальным по замыслу и выражению, чьи произведения отражают синтез многих культур». 21 января отмечается 125 лет со дня рождения музыканта.

«В нашем доме музыка была религией»

Один из крупнейших представителей русской культурной эмиграции родился 21 января 1899 года в Петербурге, в семье известного композитора и дирижёра Николая Черепнина и меццо-сопрано Марии Бенуа. С детства его окружал, как сказали бы сейчас, бомонд. Дедушкой по материнской линии был французский художник Альберт Бенуа, акварелист и брат сценографа Александра Бенуа. Дедушка по отцовской линии, будучи личным врачом Фёдора Михайловича Достоевского, присутствовал в последние минуты жизни писателя.

«В нашем доме музыка была религией», – вспоминал Александр Николаевич. Одним из самых ранних его воспоминаний была молитва перед иконой о том, чтобы стать композитором. Мама научила его основам музыки, когда ему было пять лет, ещё до того, как ребенок узнал алфавит. Вскоре Саша начал импровизировать на одном из двух семейных фортепиано, но, по его словам, «никогда не осмеливался прикоснуться к фортепиано в присутствии отца, боясь его потревожить». Мама активно поощряла первые композиторские попытки, а отец поначалу не одобрял его планов стать композитором, настаивая на том, что это будет тяжёлая и нервная жизнь. «Отец хотел, чтобы я стал джентльменом-фермером, но, увидев серьезность моих намерений, сдался и даже поддержал идею, – вспоминал Черепнин-младший.

Конечно, поддержка отца была бесценной. Николай Николаевич был признанным музыкантом. Он стал первым композитором, который начал сотрудничество с создателем «Русских сезонов» Сергеем Дягилевым, был членом содружества «Мир искусства», человеком, который получил признание многих выдающихся современников, среди которых крупнейшие представители эпохи, – И. Стравинский, С. Прокофьев, С. Рахманинов, С. Кусевицкий, М. Равель. «Мой отец, Николай Черепнин, был выдающимся композитором, блестящим дирижером и великим педагогом. Я нежно любил его. Он был нервным человеком, жил под давлением чрезвычайно плотного графика дирижирования операми, концертами, преподавания и сочинительства. Когда он был дома (а это случалось не часто), я никогда не осмеливался прикоснуться к пианино. Он знал, что я учусь игре на фортепиано, но никогда не слышал моего исполнения, [потому что ему] не хватало времени… [Хотя] мой отец был чрезвычайно успешным, он чувствовал, что карьера музыканта изматывает нервы, и надеялся, что меня это не коснется», – вспоминал сын.

Благодаря отцу юный Александр познакомился с большинством великих деятелей русской музыки и танца, среди них Римский-Корсаков, Лядов, Глазунов, Стравинский, Шаляпин, Дягилев, Павлова и Фокин. Сергей Прокофьев, ученик Николая Черепнина, часто исполнял для Александра свои последние композиции, когда тот приходил на занятия в квартиру.

К 15 годам Александр был уже достаточно плодовитым композитором: в его копилке несколько симфоний, фортепианных концертов и опер, десятки фортепианных пьес и не менее семи фортепианных сонат. Некоторые из этих произведений были позже опубликованы, в частности набор багателей, которые по сей день входят в список часто играемых пьес у студентов-пианистов.

Поворот на Восток

После революции семья переезжает в Тифлис, где молодой человек продолжает увлечённо совершенствовать свое мастерство. В течение нескольких лет композитор начинает формирование оригинальной системы неомодальной 9-тоновой композиции и новой техникой ритмической организации – «интрапункта». Александр влюбляется в грузинскую музыку, которая навсегда останется в его душе и повлияет на его творческую индивидуальность.

После того, как большевики добираются до Грузии, семья покидает Россию. Черепнины переезжают во Францию, где Александр завершает свое образование в Парижской консерватории. Там он сходится с ныне знаменитыми современниками – А. Оннегером, Б. Мартину, А. Харшаньи, а также оканчивает работу над симметричным ладом, впоследствии названного «гаммой Черепнина».

К концу 1920-х годов Александр уже был признан в Европе как композитор и исполнитель. Самым ярким событием, предшествующим этому, стал балет «Фрески Аджанты» на индийские темы. Идея сочинения и постановка принадлежат знаменитой балерине Анне Павловой. В начале ХХ столетия в Европе было модным фантазировать на тему культуры и традиций Индии, например, был популярен балет «Радха» 1906 г. французского композитора Л. Делиба.

В те времена сведения о танцах европейцы черпали в изобразительном искусстве, так как доступ к настоящим индийским танцовщикам отсутствовал. Анна Павлова испытывала необычный интерес в Индии, где была дважды с гастролями. Она умоляла местную интеллигенцию показать ей примеры танцев, но в основном представители высших каст разводили руками – большая часть индийского наследия была уничтожена британскими колонизаторами.

В результате русская балерина нашла вдохновение в барельефах индийского храмового комплекса, хотя позже ей всё-таки удалось встретиться с носителем традиции индийского классического танца. В итоге балет Черепнина «Фрески Аджанты» был с успехом поставлен в лондонском Ковент-Гардене. Ещё одна ориентальная сценическая композиция принадлежит Черепнину – опера «Свадьба Зобеиды» на сюжет Карла Гоцци. А в общей сложности из-под пера композитора вышли четыре оперы, пять балетов, «Грузинская рапсодия» для виолончели и оркестра, четыре симфонии, шесть фортепианных концертов, довольно много хоровых и камерных сочинений.

Александр Черепнин испытывал кризис в начале 1930-х, пытаясь найти новые формы самовыражения. Он остановился на фольклоре, максимально далёком от своих корней. На свет появилась «Евразийская тетрадь» (1932 – 1933), состоящая из двух частей: основанного на арабских интонациях дуэта для скрипки и виолончели, и «Русских танцев» для симфонического оркестра.

Это был так называемый «евразийский период» жизни музыканта. Он смотрел широко открытыми глазами на восток и совершил невероятный по тем временам поступок, уехав от удобной парижской жизни в Шанхай. Там Черепнин как будто заново рождается – начинает активную концертную деятельность, исполняя собственную музыку, становится советником по делам музыкального образования при китайском Министерстве просвещения и занимает должность почётного профессора Шанхайской консерватории. Александр Николаевич курирует музыкальные учебные заведения в нескольких городах, оказывая особое внимание воспитанию композиторов, уча «китайцев оставаться китайцами». Далее неутомимый мастер отправляется в Японию, где открывает музыкальное издательство Collection Tcherepnin, а кроме того, преподаёт в местной консерватории композицию.

В Шанхайской консерватории происходит судьбоносная встреча с талантливой китайской пианисткой Ли Сян Мин. Пара в конце 1930-х уезжает в Париж, где вскоре вспыхивает Вторая мировая война. Тем не менее, Александр Николаевич продолжает активно выступать, писать музыку для фильмов, преподавать в Русской консерватории в Париже, которую некогда основал его отец.

Париж – Чикаго – Москва

В годы войны Александр Николаевич поддерживал пожилых родителей. Он вспоминал, что для этого приходилось писать на заказ: «Пережить оккупацию было нелегко, и мне приходилось сочинять много мусора – для танцоров, для мюзик-холлов и так далее, – который приходилось подписывать другим именем, потому что я был русским».

В 1948 семья переезжает в США. Черепнин к тому времени – уже зрелый композитор, уважаемый пианист и педагог. Он около 15 лет преподаёт в чикагском Университете Де Поля. Тот самый редкий случай, когда человек вписался и в американскую, и в русскую иммигрантскую среду. «Отец очень хорошо говорил по-русски и каждый день, всю жизнь писал по-русски дневник. Он многих знал, скажем, Стравинского. Но особенно тепло всегда говорил о Прокофьеве… Я знаю, он был патриотом, любил Россию… я видел, как тосковал мой отец – для него Россия была родиной. Я же никогда там не жил. Но теперь, когда я уже в преклонном возрасте, я вдруг почувствовал что-то... Собственно, потому я и состою в русских организациях и фондах, которые работают в Америке», – рассказывал позже его старший сын Пётр, который был членом правления благотворительного фонда Russian Children's Welfare Society и Ассоциации русских дворян в Америке.

Младшие сыновья Александра Николаевича также избрали музыкальное поприще. Иван Черепнин (1943 – 1998) – композитор, автор электронной музыки, а Серж Черепнин (1941) – композитор и разработчик синтезаторов.

В 1967 году состоялась единственная поездка Александра Николаевича в СССР. Выступления с успехом прошли в Москве, Ленинграде и Тбилиси.

Наследием музыканта, который ушёл в 1977 году, активно занималась его супруга. Был открыт архив Черепниных в Швейцарии (в базельском Фонде Пауля Захера) и создано Международное общества Черепниных в Нью-Йорке. Ли Сян Мин не стало в 1991, в том же году в Московской консерватории состоялся концерт «Возвращение к России», где была представлена музыка представителей трёх поколений: Николая, Александра и Ивана Черепниных.