В Куала-Лумпуре прошла презентация повести «Тарас Бульба», это первый перевод Николая Гоголя на малайский язык. В Малайзии готовится к выходу издание «Героя нашего времени», которое также впервые познакомит местных читателей с творчеством Михаила Лермонтова. Автором переводов стал советский и российский востоковед, историк и лексикограф Виктор Погадаев.

Пятнадцать лет он преподавал в малазийском университете, а после возвращения в Россию работает в МГИМО (преподаёт индонезийский язык) и Дипломатической академии МИД России. А в свободное время увлечённо ищет русские тексты, которые могут заинтересовать малайцев, и работает над сближением двух очень разных языков.

В интервью «Русскому миру» Виктор Погадаев рассказал, что считает свои переводы хобби и миссией одновременно, и раскрыл секреты переложения русских стихов для малайцев, которые в рифму почти не пишут.

От «Хаджи-Мурата» до «Тараса Бульбы»

– Как возникла идея перевода и выпуска «Тараса Бульбы» на малайском языке?

– Перевод «Тараса Бульбы» не был моим заказом, это моя инициатива. Начну издалека. В своё время малазийская делегация была в Москве, они посетили дом-музей Льва Толстого в Хамовниках, и увидели там книгу «Хаджи-Мурат». Внимание гостей привлекло мусульманское имя, и они меня попросили перевести это произведение. Это был мой первый большой перевод на малайский язык. Книжка вышла в 2001 году.

Я долго работал в Малайзии, 15 лет преподавал в местном университете. И у меня возникла мысль продолжить миссию перевода русской классики на малайский язык. И я решил перевести «Тараса Бульбу». Почему это произведение? Я посчитал, что книга будет интересна читателю в Малайзии, потому что там есть всё: и любовь, и война, и предательство, и патриотизм. Когда перевёл, предложил издать местному Институту переводов и книги Малайзии. С ними не сложилось, а местное издательство с удовольствием согласилось выпустить книгу. Это было год назад, и в начале лета книга была издана. В июне «Тараса Бульбу» представили в Малайзии на международной книжной ярмарке. Как я понял, книга пользовался большим успехом, мне многие писали. А позднее Русский дом в Куала-Лумпуре провёл презентацию издания, людей пришло очень много, интерес был большой.

– Есть ли в книге иллюстрации, и как выбиралась обложка?

– В Малайзии редко выпускают книги с иллюстрациями, и в этом издании их тоже нет. По поводу обложки… Я дал им много вариантов, чтобы они могли выбрать и хоть как то представить, как выглядит Тарас Бульба в изображении наших художников. Предлагал им взять картину Ильи Репина, на которой запорожцы пишут письмо турецкому султану, но она их не вдохновила. В результате сами нарисовали мрачноватую обложку в красно-бордовых тонах, и Тарас смотрится на ней очень суровым. При этом обложка сразу бросается в глаза, привлекает внимание.

– Можно ли купить книгу в книжных магазинах Малайзии, и какая русская классика там встречается?

– «Тараса Бульбу» можно купить свободно, и по довольно доступной цене. На английском языке можно много чего приобрести в Малайзии, но на малайском языке выбор ограничен. Причём они всё переводили через английский язык, поскольку здесь нет специалистов, знающих русский язык. Выпущен «Идиот» Достоевского, и это даже не перевод, а пересказ, немного сокращённый. Издан двухтомный перевод «Анны Карениной», и ещё один роман Достоевского «Преступление и наказание». Они сделали другое название – «Искупление вины».

Здесь много нареканий к этим переводам через английский язык. Сами понимаете, когда с русского на английский переводят, уже что-то теряется, а потом с английского на малайский – потерь ещё больше. И потом, когда они что-то не понимают, какие-то куски могут выбросить.

Вообще, переводы в Малайзии начались в 1950-е годы в первые годы независимости. Выпущены две небольшие книжки русской классики на малайском языке – «Первая любовь» Тургенева и рассказы Льва Толстого.

– Знаю, что вы издали немало книг русских классиков на малайском языке. Расскажите о них.

– В 2012 году я издал Антологию русской литературы «Золотая роза». Начинается с фольклора, потом идёт Пушкин, Лермонтов и другие классики. И до современности, включая Викторию Токареву. В основном я брал стихи и рассказы, также там есть отрывки из романов «Война и мир» и «Идиота». Все переводы я делал сам. Это ознакомительное издание с предисловием «Три века русской литературы». Антология пользовалась успехом, она давно распродана.

Также я переводил рассказы Чехова, сборник издали не так давно. Вот-вот выйдет «Герой нашего времени» на малайском языке в моём переводе. Я сам выбрал это произведение, Лермонтов в Малайзии никогда не переводился, это будет первое издание, как и Гоголя. Сейчас я работаю над переводом «Дворянского гнезда» Тургенева. Я считаю своей миссией познакомить жителей Малайзии с теми произведениями русской литературой, которые никогда не издавались на малайском языке.

«Перевод – это диалог цивилизаций»

– Всегда интересно, как переводчик искал эквиваленты русских слов на другом языке. В том же «Тарасе Бульбе» в речи героев, говорящих на хорошем русском языке, встречаются и украинские слова, а также диалектные. На малайском возможно передать эти оттенки?

– Эти нюансы не передашь. Перевод идёт на современный малайский язык, и передать на нём какие то слова, устаревшие, например, довольно трудно. Это только будет запутывать читателя. Иногда перевожу устаревшие слова так, как они звучат в современном языке. А некоторые приходится оставлять так, как они звучат. «Бандура», например. В примечании объясняется, что это музыкальный инструмент. Только так. Приходится чем-то жертвовать, в переводах это неизбежно.

– В переводах поэзии жертв ещё больше?

– Действительно, с прозой немного проще, чем с поэзией. Когда я переводил Пушкина – сохранял ритм, количество слогов. Но по содержанию приходилось многим жертвовать, какие-то нюансы теряются. Знаете, я задумывался, почему современная малайская поэзия – это верлибр, фактически стихи в прозе. Они практически не используют рифму. При этом традиционная поэзия – пантуны (типа частушек) или шаиры (длинные поэмы) – рифмованная. Потому что традиционный жанр был устный, и эти строки невозможно было запомнить прозой. Поэтому они рифмовали, хотя рифма и была примитивной. А сейчас в этом необходимости нет. И что интересно, поэты почти всегда читают с листа, практически никто не знает своих произведений наизусть.

Рифму не используют, потому что количество рифм в малайском языке очень ограничено. Грамматика такая, что слова никак не меняются. Нет родов, множественного числа и так далее. Поэтому переводить поэзию с русского на малайский довольно сложно, потому что рифм значительно меньше, чем у нас. И когда я работал над антологией, приходилось прочёсывать сборники в поиске такие стихов, которые можно перевести адекватно. Чтобы и смысл был понятен, и звучало нормально.

Языки очень отличаются. На русском говорят «он сказал», «она сказала»… А в малайском и он, и она – одно слово. И чтобы читатель не запутался, приходится повторять имена героев и находить другие способы, чтобы преодолевать такие вещи.

– Вам приходится преодолевать не только разность языков, но и устаревшие понятия, которых в русской классике немало. Много ли делаете сносок и примечаний?

– Да, довольно много. Объясняю всё, что непонятно. Например, географические названия. В русской книге не нужно делать сноску на слово Пятигорск, допустим, а малайский читатель нуждается в пояснении. Но в прозе это ещё не так страшно, в стихах сложнее. Я стараюсь не брать стихи, где слишком много географических названий, которые затрудняют восприятие.

– О разнице менталитетов. Малазийскому читателю понятны описываемые реалии, взаимоотношения между героями, юмор русской литературы?

– С юмором дело сложное, он коренится в конкретном обществе, эпохе. Но они знакомятся через наши книги с бытом, мыслями, философией русских людей. Когда я показывал малазийским студентам наши фильмы, например, «Бриллиантовую руку», внимательно следил за реакцией. Там, где мы смеёмся, они не реагируют, зато смеются в других местах. Я считаю, что перевод – это диалог цивилизаций, мы знакомимся друг с другом. А это помогает развитию взаимоотношений между странами.

Русская культура на малайском языке

– Для вас эти переводы – работа между другими делами или миссия с далеко идущими планами? И нет ли в вашем списке программных произведений русской литературы, таких как «Евгений Онегин» или «Война и мир»?

– «Война и мир» – очень большое произведение, тут одному не потянуть. «Евгений Онегин» – тоже нет, потому что, как я уже говорил, поэзию на малайский переводить очень сложно. Чем для меня являются переводы? Хобби или не хобби… Я просто люблю это дело, и когда у меня есть свободное время, сажусь за компьютер и перевожу.

– Вы рассказывали в СМИ, что преподавали в университете Малайзии художественную культуру России, и студентов было больше, чем мест в аудитории. Откуда у молодых малайцев такой интерес к русской культуре?

– Мой предел был 50 человек, но студентов всегда было больше. Каждый семестр у меня было по две группы, через мой курс прошло несколько тысяч студентов. В него входила не только литература, но также и театр, музыка, кино, архитектура. Всего понемножку. Когда я предложил этот курс в университете, мне сказали, что он должен читаться только на малайском языке. Многие предметы у них читаются на английском. А поскольку преподаватели других иностранных языков не знали малайского, по другим странам таких курсов не было. Был единственный курс по зарубежной культуре – российский. Я этим очень гордился.

В рамках занятий я показывал студентам много наших фильмов, балетных спектаклей. Многие из них впервые в жизни увидели балет, потому что Малайзия мусульманская страна, и балет здесь не показывают. Молодёжь очень мало знала о российской культуре, поэтому им это было очень интересно. И мой курс был для них окном в русскую культуру. Студенты сдавали письменный экзамен и тесты, а также устраивали презентации по русским классикам и должны были прочитать одну книгу русского писателя, и со мной обсудить. Либо на малайском, либо на английском. Помню, одна студентка рассказала, что прочитала «Войну и мир» на китайском языке. И показала маленькую брошюрку с кратким изложением сюжета. Многие из них многое узнали и полюбили русскую классику, и продолжили знакомиться с ней после окончания курса.