EN

Рассказы о действительно бывшем: 150 лет Викентию Вересаеву

Георгий Осипов16.01.2017



Россия, как известно, богата всем – от самоцветных камней до столь же «самоцветных» людей-творцов. Появись такая фигура, как Викентий Вересаев – писатель и публицист, переводчик, врач, общественный деятель – в любой из европейских стран, она с гарантией заняла бы почётное место в национальном культурном пантеоне.

Чехов, Булгаков, Вересаев

В России он и поныне остаётся если не в тени, то в полутени своих великих современников по Серебряному веку. Речь тут даже не только о таких гигантах, как Толстой или Бунин. Вересаева называют неизменно последним даже в тройке великих писателей-врачей – после Чехова и Булгакова (в соавторстве с последним Вересаевым была написана одна из лучших пьес о Пушкине – «Последние дни»). И как бы с оттенком лёгкой снисходительности добавляют: художник и историк, пребывающий сегодня отнюдь не в чести у русской интеллигенции. Что верно, то верно: молодой Вересаев, по рождению  – потомственный дворянин, с его небольшой бородкой и пенсне удивительно напоминал молодого же Чехова...

Но Чехов навсегда остался там, в Серебряном веке. А Вересаев окончил жизненный путь почти через полвека, через месяц после Дня Победы. При этом советская власть, на склоне лет почтившая Вересаева (по совокупности заслуг) Сталинской премией первой степени, никогда его своим не считала. И дело тут не только в том, что Вересаев никогда не подписывал коллективных «писем мастеров культуры» и не был публичной фигурой. Очень символично, что замечательный музей Вересаева в его чудом уцелевшем родительском доме в центре Тулы, доме с огромным тенистым садом – том самом, где мать будущего писателя открыла первый в городе детский сад, – появился только в годы перестройки. 

Только единожды – в первый год только что наступившего ХХ столетия на Вересаева обрушилась настоящая, громкая и во многом очень скандальная слава. Это произошло после выхода «Записок врача» – одной из самых колючих, откровенных и беспощадных книг русской литературы минувшего века. 

Одиннадцать изданий за одиннадцать лет – тут любой классик обзавидуется. Порой доводы оппонентов почти дословно совпадают с теми обвинениями, что полвека спустя посыпались на Бориса Пастернака. А между тем многие страницы «Записок врача» не утратили актуальности и в сегодняшней России. Но Вересаев до конца жизни не выносил, когда его называли только автором «Записок врача». И уж тем более «совестью русской литературы». А таких определений в 20–30-е годы было немало...

Изучать Гомера «по Вересаеву»

Последнее советское собрание сочинений Вересаева в весьма ничтожной мере отражает масштаб его дарования. Кто к 1960-м помнил тогда о том, что Вересаев перевёл и «Илиаду», и «Одиссею», и гомеровские гимны, и гесиодовскую «Теогонию»? Это, между прочим, десятки тысяч строк! А ведь Вересаев впервые посетил Грецию (и после этого выучил древнегреческий) уже на пятом десятке лет. 

Сегодня многие из считающих себя знатоками древнегреческой литературы от вересаевских штудий морщатся: мол, ни то ни сё. Но вот что говорил о них великий учёный Михаил Гаспаров: «Перевод Гнедича труден, он не сгибается до читателя, а требует, чтобы читатель подтягивался до него; а это не всякому по вкусу. Студентам-филологам всегда рекомендуют читать"Илиаду" по Гнедичу, а студенты тем не менее в большинстве читают её именно по Вересаеву!»

Будем честны, вошедшие в скромный советский пятитомник романы и повести Вересаева мало впечатлят сегодняшнего читателя. И сам писатель со временем всё больше чувствовал их, если угодно, сиюминутность, о чём и писал откровенно: «С каждым годом мне всё менее интересными становятся романы, повести; и всё интереснее – живые рассказы о действительно бывшем»

Из записных книжек 

Испытание временем — штука жестокая, и выдержали его у Вересаева, за исключением нескольких рассказов, разве что совершенно неувядаемые и регулярно переиздаваемые в наши дни «Невыдуманные рассказы о прошлом», над которыми писатель работал до конца дней. Это именно рассказы (которые иной раз впору назвать просто байками) — иногда достаточно пространные, иногда очень короткие, не более четырёх – пяти строк. Записанные, можно сказать, с натуры – улыбающимся, умудрённым опытом человеком. Но улыбающимся с грустинкой.

«Человек – не "образ божий", а потомок дикого, хищного зверья, – писал Вересаев. – И дивиться нужно не тому, что в человечестве так много этого дикого и хищного, а тому, сколько в нем всё-таки самопожертвования, героизма, человеколюбия». Именно их в своих заметках больше всего ищет и именно им «дивится», точнее, вместе с собой предлагает дивиться читателю писатель. Тут важен подмеченный и точно описанный факт, а не комментарий к нему автора. А теми, кто скажет, что это не литература, а в лучшем случае журналистика «из записных книжек», можно и пренебречь. Кстати, в журналистике Вересаев толк знал — достаточно прочитать его заметки о Русско-японской войне...

Не перебивая современников

«Что-то слышится родное» и хорошо знакомое в этих скептических сентенциях – по недавнему присуждению Нобелевской премии Светлане Алексиевич. В её книгах ведь тоже нет ни одного-единого собственного, авторского слова! Что же это тогда за литература? 

А ведь Алексиевич в каком-то смысле «литературная внучка» Вересаева – именно он считается одним из родоначальников жанра, который на учёном языке зовётся хроникой характеристик и мнений.  Разница лишь в том, что труды Вересаева посвящены персоналиям, а эпические полотна Алексиевич –событиям.


«Пушкин в жизни» и «Гоголь в жизни» были изданы всего лишь по одному разу  – слишком много было в них свидетельств и цитат, упрямо не вписывавшихся в жёсткие советские идеологические схемы. А написанный почти от первого лица двухтомник «Спутники Пушкина» (его постигла та же судьба) напоминают о том, что в Вересаеве жил и очень незаурядный и дотошный историк.

«Спутники Пушкина» при этом были своего рода первой «Пушкинской энциклопедией». Хотя и написанной одним человеком, который сознательно не скрывал своего отношения к тому или иному персонажу, но при этом старался в любом случае быть максимально объективным. Говоря словами Станиславского, описывая «злого», Вересаев непременно старался найти, где он «добрый». И наоборот. Как, скажем, в главе о «милорде» Воронцове – в 1937-м отпускать ему комплименты было просто небезопасно.

То, что некоторых деталей Вересаев просто знать не мог, – как, например, того, что князь Долгоруков не имел (это установлено последними экспертизами) никакого отношения к знаменитому пасквилю, – книге совсем не вредит, и это лучшее доказательство её качества.

«Пушкин...» и «Гоголь в жизни» построены по одному принципу – полного отсутствия авторской речи; автор в качестве безмолвного судьи только предоставлял слово тем или иным персонажам. Юридически говоря – свидетелям. В том числе и тем, кому он – известно по другим сочинениям Вересаева, – как минимум, явно не симпатизировал. 

Конечно, такой принцип  в известной мере бил по самолюбию самого автора. Зато предоставлял ему возможность создать – не перебивая современников – максимальную стереофонию времени. Конечно, многим с непривычки она резала слух. И не было возможности оценить благородство и мастерство автора, высшее искусство которого состояло в умении вовремя не говорить, а промолчать...

Также по теме

Новые публикации

Слово «апокалипсис» будоражит воображение, рисуя картины глобальных трагедий, разрушения и конца света. Однако его значение гораздо глубже и многограннее, чем просто синонимичное обозначение какой-либо катастрофы. Выясним, какие смыслы транслирует данное существительное.
11 июля 1810 года в Москве торжественно открыли Странноприимный дом – одну из первых больниц для бедных, построенную на частные пожертвования. Сегодня это один из крупнейших в России многопрофильных центров экстренной медицинской помощи. В его истории соединились имена выдающихся людей своего времени.
Лев Кассиль стал классиком детской литературы невероятно рано – в 25 лет, когда вышла его первая и самая популярная книга «Кондуит и Швамбрания». 10 июля исполняется 120 лет со дня рождения писателя.
Председатель президиума Международного совета российских соотечественников, потомок первой волны русской эмиграции Пётр Петрович Шереметев объявил о решении переехать в Россию. В своём интервью он рассказывает, что побудило его к переезду, и о своих дальнейших планах на родине.
Составные лексемы с дефисным написанием двух или более элементов часто вызывают затруднения при склонении и определении рода. Умение правильно их употреблять в речи – важный показатель грамотности. Предлагаем разобраться в грамматических тонкостях конструкций типа музей-усадьба, прайс-лист, счет-фактура и др.
Уже три месяца Полина Квитных, уроженка Красноярска, преподаёт русский язык детям и подросткам в Нигере. Её ученики уже не представляют своей жизни без знакомства с новыми русскими словами, играми с матрёшками и весёлых песенок из советских мультфильмов, которые включают в Русском доме на переменах.
В недавнем исследовании ВЦИОМ матрёшка как символ России значительно опередила другие растиражированные образы. Но с историей происхождения этой народной игрушки долгое время было связано немало мифов. Игорь Блюм, эксперт по истории матрёшки, провёл целое расследование, чтобы аргументированно доказать: всем известная матрёшка родилась именно в России и конкретно – в Москве.
3 июля в пресс-центре газеты «Московский комсомолец» состоялся круглый стол «Курс на грамотность! Как сохранить русский язык в эпоху цифровизации», организованный Союзом журналистов Москвы. Участники круглого стола – представители государственных структур, отраслевых объединений, академического сообщества, преподаватели и студенты журналистских и гуманитарных факультетов – обсудили важнейшие аспекты современной языковой ситуации.