100 лет назад – 8 сентября 1923 года – родился знаменитый аварский поэт, получивший всенародное признание. Расул Гамзатов – автор, пожалуй, самой пронзительной песни о войне и погибших солдатах – «Журавли». Сам Гамзатов не писал на русском языке, поэтому его стихи мы знаем в переводах других русских поэтов. Но как говорил один из его друзей, «переводчики тут ничего не могут придумать».

Талант из горного села

Расула Гамзатова можно с полным основанием назвать явлением советской эпохи. Как бы могла сложиться судьба мальчика из бедного горного селения Дагестана, если бы он родился не в СССР? Вышла бы у него в 20 лет напечатанная книга стихов? Перевели бы его произведения на 41 язык мира? Достиг бы общий тираж его книг 16-ти миллионов экземпляров? Понятно, что все эти вопросы риторические.

Список его наград и званий занимает целый абзац – Расул Гамзатов был счастливчиком, обласканным властью и любимым в народе. Менялись правители, уходили в небытие целые государства, но отношение к Гамзатову оставалось прежним – глубоко уважительным.

Он родился 8 сентября 1923 года в горном ауле Цада в Дагестане. Его родители были крестьянами, но отец уже был известен как народный поэт Дагестана – он писал стихи на аварском языке. Точнее, не писал, а рассказывал – письменность на аварском появилась только после 1917 года благодаря политике советского государства по сохранению национальных языков. По воспоминаниям Расула, именно отец пробудил в нём творческую жилку – рассказывал ему сказки, стихи и рассказы собственного сочинения.

Своё первое стихотворение мальчик написал в 9 лет – когда впервые в жизни увидел самолёт, на котором в горный Дагестан прилетел знаменитый в то время лётчик из чкаловской тройки Георгий Байдуков. Стихи мальчика стали появляться в районной газете. Чтобы его стихи не путали с произведениями отца, Расул придумал себе псевдоним, образованный из отцовского имени, - Гамзатов. Под этим именем его и узнает весь мир.

Расул Гамзатов не попал на войну, как многие его сверстники. Правительство Дагестана обратилось в Москву с просьбой не призывать Расула, оба старших братьев которого к тому времени уже погибли на войне – один под Севастополем, другой – под Сталинградом. Так судьба сберегла его для поэзии. В 1943 году у молодого поэта выходит первая книжка стихов на аварском языке «Горячая любовь и жгучая ненависть». Стихи там были о любви к родной земле и ненависти к фашистам, пришедшим эту землю завоевать.

После выхода книги 20-летнего поэта принимают в Союз писателей СССР. А в 1945-м Гамзатов едет в Москву – поступать в Литературный институт имени Горького. Правда, при поступлении сделал в диктанте по русскому языку невероятное количество ошибок. Но ректор института Фёдор Гладков принял решение зачислить талантливого юношу из Дагестана в ряды студентов.

Сам Расул Гамзатов никогда не будет писать стихи на русском языке, видимо, понимая, что не сможет передать на нём всю палитру своих чувств и эмоций. Но Литературный институт открыл молодому аварскому поэту дверь в большую поэзию Русского мира. На студенческой скамье он познакомился и подружился на всю жизнь со своими будущими переводчиками – поэтами Яковом Козловским и Наумом Гребневым. Именно они станут основными переводчиками стихов Гамзатова. А благодаря русскому языку о поэзии Расула Гамзатова узнают во всём мире.

«Переводчики тут ничего придумать не могут»

Надо сказать, что в аварской поэзии нет рифм, и, возможно, это в какой-то мере облегчает работу переводчика. Яков Козловский, с которым Гамзатова связывала глубокая дружба длиною в жизнь, так отвечал на вопрос о вкладе переводчиков в окончательный вариант стихотворения: «Поэзия Гамзатова тем и интересна, что, о чём бы он ни писал, в ней всегда присутствует дух Дагестана. Переводчики тут ничего придумать не могут».

Сам Козловский был не просто переводчиком, но и блестящим знатоком Дагестана, его обычаев и традиций, в том числе поэтических. Неслучайно поэтому, помимо Гамзатова, он переводил на русский стихи его отца Гамзата Цадасы, а также многих других дагестанских поэтов. И все эти поэты получали всесоюзное признание и известность. И кстати, сам Гамзатов доверял переводить свои стихи только тем переводчикам, что получали одобрение у Якова Козловского, – тут его авторитет был непререкаем.

Расул Гамзатов прекрасно понимал роль переводчика поэзии и высоко её ценил. В шутку он нередко так говорил о своём друге Якове Козловском: «Он меня переводит так, чтобы потом, когда я переведу его обратно на аварский, получилось совсем другое стихотворение – гораздо лучше, чем у меня…». А в своих статьях он давал высокую оценку работе переводчиков, называя её важным государственным делом: «Переводчики делают важное государственное дело. Это труженики литературы, и о них надо говорить с уважением, особенно нам, национальным поэтам, их талантливой рукой и чутким сердцем подстрочники наших стихов оживляются, получают первоначальное поэтическое звучание на другом языке. Это большое счастье. Благодаря этому горская поэзия приобрела новые черты, умение создавать выразительные реалистические картины, и наши произведения приобрели тысячи новых читателей. Именно благодаря переводчикам русский язык стал для нас вторым родным языком».

В 1951 году, сразу после окончания Литературного института, Гамзатов становится председателем Союза писателей Дагестана, который будет возглавлять 50 лет – вплоть до своего ухода в 2003. Такая несменяемость вполне оправданна и логична – никто из местных поэтов даже близко не мог сравниться по значению, известности и авторитету с Гамзатовым. Являясь самым ярким воплощением дружбы народов в СССР, Гамзатов объездил весь мир. И во все дальние командировки обязательно брал с собой бурку чабана. «Почему нет пуговиц?» – спросил у него как-то Фидель Кастро. «Чтобы быстро достать кинжал», – не задумываясь, ответил Гамзатов. «Отличная партизанская одежда», – похвалил Фидель.

О Гамзатове вспоминают, как об открытом, очень остроумном, гостеприимном и щедром человеке. Сам он любил рассказывать юмористический эпизод из своей студенческой юности. В буфете Литинститута работала очень строгая буфетчица, которая не спускала студентам малейшей ошибки в русском языке. «Дайте одно кофе», – как-то попросил студент, чем вызвал неописуемый гнев хозяйки буфета. Следом в очереди стоял Гамзатов. «Один кофе, пожалуйста», – обратился он. Буфетчица расцвела. «И один булочка», – продолжил с юмором дагестанский поэт.

Как Бернес правил Гамзатова

Одна из самых известных, популярных и любимых русских песен о войне в России и во всём мире – безусловно, знаменитые «Журавли». Мощный образ погибших солдат, чьи души, словно стая журавлей, уходят клином в бездонное небо, родился у поэта во время поездки в Японию. Там советская делегация возлагала цветы к памятнику одной из жертв ядерного взрыва в Хиросиме – девочке Садако Сасаки.

После того, как американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, девочка, как и тысячи её соотечественников, заболела лейкемией. Но она верила, что сможет выздороветь после того, как смастерит тысячу бумажных журавликов. Со всего мира девочке слали сделанных вручную журавликов, но Садако всё-таки умерла. В день памяти жертв атомных бомбардировок к её могиле приходят сотни женщин в белом одеянии – знаке траура в Японии. Эта картина и история маленькой японки произвели сильное впечатление на Гамзатова. А тут ещё внезапно ему пришла телеграмма о кончине матери. На обратном пути в самолёте он вспоминал о своих старших братьях, которых мать так и не дождалась с войны, и эта боль утраты слилась в его воображении с историей маленькой японской девочки и её журавликами.

Автором перевода стал друг и однокурсник по Литинституту Наум Гребнев – известный переводчик восточной поэзии, участник Великой Отечественной войны. После кончины Гребнева в 1988 году Расул Гамзатов так написал о своём друге: «Мой друг Наум Гребнев превосходно перевёл „Журавлей“ на русский язык. Он был не просто переводчиком, а почти соавтором. Оно оказалось ему ближе всех других стихов, ибо он сам – израненный воин, потерявший на войне своих близких и друзей. Оно стало для него собственной болью. Он говорил: „Этот стих обо мне и моих друзьях“. Теперь я горюю и о нём — и он нашёл место в журавлиной стае».

Правда, первоначальный текст немного отличался от всем известных строк и звучал так: «Мне кажется порою, что джигиты, с кровавых не пришедшие полей, в могилах братских не были зарыты, а превратились в белых журавлей». В таком виде стихотворение было опубликовано в журнале «Новый мир» в 1968 году, где и попалось на глаза Марку Бернесу. Он тут же связался с автором и договорился, что отдаст стихи композитору Яну Френкелю. Но попросил переделать несколько строк – вместо «джигитов» использовать слово «солдаты». Также были переделаны и другие строфы. Так, в последнем куплете сегодня звучат такие слова:

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

Но у Гамзатова вместо «я поплыву в такой же сизой мгле» было «я улечу за тридевять земель». Трудно не согласиться, что вариант Бернеса гораздо глубже и пронзительнее.

Вдова Бернеса вспоминала о его яростных спорах с переводчиком – тот не соглашался с тем, что стихи Гамзатова надо править. Но всё-таки Бернес убедил и Гребнева, и Гамзатова и оказался полностью прав. В новой редакции песня приобрела поистине всемирное звучание. Но и композитору музыка не давалась легко – два месяца он искал «ту самую» мелодию и всё-таки нашёл. Когда Бернес услышал её, то заплакал… Потом очень многие взрослые мужчины, прошедшие кровь и боль войны, будут плакать при исполнении этой песни-реквиема. А для самого Бернеса «Журавли» стали прощанием с жизнью – он тяжело болел в то время, и на запись в студию его отвозил сын. Марк Бернес записал песню с одного дубля, а спустя месяц скончался. Как будто бы поставил точку…

Удивительно, но в Союзе композиторов СССР поначалу не приняли песню – её посчитали слишком сентиментальной, «потакающей непритязательному вкусу публики». Но на самом деле оказалось ровно наоборот – и поэт, и переводчик, и композитор, и, конечно, Марк Бернес нащупали и попали в ту самую болевую точку души каждого человека, по судьбе которого прошла война. Не сентиментальность, а боль от разлуки с жизнью и принятие её необходимости – понимание, что и в этом есть свой глубокий смысл – вот что слышали люди в песне. Именно поэтому она мгновенно стала невероятно популярной и любимой. А образ журавлей с этого времени стал символом погибших солдат и обрёл своё законное место на многих военных памятниках. И даже сегодня, когда на Украине идёт специальная военная операция, в Туапсе появился народный памятник погибшим бойцам. И там тоже бесконечный клин журавлей, улетающих в небеса…

Потом песни на стихи Гамзатова зазвучат в репертуаре практически всех самых популярных советских исполнителей: Юрия Антонова «Я тебя не забуду», Валерия Леонтьева «Исчезли солнечные дни», Муслима Магомаева «Берегите друзей».

Расул Гамзатов прожил действительно счастливую жизнь, оставив после себя богатейшее наследие: 136 сборников на русском языке и 149 книг – на 41 языке народов мира общим тиражом более 16 миллионов экземпляров. После смерти обожаемой жены (он говорил о себе: «доктор патиматических наук» – имя жены Патимат) почти сразу же тяжело заболел и прожил ещё лишь три года…

…Я Хиросимы видел пепел,
Я фестивалей слышал смех.

И, резко дунув, как на пиво,
Чтобы пустую пену сдуть,
Пил жизни суть:
она не лжива,
Она правдива — жизни суть.

Люблю, и радуюсь, и стражду,
И день свой каждый пью до дна,
И снова ощущаю жажду,
И в том повинна жизнь одна.

Пускай покину мир однажды
Я, жажды в нём не утоля,
Но людям жаждать этой жажды,
Покуда вертится Земля.