О мелодиях, которые объединяют, о том, почему песни прошлого не отпускают, и когда в шоу-бизнес вернутся настоящие музыка и поэзия, в интервью «Русскому миру» рассказала известная советская, молдавская и российская певица Надежда Чепрага.

– Надежда Алексеевна, почему растёт интерес к мелодиям 70-80-х, что заметно в стилистике ретро, к примеру, на шоу «Голос», и в других музыкальных проектах?
– Дело в оригинальности и аутентичности мелодий тех лет. Они просто попадали во врѐмя. Не все, но те же молдавские песни до сих пор известны за рубежами Молдовы, и не только в России. Думаю, так происходит потому, что в эпоху глобализации стирается особость, а унификация, в том числе музыкальная, ведёт к тому, что не хватает подлинного. Вот люди с музыкальной памятью и держатся за то, что есть, – поют «под Магомаева» или под лирику Анны Герман.

– Есть у современной музыки шанс найти свой стиль и время?

– Он уже прорывается. Но как сегодня понимается многими шоу-бизнес: каждый сам себе поэт и композитор. Типа, «автор». Вот мы и имеем то, что имеем – главное «быть в тренде», а тренд – выложить свой «музон» и собрать просмотры в YouTube. Не важно, что не различить ни голоса, ни мелодии.

Слава Богу, так считают не все. Я тоже за новые технологии. Однако компьютерные программы для синтеза мелодии в «два притопа, три прихлопа» и примитивные рифмы к искусству, поэзии и музыке не имеют отношения. Раньше была другая крайность – песни, которые сочинялись, проходили через пять – шесть худсоветов и редакционных комиссий, что иногда им не давало хода. Думаю, истина, как всегда, где-то посередине: фильтр художнику нужен, но он не должен превращаться в цензуру. Тогда и вернутся настоящие композиторы. И новые Александр Зацепин, Раймонд Паулс, Евгений Дога будут писать отражающую время музыку. Кстати, на стихи новых Роберта Рождественского, Михаила Танича, Григория Виеру…

– Когда к вам пришли зрительские признание и любовь, вы были еще совсем молоды. Как на вас это повлияло?

– Как на всех. Начинающему кружит голову, зрелому даёт мотивацию. Когда я в 16 лет в 1972 году пела во Франции, в «Олимпии», и получила золотую медаль вместе с мэтрами – Еленой Образцовой, Бибигуль Тулегеновой… Так ведь я ещё танцевала с президентом Франции Жоржем Помпиду. Это я теперь с улыбкой вспоминаю, а тогда я, деревенская девчонка, говорю президенту Франции, ясное дело, по-французски (в школе учила): «Вам большой привет от Ивана Ивановича Бодюла». Он деликатно спрашивает: «А кто это?» Я: «Первый секретарь ЦК». Президент: «Первый секретарь ЦК – мой друг Леонид Брежнев». «Иван Иванович Бодюл!» – спорю я. «Ну, и ему передайте привет», – не стал спорить Помпиду. Я тогда жила в деревне, училась в 9-м классе. В моём понимании первый секретарь ЦК мог быть только один – Молдовы.

Во Франции я постриглась под модное тогда карэ. Мама со мной не разговаривала полгода. Но меня из Франции и Германии, где я тоже получила золото на международном конкурсе, встречали как героиню. Как звёздную болезнь не подхватить?! Мой педагог, народная артистка СССР Тамара Чебан, быстро поставила меня на место. Она была беспрекословным авторитетом: я год жила в её доме. Тамара Савельевна меня держала в «ежовых рукавицах». Дисциплина была железная, так что моё «звездное головокружение» улетучилось, причём на всю жизнь.

– Вам ведь вам оказывали знаки внимания влиятельные люди, вашей руки просили шейх Брунея и сын румынского лидера Николаэ Чаушеску…

– Ну, да, и верблюдов дарили, и бриллианты, а я боялась и дарителей, и выходить на сцену. Думаю, что та деревенская девочка, простая и наивная, что танцевала с президентом Франции, помогала мне. А ещё – люди вокруг. Помню, в «Олимпии» меня трясло от страха. Народные артистки СССР Бибигуль Тулигенова и Елена Образцова всё поняли. «Боишься?» – спрашивают. Я киваю. Бибигуль Тулигенова рассмеялась: «Почему боишься, в деревне же выступаешь?» «В деревне все свои», – лепечу. Она меня сразила: «Здесь половина деревни». Так просто сказала, что я почувствовала свою силу и поймала волну своего голоса. Вот это – держать свою волну – часто мне помогало в жизни. С теми же мужчинами. Женщина всегда понимает – её или не её мужчина. Я это поняла, когда в Ленинграде-Петербурге встретила моего будущего мужа Евгения Литвинова. Правда, избегала его, боялась, что он – кандидат экономических наук, а значит – женат. А теперь уже наш сын Иван – авиаконструктор, живёт с семьёй в Германии.

– Вы много гастролировали по миру. В какой стране вам было проще всего выступать, где вас принимали как «свою»?

– На Кубе. Там люди какие-то нереальные. Люди всей Земли. Я не понимала ни слова, но было чувство, что слова лишние. В Гаване я пела песню «Cubanita’» – «Кубиночка». Люди не пели её – жили ей. Песня понравилось Фиделю Кастро, и от его имени мне передали кольцо. Недорогое, фестивальное – как знак внимания, но я будто получила дар жизни. А когда Кастро пришёл на встречу с представителями Советского Союза, то он завёл нас, артистов, так, как это должны делать мы. Было так легко и естественно, что события тех дней свежи, будто были вчера. Такая вот Куба – фантастическая. Да, она бедная, но там живут особенные люди, они не разучились мечтать.

– А какая страна больше всего удивила?
– КНДР, Пхеньян. Образ жизни людей меня очень удивил. Мы в Молдове любили и любим домашнюю кухню и домашний уют. А там – общепит, коллективизм и коллективное хозяйство. Было не по себе. Но и мы хозяев удивили: я пела песню-вальс на корейском языке. Её встретили, как на Кубе. Так же получилось и в Лаосе. Когда люди слышат что-то свое от гостя, они переполняются благодарностью …

– Поэтому вы исполняете песню на языке той страны, куда вы приезжаете?
– Стараюсь. Иногда у зала спрашиваю, какая песня самая популярная, потом включаю её в репертуар. А в Казахстане, где у меня подруга Роза Рымбаева, или в Узбекистане – Наташа Нурмухамедова, они мне помогают.

– Какой язык оказался самым трудным?
– Вьетнамский. У меня как-то были гастроли по Вьетнаму, Лаосу и Таиланду. И я решила выучить на каждом из языков этих стран песню. Моя свекровь, мудрая женщина, говорит: «А ты пригласи к нам вьетнамских студентов». Пригласили, они показали вьетнамскую песню. А я ещё в школе учила французский, и он мне давался легко, но тут сразу поняла, что вьетнамский труднее. Говорю: «Через несколько дней выучу». Они расстроились как дети: «Ваш русский язык труднее, а мы за одну ночь учим «Подмосковные вечера» и «Катюшу». И это они говорили мне, человеку, которому педагоги по вокалу постоянно ставят русскую речь.

– Вам предлагали остаться за рубежом?
– Когда я снималась в США в музыкальном фильме «Две руки, сердце и корона». Мне даже не разрешали выступать в ресторанах, говорили: «Потом, когда вы станете знаменитой, вы сможете петь в ресторанах, но не сейчас». Я понимала, что американцы не понимают, что я знаменита там, где пою своё. Что-то другое меня не раскрыло бы как певицу. Но американцы совершенно другие. Они не могут понять меня, а я не могу понять их. Помню, вернулась из США и тут же поехала на гастроли в Ханты-Мансийск. Меня там принимали так, что я вдруг увидела, что здесь у меня с 16 лет все люди – родные, от Кишинёва, Ханты-Мансийска и до Петербурга. Я должна петь здесь.

– Но ведь вы тоже оставили свою родину – Молдову, и живёте в Москве.

– Уехать можно. Кровь нельзя разбавить водой. Родина, которая дала мне жизнь, у меня одна – Молдова. Но, чем старше человек, тем больше его Родина. Она там, где тебя понимают, где ты что-то понимаешь и растёшь в своём понимании жизни. Россия мне дала расти, открыла мир, дала мужа и семью, открыла зрителя от Калининграда до Ташкента и Владивостока. Так что уже много лет у меня два родных дома – Россия и Молдова

– А как музыка – казахская или русская, грузинская или балтийская - становится близкой и родной всем?

– Как корни человека там, где он родился, так и корни музыки – в фольклоре. Он – родник. Первоисточник. Корни – русские, кавказские, азиатские или, как в моём случае, молдавские, они дают мелодику от природы. Я не призываю петь только этнику. Просто владение фольклором – это азы, они дают понимание музыки, развивают, расширяют горизонты, дают культуру. Поэтому современные певцы всё же должны начинать с корней, а не слепого копирования зарубежных коллег и «трендов». Хотя бы потому, что как иностранцы они петь не смогут – корни иные. Только человек, отмеченный неповторимой индивидуальностью, победит везде. А в «копилке» нашего фольклора можно найти столько песен, что их хватит на тысячелетия.