Пандемия и закрытие границ учат жить по-новому, вот и Молодёжный симфонический оркестр СНГ осваивает формат онлайн-концертов. О жизни оркестра в непривычных условиях «Русскому миру» рассказал его главный дирижёр, художественный руководитель Российского государственного симфонического оркестра кинематографии Сергей Скрипка.

– Сергей Иванович, ваш онлайн-дебют прошёл на сцене Дома культуры «Мир» Объединённого института ядерных исследований в Дубне. Как вам онлайн-концерт? Ведь концепция необычная: синтез музыки симфонического оркестра кинематографии на сцене с трансляцией на экраны выступлений молодых музыкантов, которые находятся у себя дома, как и зрители – в странах СНГ.

– До сих пор впечатления непростые. Оркестр – это же одушевлённый инструмент, с живыми клавишами. Их от восьмидесяти до ста двадцати, и каждая способна давать энергетику. Всё это складывается вместе и идёт в зал. Возникает удивительное сопереживание. Глаза в глаза. А онлайн-трансляция – новые и сложные ощущения. Ты понимаешь, что не один, но не чувствуешь слушателя… Это как зритель на записи. Он тебя слышит и слушает, а вот есть ли контакт, есть ли резонанс – вопрос уже к глобальной сети.

– Какие у вас непривычные чувства. Значит, какие-то флюиды попадают и в сердце онлайн-слушателя?

– Вот не знаю. Зал я чувствую. Его дыхание может преображать музыканта, особенно если акустика хорошая, и у зрителя есть связь со сценой. А когда я слушаю оркестр в записи – это иное. Вот и онлайн-музыка звучит, как космос, – далеко, пусть даже и филигранно. Оркестр только в зале растёт сам над собой, приобретает иное качество. У артистов другие лица после концерта. В студии они просто работают, отдают то, чему их научили. А на сцене, вместе с публикой… что-то происходит, какой-то сгусток энергии появляется и питает и ту сторону, и эту. В онлайн-записи, думаю, включаются другие регистры. Но они индивидуальные и остаются с тем, у кого включились.

– То есть для вас онлайн-концерт – скорее, испытание?

– И новый формат концертной деятельности. Его надо пробовать. Такое исполнение тоже способно произвести на человека неизгладимое впечатление. Музыка по-разному рождает идеи и образы. И откуда они пришли – из зала или из онлайн-пространства – не суть. Суть в ощущении музыки и сопереживании ей.

– Интересно, как сами музыканты относятся к новому виду концертов?

– Всё же главная черта нашего оркестра – молодость, а значит – энтузиазм, умение быстро и на лету схватывать то, что предлагается освоить за короткое время репетиционной сессии. А оно из-за пандемии мало того, что сжатое, так и ещё сжимается, – мы по понятным причинам собираемся редко. Но знаете, есть в оркестре некая мощь, я думаю, отчасти заложенная моими предшественниками, отчасти – природой молодых людей: жадность творчества. Она мотивирует саморазвитие. Вот в этих качествах оркестру не откажешь.

– У оркестра из-за пандемии был перерыв в работе. Как на музыкантах сказался вынужденный простой?

– После нескольких дней репетиций и концерта в Дубне оркестр, сборный по своей природе, – снова как музыкальный монолит. Он крепко сшит по звуку. Но в силу нового концертного формата мне с ним нелегко, бывает нервно, хотя, может, потому и содержательно, что он захватывает своей яркой энергетикой и новыми формами поиска. Для столь молодого оркестра, к тому же постоянно меняющего свой состав, – впечатляющий результат. Он позволяет говорить о том, что команда сложилась не только в общественное, но и в неординарное музыкальное явление.

– А какой оркестр вы слышите лучше – живой, на записи, на репетиции или онлайн?

– Играть в оркестре, слушая другого, – это высший пилотаж, слушать весь оркестр ещё сложнее. Как это происходит, для меня загадка. Я не умею. Я с оркестром живу. Ведь самое сложное – не исполнение. Самое сложное – добиться, чтобы у музыканта пробежала какая-то искра, появилась спонтанность… что-то должно произойти в момент исполнения. Когда это получается, меня спрашивают: «Как вы это сделали?». А я не знаю. Любой оркестр – это семья. И она создается не один год и не за несколько репетиционных сессий. Поэтому в онлайн всё как вживую – кто-то искрит, кто-то врастает, кто-то присматривается – вроде не один, но…

– В одном из ваших интервью прочитала, что у вашей музыкальной фамилии крестьянские корни.

– Ну да, как в чеховском рассказе – простая такая фамилия. Только украинская, и на самом деле непростая. Я из крестьян, но ясно, что в роду были музыканты, хотя не думаю, что среди крестьян были скрипачи. Правда, своей родословной так, чтобы смотреть в глубину веков, я не знаю. Дед и отец рассказывали, что у нас на хуторе под Харьковом, где жил мой род, было десять-пятнадцать домов, и там все поголовно носили фамилию Скрипка.

– Музыкой ваши родные занимались?

– В семье музыкой никто не занимался, но она была певучей и музыкальной. Мне музыкальный слух, конечно, передался от предков. Родители это заметили и привели в музыкальную школу. Я не был против, но и в восторге тоже не был. Думаю, не последнюю роль здесь сыграла среда. К нам в Харьков приезжали великие музыканты – Святослав Рихтер, Леонид Коган, Давид Ойстрах. Теперь понимаю, что встречи с этими людьми, среда и аура, которую они создавали, делали нас, в том числе и меня. И в этом смысле связка Молодёжного симфонического оркестра СНГ со сменяемыми в нём дирижёрами – Владимиром Спиваковым, Юрием Башметом, Марком Горенштейном, Юрием Симоновым, Фуадом Мансуровым – это большой шанс и ценность. Или гастроли, например с Денисом Мацуевым. Всё это даёт возможности для роста и расширяет границы.

– А вас молодые вдохновляют?

– Рядом с юностью я в который раз убеждаюсь: руководитель должен быть оптимистом. А я, скорее, пессимист, хотя и верю, что всё-таки должно быть что-то хорошее. Так не бывает, чтобы всё время было плохо. Просто нужно делать своё дело, делать так, чтобы людям хотелось с тобой работать.

– Трудно работать с оркестром, музыканты, которого живут в разных странах и играют в других оркестрах – в Баку, Бишкеке, Алма-Ате, Ереване?

– Это своего рода разновидность онлайн. У этой формы жизни прихотливая суть. Я бы вот с чем её сравнил: ещё студентом меня пригласили в оркестр кинематографии. Дирижёром! Я – на небе. Пришло время распределения, мне говорят: «Нам дирижёр не нужен». Я оказался у разбитого корыта. Что делать? Схватился за поступление в аспирантуру, как утопающий за соломинку. И это было счастье – я жил дирижированием. А в оркестр опять позвали, сами. Так и у моих юных оркестрантов. Судьба даёт им шанс. Может отнять или отодвинуть. Я давно убедился: нас по жизни ведёт судьба. И всё складывает в паззл. Главное – рассмотреть его в рисках и вызовах.