EN
 / Главная / Публикации / Конкурентна ли российская природа?

Конкурентна ли российская природа?

Александр Горянин17.01.2017


М. Клодт. На пашне, 1872

Не все довольны местом России на глобусе. Некоторым публицистам и даже профессорам сильно не нравится территория исторического выбора наших далёких предков. Забрались, мол, в какое-то плоское неживописное болотистое захолустье. Ни гор, ни ласковых морей. А главное, климат…

К морям, правда, постепенно продвинулись — но к каким! К Северному Ледовитому океану и к самой холодной части Тихого. Позже с тёплыми берегами дело слегка наладилось, но сезон недолог и пальмы не растут. Приходится летать на Красное море. Как можно, спрашивает симпатичная тётя из Твери, которую достали простуды и гриппы, «жить в стране, где лето так быстро проходит, а дальше снова слякоть и сугробы?». Таких стонов в Сети немало. Как и дивных отзывов о природе тёплых стран. Это не ново, ещё Гоголь писал об Италии, впервые в неё попав: «Она моя!.. Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр, – всё это мне снилось...»

Русская Мать-Природа

Но если без гриппозных эмоций, объективная оценка выбора наших предков может быть только такой: край был угадан замечательно. Русской равнине неведомы землетрясения, тайфуны, торнадо, самумы, сирокко, пыльные бури, здесь нет вулканов, здесь обилие вод, но нет чудовищной тропической влажности, редки чрезмерные морозы и изнуряющая потная жара. Бывает то и другое, но возьмём морозы, случившиеся в европейской части России несколько дней назад, – оказывается, подобные были аж в 1978 году, 39 лет назад. Терпимая повторяемость.

То же и с  жарой. Словно для того, чтобы показать нам, что это такое, летом 2010 года на европейскую Россию обрушилась 7-недельная невиданная жара, за 30 и 35 градусов каждый день. Для нас это был ад, а для жителей половины Европы, почти всей Азии и обеих Америк – ежегодная реальность. Единичная демонстрация удалась на славу.

Оценить наш климат, понять, какое это сокровище, ныне смогли те из наших соотечественников, которые, прожив полжизни в России, оказались в странах – а таких большинство, – где лето напоминает парную баню.

К счастью, наша родная природа не в силах продемонстрировать, каково жить на «Аллее торнадо» – за океаном, где вдоль этой «аллеи» расположилось больше половины штатов США и 2–3 канадские провинции. Это не просто сорванные крыши. Это разрушенный Новый Орлеан, не оправившийся до сих пор: население города сократилось на 36 %, убытки до 125 миллиардов долларов, 2,5 тысячи погибших и пропавших без вести. Маленькие городки разрушаются ежегодно, к этому давно привыкли. То же в Австралии, где ураган дважды разрушал город Дарвин – один раз до основания, другой – почти до основания. Нашей природе чужда подобная свирепость.

Но всё это бледнеет перед землетрясениями. Они не свойственны Русской равнине, поэтому 80 % наших людей представляет их разве что по «фильмам катастроф». Геологически Русская равнина – это платформа, разломы которой миллионы лет как мертвы. Порой до нас доходит отголосок толчка, случившегося где-нибудь в Карпатах или Спитаке, не более того.

Две трети человечества живут в сейсмоопасных зонах. Для них (в отличие от большинства россиян) разрушенный в 1906 году Сан-Франциско, уничтоженные в 1923-м Токио и в 1948-м Ашхабад, двести тысяч погибших в 2010 году гаитян – не абстракция, просто они стараются об этом не думать.

О том, что природа «старых губерний» России подчёркнуто милосердна, замечательно рассказано в «Обломове» Гончарова: «Грозы не страшны, а только благотворны там: бывают постоянно в одно и то же установленное время, не забывая почти никогда Ильина дня, как будто для того, чтоб поддержать известное предание в народе. И число, и сила ударов, кажется, всякий год одни и те же, точно как будто из казны отпускалась на год на весь край известная мера электричества. Ни страшных бурь, ни разрушений не слыхать в том краю. В газетах ни разу никому не случилось прочесть чего-нибудь подобного об этом благословенном Богом уголке. И никогда бы ничего и не было напечатано, если б только крестьянская вдова Марина Кулькова, 28 лет, не родила зараз четырёх младенцев, о чём уже умолчать никак было нельзя. Не наказывал Господь той стороны ни египетскими, ни простыми язвами. Никто из жителей не видал и не помнит никаких страшных небесных знамений, ни шаров огненных, ни внезапной темноты; не водится там ядовитых гадов; саранча не залетает туда; нет ни львов рыкающих, ни тигров ревущих... Бродят только в обилии коровы жующие, овцы блеющие и куры кудахтающие».

При общей площади России, превышающей 17 млн квадратных километров, 93 % её населения обитают на пяти миллионах квадратных километров – что всё равно больше Англии, Германии, Испании, Италии, Украины, Франции, Швеции и ещё 12 стран Европы вместе взятых

Наши предки не усидели в пределах ядра своего первоначального обитания, и это хорошо. Хотя натиск на Дикое Поле обогатил русский язык такими неприятными словами, как «суховей» и «саранча», а продвижение за Урал познакомило с «гнусом» и даже с землетрясениями, дело того стоило.

Географы вычислили, что при общей площади России, превышающей 17 млн квадратных километров, 93 % её населения обитают на пяти миллионах квадратных километров – что всё равно больше Англии, Германии, Испании, Италии, Украины, Франции, Швеции и ещё 12 стран Европы вместе взятых.

Это исторически облюбованная российским суперэтносом его природно-климатическая среда, и она прекрасна. В тропиках нет запахов, говорят «возвращенцы», а у нас идёшь по дачному поселку и, в зависимости от календаря, вдыхаешь ландыш, сирень, липу, жасмин, шиповник… А как без рыбалки? Как без осенних листьев? Как без снега?!

Да и Гоголь, узнав Италию получше, сменил тон: «Сказать правду, для меня давно уже мертво всё, что окружает меня здесь, и глаза мои всего чаще смотрят только в Россию, и нет меры любви моей к ней».


Вплоть до 90-х годов бытовало мнение, будто Россия не слишком живописна. Любуясь рекламными постерами дальних стран, наш брат порой вздыхал: «Да-а, у нас такого нет…» Но стоило населению обзавестись съёмочной техникой, как выяснилось, что по разнообразию ошеломляющих видов нам в мире мало равных. Сеть переполнена ими, особенно рекомендую сайт Русского Географического общества.


Минусинские арбузы, красноярская пшеница

Ну а теперь к более серьёзным материям, влияющим на наше видение будущего, на национальное планирование. Дело в том, что к российской природе предъявляются совершенно убийственные претензии. Их можно обобщить так. Холодный российский климат заставляет тратить слишком много сил и средств на утепление и обогрев производственных и жилых зданий, а также на обогрев собственного тела. Эти затраты в сочетании с нагрузкой больших расстояний настолько удорожают любую российскую продукцию, что нам на мировом рынке делать нечего. По климатическим причинам в России нерентабельно не только почти любое промышленное производство, но и практически любое сельское хозяйство. Некоторые уголки России чуть благоприятнее по своему климату, но положение дел от этого не меняется, ибо и этим уголкам всё равно далеко до благословенных стран.

Видный историк-аграрий, академик Л. В. Милов утверждает (выделяя главное большими буквами): «Россия НИКОГДА не могла прокормить себя хлебом… Да, по сравнению с XVIII веком производительность труда на селе увеличилась в сорок  – пятьдесят раз. Но природа-то осталась неизменной! Поэтому себестоимость российской сельхозпродукции ВСЕГДА будет выше западной… В России ничего не выгодно делать» (Огонёк, 19 марта 2001). А поэтому, развил эту мысль академик в другом тексте, для России «та или иная степень [само]изоляции неизбежна».

Данная мысль проникла в общественное сознание и даже в учебники. Особенно успешно её популяризировал А. П. Паршев в своей книге «Почему Россия не Америка?». С повышенным вниманием автор относится к выращиванию зерновых, и правильно. Без бананов прожить можно, без хлеба – нет. Называет он и благословенные страны, где заниматься сельским хозяйством неизмеримо легче и выгоднее, чем у нас. Особую нежность у А. П. Паршева вызывает Канада, чей климат он находит замечательным.

Посмотрим и мы, как обстоит дело в Канаде. Главные пшеничные провинции там – Манитоба, Альберта, Онтарио, Саскачеван. В последнем выращивается около 45 % канадской пшеницы. И каков же здесь климат? Судите сами: Саскатун, самый крупный город провинции, имеет среднюю годовую температуру + 0,8°, как наш сибирский Новокузнецк. Регина, столица провинции, теплее: средняя годовая здесь  + 2,4°, как в другом сибирском городе, Рубцовске (Алтайский край).

Провинция Манитоба производит пшеницы поменьше Саскачевана, но тоже много. В её главном городе, Виннипеге, средняя годовая температура  + 1,6° – совершенно как в Омске. Удивительно ли, что сельское хозяйство Омской области тоже ориентировано на зерновые (2,4 млн га), причём 1,5 млн га засевается пшеницей. Манитобские летние и зимние температуры, их годовой ход, максимумы и минимумы (летом – до плюс сорока, зимой – до минус сорока) также схожи с Омском. Длительность сельскохозяйственного периода та же. Правда, в Красноярском крае (где холоднее) пшеницы выращивается ещё больше, чем в Омской области. Вообще Алтай, Новосибирская, Омская, Курганская, Кемеровская области, юг Красноярского края — классические производители пшеницы, минимально отличающиеся от пшеничных провинций Канады по природным условиям.

Ближе к Атлантическому океану канадский климат теплеет и смягчается, среднегодовые температуры растут. Квебек – это уже наш Нижний Новгород, Оттава – Белгород, только чуть более влажные.

На значительной части «пшеничного пояса» США климатические условия вполне экстремальны. Штат Северная Дакота – это что-то вроде перенесённой за океан Оренбургской области, но с ещё более яростной природой. Морозы, как с гордостью сообщают местные справочники, достигали здесь, случалось, − 51,1° (не по Фаренгейту, не подумайте), а жара ставила рекорд + 49°. Здесь сочетаются «достоинства» юга и севера: летом сюда доходят торнадо, зимой регулярны снежные бури. Река Ред-Ривер, разливаясь по весне, исправно причиняет огромный ущерб, последний раз в 2009 году. И никто не ноет. Видимо, нет своего Паршева. Да и зачем ныть, когда штат является крупнейшим в США производителем ячменя, подсолнечника, яровой пшеницы и, отдельной строкой, пшеницы твёрдых сортов. А также индюшатины.

Каждый не раз читал и слышал: «70 % территории России относятся в зоне рискованного земледелия». Эта страшная цифра должна также означать, что 30 % территории России находится в зоне нерискованного земледелия. С учётом размеров нашей страны, это почти полмиллиарда гектаров

Крупнейшие мировые экспортеры пшеницы стали таковыми не по милости ласковой природы, а благодаря технике, удобрениям, агрономической науке, современной инфраструктуре. И благодаря государственным дотациям, об этом тоже не стоит забывать. К слову, они уже перестали быть крупнейшими мировыми экспортерами. Благодаря — правильно! — России, опередившей в 2016 году всех остальных участников этого рынка.

Каждый не раз читал и слышал: «70 % территории России относятся в зоне рискованного земледелия». Эта страшная цифра должна также означать, что 30 % территории России находится в зоне нерискованного земледелия. С учётом размеров нашей страны, это почти полмиллиарда гектаров. Довольно приличная территория, аграрное безземелье нам точно не грозит.

Но возможно ли безрисковое земледелие где бы то ни было? В Древнем Египте даже пахать не требовалось – настолько плодороден и мягок был нильский ил, – но и там Ветхий Завет отметил семь неурожайных лет подряд. В странах, «где воздух как сладкий морс», от нечаянного мороза гибнут цитрусовые, град уничтожает посевы, приходится вырубать и заново сажать лозу, более энергичные южные вредители ополовинивают урожай, муссонные ливни оставляют Бразилию без сахарного тростника и обрушивают мировой сахарный рынок (например в 2009 году), свои трудности как в сухой Испании, так и в дождливой Ирландии. Вся территория США – зона рискованного земледелия. Если не торнадо, то засухи, наводнения, колорадский жук.

Читавшие роман Джона Стейнбека «Гроздья гнева» вспомнят, что в нём описаны события, связанные с бегством людей из «Пыльного котла» – штатов США, расположенных в прериях. Причина? Пыльные бури, во время которых невозможно понять, где солнце, – бури, вызывающие пыльную пневмонию и другие болезни людей и скота.

Не от хорошей жизни именно в пригретых солнышком краях люди стали создавать генно-модифицированные сорта растений, устойчивые к жаре и засухе, устойчивые к заморозкам на стадии завязи (очень популярным в субтропиках), к виноградной филлоксере и прочим насекомым, к какой-нибудь табачной мозаике и так далее. Чем больше вы вкладываете в сельское хозяйство, тем оно менее рискованно, но совсем исключить риски невозможно.

Интересно, что некоторые из городских любителей рассуждать в Сети на аграрные темы не отдают себе отчёт в том, что словосочетание «зона рискованного земледелия» совсем не означает «зона невозможного земледелия».

В России успешная сельскохозяйственная деятельность сплошь и рядом ведётся там, где её не только рискованность, но и (почти) невозможность прочно обоснована. Однако крестьяне Минусинской котловины (это Хакасия, юг Сибири) уже скоро двести лет, как промышляют садоводством и бахчевыми культурами. В 1829 году декабрист С. Г. Краснокутский, живший в минусинской ссылке и не читавший Паршева с Миловым, первым начал выращивать здесь вишню. С него всё и пошло. 

Если кто-то решит, что минусинские плоды и ягоды — это что-то смешное, за неимением лучшего, то ошибётся. В наши дни фрукты везут к нам со всего мира, есть с чем сравнить, но в этой части Сибири люди ищут именно минусинское. В разделе «Советы хозяйкам» газеты «Красноярский рабочий» каждую осень можно прочесть: «На рынках вам могут запросто подсунуть арбузы азиатские или бог весть ещё какие. Хотя станут клятвенно уверять, что торгуют именно минусинскими… Нехитрый совет: минусинские арбузы на вид отличаются от казахстанских, узбекских прежде всего окрасом. Кожура у наших – тёмно-зелёного цвета, а полоски нечёткие, как бы расплывчатые». Очень хороши минусинские помидоры, яблоки, сливы, выведены местные сорта абрикосов. Минусинская опытная станция садоводства и бахчеводства создана ещё в 1911 году.

Для справки: средняя годовая температура в Минусинске + 0,3°, абсолютная минимальная − 52°, абсолютная максимальная + 39°, средняя продолжительность безморозного периода всего 109 дней — меньше, чем в северном Череповце (133 дня). Но при этом Минусинский район успевает получить солнечного тепла в сумме не меньше, чем южные области Украины, а по годовому количеству солнечных дней его приравнивают к Крыму. Давнюю историю имеет здесь поливное земледелие.

Совсем не на Юге Сибири, а в 700 километрах по прямой к северу (!) от Иркутска находится Ангаро-Илимо-Ленское междуречье. Русские землепроходцы, пришедшие сюда в 1630-х годах, сразу оценили положение здешних мест. Вот как это описал двести лет спустя своим неподражаемым слогом «сибирский Карамзин» Пётр Словцов: «По рекам Илиму и Куту енисейский отряд выплыл на устье последнего. Усть-Кут показался точкою, закрытою по тесноте горизонта, да и Лена тут не оправдывала наслышки о своей великости, тем не менее с приобретением сего места, обращённого в пристань и укрепление, открылся обоесторонний ход к югу и востоку на тысячи вёрст». Для закрепления в столь ценном пункте и продвижения дальше надо было решить продовольственный вопрос.


Илимский край суров и сегодня: среднегодовые температуры от − 2° до − 3°. Заморозки начинаются 25 августа – 10 сентября, заканчиваются 2–10 июня. Каково же здесь было в XVII веке, в разгар «малого ледникового периода» и с тогдашними возможностями ведения сельского хозяйства? Но предки современных сибиряков были чужды пораженчества. Иркутский историк В. Н. Шерстобоев пишет: «Обосновавшись здесь, русские быстро унизали все речные пути края цепочками деревень, разместив на стыках водных и волоковых дорог опорные остроги, и в необычайно короткий срок, примерно за 18–20 лет, создали здесь, за 5000 вёрст от родины, край с прочным земледелием». Край с прочным земледелием!

В 1649 году было учреждено Илимское воеводство, сто последующих лет остававшееся самой населённой частью Восточной Сибири. Оно обеспечивало хлебом всё русское продвижение на восток, вплоть до Камчатки. Мало того, переселенцы уже из среды здешних крестьян заселяли и осваивали земли за «Байкал-морем» и дальше по Аргуни и Амуру.

«За какие-нибудь 60–80 лет закладываются почти все селения, существующие и теперь (Шерстобоев писал 67 лет назад; боюсь, немногие из этих селений дожили до наших дней – часть была залита рукотворными морями, часть стала жертвой экспериментов с селом. – А.Г.)… вниз по Лене направляются наполненные илимским хлебом барки и дощаники».

То, что илимские хлебопашцы кормили не только себя, но и всё неземледельческое население воеводства, всё Якутское воеводство, а затем и Камчатское, однозначно свидетельствует: они наладили товарное хозяйство, саму возможность которого в подобных местах отрицает и даже высмеивает академик Л. В. Милов. И наладили не на несколько нетипичных лет, а на три столетия – вплоть до сталинской коллективизации.

Вот Усть-Цильма на реке Печоре, северо-восток Архангельской области, куда уж суровее. Андрей Владимирович Журавский (1882–1914), создатель сельскохозяйственной опытной станции в Усть-Цильме, изучая причины благополучия старообрядцев Печорского края (не путать с псковскими Печорами), убедился, что главным фактором успеха их сельскохозяйственной деятельности является длинный северный световой день. «Относительно урожаев ячменя, озимой ржи, картофеля и сена, – писал он, – более половины уездов всей европейской России могут завидовать Печорскому уезду». Урожаи картофеля здесь доходили до 63 тонн (не центнеров!) с гектара, капусты – до 56 т/га. Что уж говорить о сочных лугах для крупного рогатого скота! Журавский подчёркивал: «Только на нашем Севере высокий урожай трав (луговых и полевых) обеспечен всегда, неизменно, вне зависимости от капризов погоды». Его вывод: Север может и должен стать кормильцем России.


Страна пашен и лугов

К счастью, России приходится хозяйствовать не только в подобных условиях. Согласно справочнику The CIA World Factbook, площадь мировой пашни составляет 15 743 тыс. км², а источник «Демоскоп Weekly» (№ 95–96, 1–19 января 2003) оценивает площадь российской пашни в 1245 тыс. км². Выходит, на российские пашенные земли приходится почти 8 % мировых. Для страны, чьё население лишь слегка превышает два процента от мирового, это роскошный показатель. Конечно, он говорит и о низкой продуктивности российской пашни, но он же – свидетельство нашего огромного аграрного потенциала. Не забудем и про наши луга – одно из величайших сокровищ России.

Оценивая зависимость нашего сельского хозяйства от климата, приходится ставить под сомнение труды не только гуманитариев (не говоря уже об откровенных любителях), но и некоторых специалистов. Видный агроклиматолог Т. Г. Нефёдова, совместив карты влаго- и теплообеспеченности Европейской России, очертила то пространство, где тепло и влага, по её мнению, хоть как-то совпадают. Продуктивность даже этого пространства для зерновых она оценивает всё равно невысоко: в 50–60 % от благоприятного.

Работа исследовательницы озаглавлена: «На краю Ойкумены». То есть обитаемой земли (речь о нашем отечестве, это оно на краю). Вывод работы мрачен: кое-как пригодные для сельского хозяйства территории составляют только 10 % площади европейской части РФ. Правда, Т. Г. Нефёдова добавляет: «Дополнительно оконтурены полумаргинальные земли, в сумме ещё 40 %... (Оставшаяся) половина территории практически не предназначена природой для сельскохозяйственного использования. Однако использование это ведётся. Львиная доля агропроизводства рассредоточена по полумаргинальным землям. Большая часть, 38 %, сдвинута на север и около 20 %  – в засушливые районы».

В «полумаргинал» попала Калининградская область – бывшая житница Прусского королевства, попала большая часть Ростовской области, включая земли по Дону. А также области Смоленская, Московская, Владимирская, Ярославская, Нижегородская и ещё десяток регионов. И уж совсем тщетны, если верить Т. Г. Нефёдовой, попытки заниматься сельским хозяйством в Псковской и Новгородской (но сельским хозяйством там занимаются с незапамятных времён), Вологодской (откуда масло), Костромской (молоко и сыр), Челябинской и Астраханской областях, в Башкирии. Над аграрной судьбой Финляндии остаётся только рыдать, поскольку наша Карелия по соседству – просто белое пятно. Хотя карта составлена только для европейской России, краем на неё попадает западная оконечность южноуральско-сибирского пшеничного пояса, причём продуктивность её, если верить Т. Г. Нефёдовой, 25–40 %. Каким же образом эти места стали житницей мирового значения?

Добавлю в скобках, ещё в XIX веке в Сибири стало производиться столько пшеницы, что хлебные цены в европейской части России пошли вниз. Это подрывало интересы крупных производителей зерна – дворян, которые долго добивались и добились введения «челябинского порога». Алтайский или омский хлеб доезжал до Челябинска по одному железнодорожному тарифу, а дальше тариф удваивался. Косвенным результатом этой меры стал расцвет в Сибири масло- и сыроделия. Вот вам пример пользы санкций.

И главный вывод Т. Г. Нефёдовой: «И население, и сельскохозяйственное производство у нас явно излишне сдвинулись из зон наиболее для них благоприятных в обширные зоны суровой природы». Эти слова наводят на подозрение о розыгрыше.

Судя по её карте, ось «наиболее благоприятной зоны», откуда население столь неосмотрительно сдвинулось, проходит примерно от Льгова (Курская область) к Кирсанову (Тамбовская), затем теряется в «полумаргинале», чтобы вновь ненадолго вынырнуть у Самарской луки. Но это отнюдь не корневая Россия. Прежде чем «сдвигаться» с этой оси, потребовалось двести пятьдесят лет, чтобы дойти до неё (движение России на юг началось присоединением к Московскому княжеству Коломны в 1301 году и Серпухова в 1339-м), и ещё сто, чтобы на ней закрепиться.

Академик Милов: энергично по ложному следу

Т. Г. Нефёдова ссылается, среди прочего, на академика Л. В. Милова, уже не раз выше упомянутого. На него вообще ссылаются все, кто хочет доказать, что неконкурентоспособность (предполагаемая) нашего сельского хозяйства неустранима.

В своём главном труде «Великорусский пахарь» (1998, Государственная премия 2000 г.) Л. В. Милов сделал попытку определить трудозатраты русского крестьянина XVIII–XIX веков. Получив, в силу какой-то методической ошибки, совершенно невероятные цифры (вдвое – вчетверо более высокие по сравнению с данными земских статистиков и кадастровых отрядов Министерства государственных имуществ; см. об  этом: Б. Н. Миронов. Социальная история России, 3-е изд. Т. 2 – СПб, 2003. с. 364), он сделал на их основе множество весьма далеко идущих выводов. 

Абсолютизируя «коварную роль нашей мачехи-природы» (его слова), академик делает её, по меткому выражению коллеги-историка, «ответственной за всё, что произошло в России важного». Это работа стала одной из главных опор того совершенно безосновательного исторического пессимизма, который отравляет наше общественное сознание с 90-х годов.

Из калькуляций Милова следует, что в течение нескольких столетий питание подавляющего большинства русского народа было на 30–50 % ниже физиологической нормы. Будь это так, русский народ просто вымер бы, а не колонизовал или завоевал 21 млн км² территории. Милов не объяснил, почему «перед лицом постоянного голода» великорусский пахарь (а он был не глупее нас с вами) не переключился с пшеницы и ржи на ячмень – культуру менее прихотливую и трудозатратную, в полтора – два раза более урожайную и, главное, хорошо ему знакомую. 

Перед лицом голода народ обязательно найдёт оптимальный рацион. Ячмень содержит полноценный белок, в Древнем Риме гладиаторов называли «питающиеся ячменём» из-за того, что ячмень способствовал быстрому набору мышечной массы. Ячменный хлеб и сегодня в большой чести на Крите и в Сардинии, причём совсем не от бедности.

Говоря о примитивном сельском хозяйстве, ничтожном объёме совокупного прибавочного продукта, жизни 90 процентов населения на грани выживания и прочих следствиях якобы никуда не годного климата, Л. В. Милов не объясняет, как на подобной базе могло возникнуть могучее государство.

Без сомнения, оно возникло и существовало на иной базе. Василий Иванович Семевский (1848–1916), историк народнического направления, автор капитальных трудов «Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века» и «Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II», – вне подозрений в лакировке прошлого, так что нет оснований ставить под сомнение его вывод о том, что благосостояние российских крестьян второй половины XVIII века (Милов исследует в основном тот же период) было выше, чем немецких и польских и вряд ли уступало французским.

Случайно или нет, Л. В. Милов уходит и от обсуждения вопроса, уже полтора века назад занимавшего учёных и публицистов: почему благосостояние крестьян в северных губерниях было в целом выше, чем в более тёплых губерниях Центра?

«Великорусский пахарь» содержит поразительные утверждения, ограничусь одной цитатой (по электронной версии, выложенной в Сети), из которой явствует, что Л. В. Милов сожалеет об ослаблении колхозного закрепощения крестьян в послесталинское время: «В середине ХХ века разрешение Н. С. Хрущёва на выдачу паспортов колхозникам (отсутствие которых крепило крестьян к их земле) привело к снижению плотности сельского населения нескольких десятков областей Нечерноземья до уровня плотности сельского населения Камчатки» (Независимая газета. НГ-Религии, 20 февраля 2001). Как хотите, но эта фраза бросает тень на уровень познаний её автора о своём предмете вообще. Дело в том, что плотность сельского населения Камчатки равна 0,17 чел./км². В каких это «нескольких десятках областей Нечерноземья» (кстати, странные для агрария представления о числе областей Нечерноземья) такая плотность сельского населения? Пассаж про Камчатку – не есть нечто написанное сгоряча, он повторяется в ряде текстов Милова.

Множество публицистов не устаёт повторять, что себестоимость российской сельхозпродукции едва ли не самая высокая в мире. Но вот некоторую ясность вносит первый заместитель генерального директора ОАО АПК «Михайловский» Наум Бабаев: «Сегодня США ежегодно тратит на поддержку сельского хозяйства $ 50 млрд Евросоюз ещё больше — 300 млрд евро. В России же эта цифра составляет $ 1 млрд (сегодня, пожалуй, втрое больше. — А. Г.). Давайте все вместе отменим дотации, тогда и будем конкурировать. Мы не проиграем, в России самая низкая себестоимость сельхозпродукции».

Экстенсивный этап развития агрикультуры в России считается законченным, однако при необходимости мы можем, в отличие от большинства стран мира, не просто увеличить свой пашенный клин, включая орошаемый, а очень сильно увеличить

Эксперты английской компании Heartland Farms изучали вопрос о выгодности полеводства в России, и конкурентное преимущество России видят в низкой себестоимости производства. К этому они добавляют своё изумление, смешанное с восторгом, по поводу того, что в стране возделано только 47 процентов земли, пригодной к использованию в сельском хозяйстве. Есть где развернуться, а климат они находят более чем приемлемым. 

У себя же дома мы обречены ещё долго слушать сказки про общинное сознание народа, несовместимость российского менталитета с рынком, моральную неприемлемость собственности на землю и ужасный, ужасный климат.

Будущее российского сельского хозяйства

Экстенсивный этап развития агрикультуры в России считается законченным, однако при необходимости мы можем, в отличие от большинства стран мира, не просто увеличить свой пашенный клин, включая орошаемый, а очень сильно увеличить. Наша страна способна кормить, с большой выгодой для себя, изрядную часть человечества. Слово правнуку Столыпина, гражданину США Николаю Случевскому: «Россия способна прокормить, кроме себя самой, ещё полтора миллиарда человек». Случевский владеет вопросом, он возглавляет в России «Столыпинский центр регионального развития», занимающийся поддержкой фермерства.

Всероссийская сельскохозяйственная перепись 2006 года показала, что фермеры, индивидуальные предприниматели и малые предприятия на селе — это в сумме 786 тыс. занятых, а все прочие участники сельскохозяйственного производства — 30,4 млн чел. Соотношение: 2,52 % к 97,48 %. С тех пор оно мало изменилось. Результаты же деятельности этого меньшинства в 2013 году таковы: 25 % всех выращенных в России зерновых, 29 % подсолнечника, 10 % сахарной свёклы, 14 % овощей. А также картофель, скот и птица, молоко, яйца. Темпы роста производства в «фермерском секторе» за последние десять лет в 2,3 раза выше, чем по отрасли в целом. Они выжили (хоть и не все, увы) вопреки всем трудностям и прогнозам и будут развиваться дальше.

Заведомо не каждого фермера можно признать полностью состоявшимся, пусть лишь треть из них, но даже в этом случае на каждый регион страны в среднем всё равно приходится сегодня более чем по тысяче крепких хозяйств. Во многих из них есть молодёжь абитуриентского возраста. Это идеальные кандидаты в студенты сельскохозяйственных вузов, принимать их надо без экзаменов и учить бесплатно. Их возвращение домой после учёбы ощутимо ускорит подъём сельского хозяйства.

Другой новой формой организации бизнеса на селе стали агрохолдинги, работающие по принципу от «поля до калача (до колбасы и т. д.)». У них явные преимущества перед традиционными сельхозпроизводителями, каждый участник холдинга сохраняет своё юридическое лицо и права собственности. Доходность некоторых агрохолдингов достигала в урожайные годы 400 % и тем не менее они не монополизировали сельскохозяйственное производство (были такие пророчества), у них свои трудности. Долю агрохолдингов в сельхозпроизводстве вычислить пока сложно, поскольку в статистических сводках они теряются в рубрике «сельскохозяйственных объединений» среди бывших колхозов и совхозов.

Наша страна просто обязана стать великой сельскохозяйственной державой – и будет ею, у неё есть для этого всё необходимое.

Также по теме

Новые публикации

22 марта 2024 г. на русском участке кладбища в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем прошло открытие памятника Алле Дюмениль – нашей соотечественнице, сражавшейся в рядах французского Сопротивления. Событие было приурочено к её 111-летию.
Имя этого человека на долгие десятилетия было вычеркнуто из русской литературы. Его стихи тайно в СССР переписывались от руки, во многих казачьих станицах и хуторах ходили легенды, что именно где-то тут  он то ли жил, то ли останавливался вместе с казачьими отрядами во время Гражданской войны.
В Высшей школе экономики (ВШЭ) состоялась стратегическая сессия «Сотрудничество России и стран Африки в области высшего образования в меняющемся мире», в которой приняли участие министры высшего образования Республики Бурунди, Республики Мали, Республики Нигер и Гвинейской Республики.
Каналы о России глазами иностранцев множатся в интернете, собирая сотни тысяч подписчиков по всему миру. Видеоролики о российских городах, образе жизни, русской культуре и кухне смотрят и комментируют. Достаточно подписаться на двух-трёх таких блогеров, чтобы очень скоро понять, благодаря системе интернет-рекомендаций, как много молодых, образованных и любопытных иностранцев выбрали Россию для проживания.
Осенью 2023 года власти Латвии, которые уже давно пытаются выдавить русскоязычных жителей из страны, пригрозили, что заявления на выдачу вида на жительство россияне должны подать до 1 апреля 2024 года. После этой даты всех, у кого есть российский паспорт и кто не сделал этого, обещают депортировать из страны.
Российско-германское движение городов-партнёров не сведено на нет, хотя и сталкивается с серьёзными препятствиями, считает вице-президент общества «Россия – Германия», член правления Международной ассоциации «Породнённые города» Анатолий Блинов. Об этом он заявил в рамках российско-германского круглого стола, состоявшегося 26 марта 2024 г.
Цветаева