Как помочь людям, составляющим Русский мир? Каким образом строится работа фонда «Русский мир» и как поддержать русскоязычное образование за рубежом? Можно ли внушить русскоязычной молодёжи за рубежом любовь к русской культуре? На эти и другие вопросы отвечает российский лингвист, директор Санкт-Петербургского филиала фонда «Русский мир» Олег Муковский.

– Каким вы видите сегодняшнее состояние Русского мира как единой культурно-духовной общности? И какой является роль одноимённого фонда в развитии такой общности?

– Единой точки зрения тут быть не может по определению. В лице Русского мира мы видим огромнейшее информационное, деловое и личностное поле, наполненное тысячами, а может быть, и миллионами разных направлений мыслей и действий. Причём почти каждый человек здесь представляет собою отдельный вектор. И, право, сейчас ещё пока очень сложно сделать вывод о том, каким образом эти векторы сложатся между собой, в какую сторону они будут развиваться в дальнейшем. Даже в Латвии и Литве ситуация с русскоязычным населением совершенно разная – а что уж говорить тогда об Израиле и США?

Мне кажется, нам сейчас нужно внимательно наблюдать за тем, что происходит, изучать положение дел и по мере сил оказывать поддержку тем людям, которые ощущают себя частью Русского мира. Ведь им крайне важно понимать, что они не брошены, что им помогают, способствуют их стремлению сохранить своё национально-культурное своеобразие. И если фонду «Русский мир» удастся своей деятельностью создать для таких людей ощущение того, что они не одни – это уже будет большим успехом. Тут надо понимать, что само значение слова «фонд» в значительной степени соответствует слову «банк». Наш фонд занимается распределением государственных субсидий, направленных на изучение и распространение русского языка и русской культуры по всему миру – как в самой России, так и за рубежом. Но тут важный момент заключается в том, что сам фонд подобной деятельностью не занимается – он лишь распределяет средства. Таким образом, он не является самостоятельным игроком на рынке образовательных или научно-исследовательских услуг. И, как мне кажется, это очень правильно.

С другой стороны, «Русский мир» обладает весьма профессиональной экспертной базой, позволяющей выносить обоснованные заключения по вопросам, какие гранты и кому предоставлять. Это очень большая ответственность, ведь речь идёт о распределении денег российских налогоплательщиков. Как мне кажется, представители фонда не должны как- то пытаться направлять векторы и тенденции, существующие в огромной русской вселенной, но они обязаны их внимательнейшим образом изучать и оказывать поддержку тем, кто этого заслуживает. Надо смотреть на конкретных людей – на их возможности, опыт работы, квалификацию, харизму, наконец.. И если эти люди оказываются в силах совершить что-то полезное на благо русского языка и культуры, то, безусловно, им следует помогать.

– А нельзя ли немного подробнее о критериях, которыми руководствуется «Русский мир», вынося решение о выделении или невыделении субсидий под тот или иной проект?

– Главный критерий тут – это профессионализм. Любую отличную идею, любой многообещающий проект можно на корню загубить непрофессиональным менеджментом. И, напротив, из потенциально даже не очень сильного проекта возможно сделать очень хорошее и важное дело – если подойти к нему со всем возможным профессионализмом. Данное качество важно абсолютно во всём. Например, если сейчас в Прибалтике критикуют «Русский мир» за проводимую им деятельность, то хочется сказать уважаемым критикам лишь одно: извольте, критикуйте, но делайте это профессионально и по существу! Укажите нам на наши ошибки, если мы в самом деле где-то их допустили, и мы постараемся их исправить!

– Но всё же, как можно точно определить, относится ли человек к Русскому миру или нет?

– Русский мир – это своеобразный микрокосм всего, что связано с Россией, русским языком и русским культурным наследием. Мы выработали очень простой и достаточно широкий критерий того, относится ли та или иная личность к этому микрокосму. Если человек сам считает, что он принадлежит к Русскому миру, то наверняка это соответствует действительности. С одной стороны, всё понятно, если этот человек родился в России, говорит на русском языке и интересуется русской культурой. Но и в том случае, если он родился, скажем, в Австралии, но является русским, хранит свой язык и культурное наследие – он тоже с полным правом относится к Русскому миру. Или усложним пример: вот, допустим, человек родился в Великобритании, он не относится к представителям русской национальности и даже не знает русского языка, однако любит нашу культуру и литературу. Если при этом он считает, что принадлежит к Русскому миру, то так оно и есть.

– К слову, в мире существует какой-то универсальный рецепт существования разных культур бок о бок?

– Вопрос, конечно, очень интересный и важный. Тут нужно понимать разность подходов к решению этнических проблем, существующих в Европе и Америке. Так, в США, как известно, в своё время реализовалась модель так называемого «плавильного котла», когда единая культурная картина образовалась в результате «сплавления» ряда исходных культур, носителями которых являлись приехавшие в это государство из разных стран эмигранты. (Я сознательно не затрагиваю здесь крайне острую и болезненную для США проблему того, как обошлись европейские переселенцы с традиционными культурами и образом жизни «первых наций» – индейцев и эскимосов Северной Америки. Но это отдельная проблема, ещё до конца не разрешённая.)

Такую модель постарались воспринять и некоторые другие государства. Например, соседняя Канада в течение последних лет также усиленно пытается «сплавлять» разные культуры, отказавшись от прежде использовавшейся практики мультикультурализма. Просто они решили, что слишком дорого выплачивать субсидии всем своим национальным меньшинствам – вьетнамцам, китайцам, русским, украинцам и т.д. без очевидного положительного результата. Поэтому канадцы, как представляется, стараются как-то больше объединить своё население. Опять же польза мультикультурализма неочевидна.

Кстати, на нём уже «обожглись» шведы и другие, без сомнения, правовые и демократические государства Северной Европы, которые теперь пытаются следовать примеру канадцев. Эта смена приоритетов в их случае произошла после случившегося десять лет назад громкого убийства родившимися в Швеции иноэтничными подростками собственной сестры за то, что она встречалась не с тем молодым человеком, которого предназначило для неё решение семьи. Данное преступление было воспринято в качестве своеобразного приговора мультикультурализму: дескать, мы принимаем этих людей такими, как они есть, со всеми их обычаями, а они отнюдь не стремятся перенимать наши культурные и иные ценности!

Но вот что любопытно: США в последние годы стали всё явственнее отходить от обеспечившей им успех модели «плавильного котла» в сторону того же самого мультикультурализма. Скажем, в Нью-Йорке в общественном транспорте объявления публикуются на четырёх языках: английском, китайском, русском и испанском. То есть «огонь» под «плавильным котлом» всё ещё горит, но всё более осознающие свою собственную ценность национальные общины требуют теперь к себе куда большего внимания. И, как я думаю, чем дальше, тем больше этот процесс станет там углубляться. В Европе же всё изначально обстояло во многом по-иному, поскольку живущие там люди куда больше были связаны друг с другом, нежели первые поселенцы в США. Скажем, русский этнос, существующий в течение более чем тысячи лет, когда-то создавал первые зачатки государственного устройства у народов Прибалтики, а потом сюда пришли немецкие крестоносцы, шведы и поляки, также внёсшие свой вклад в этот процесс.

– Ну а в России есть какие-то концепции сохранения и усиления позиций русского языка и культуры на мировом уровне?

– Тут нужно опять же исходить из того, что в разных странах, где живут русские, ситуация разная. Если говорить, например, о русском образовании в Прибалтике, то тут, на мой взгляд, основная проблема заключается даже не в недостатке учителей русского языка и литературы, а в том, что скоро не будет хватать преподавателей математики, химии и прочих точных наук на русском языке. И решение этой проблемы, по-моему, уже выходит за пределы возможностей фонда «Русский мир» – тут должны что-то решать Правительство РФ, все заинтересованные в этом российские государственные ведомства и общественные организации. Мне кажется, наиболее уместным было бы основание специального вуза в Риге или в Даугавпилсе, или в другом подходящем месте на территории Латвии, Литвы или Эстонии, где для этого есть возможность – частного или, если удастся учесть все сложные межгосударственные интересы и отношения, то и государственного.

Такой вуз мог бы финансироваться большей частью российским государством из бюджетных денег, предназначенных для поддержки соотечественников, и заниматься подготовкой педагогических кадров для работы с русскими, и не только (!), учениками. Естественно, идеальным вариантом было бы, если б услугами этого вуза пользовались не только этнические русские, но и сами эстонцы, латыши, литовцы – например, из-за высокого качества образования и сильного состава преподавателей. Представьте, как хорошо, когда, допустим, этническая латышка работает учителем на русском языке и в русской школе! Или учителем русского языка в латышской. Появление подобных учебных заведений крайне положительно сказалось бы и на международном престиже России. В любом случае, если Россия будет развиваться в качестве сильного, демократического государства, то востребованность русского языка очень повысится, а многие языковые, да и другие проблемы с зарубежными соотечественниками отпадут автоматически.

– Бытует мнение, что русская молодёжь сегодня воспринимает русскую культуру как «ложки, плошки, самовары». И когда дело доходит до воплощения проектов, то зачастую наибольшие шансы на получение грантов имеют те из них, которые в наибольшей степени соответствуют вышеназванной троице. Каким образом, на ваш взгляд, можно преодолеть данное противоречие?

– Могу высказать только собственное мнение: у фонда «Русский мир» нет какого-либо мнения по этому вопросу (смеётся). А если серьёзно, то отнюдь не только русская культура в последнее время подвергается упрощению. Взять, например, испанцев, которые сейчас в глазах многих ассоциируются исключительно только с «корридой», «сомбреро» и т.д. Есть мнение, что такое упрощение происходит в силу того, что к великим культурам приобщаются огромные массы людей из других стран и континентов.

Допустим, сейчас многие жители бывших республик СССР едут в крупнейшие города России – Москву, Питер, Казань, Екатеринбург и т.д. – на заработки. Некоторые из них искренне желают приобщиться к великой русской культуре. Но на что они могут рассчитывать в самую первую очередь? По телевизору – «мыло», по радио – шансон, из книг – дешёвые детективы в мягких обложках. Хотя, благодаря Интернету, сейчас появился широкий выбор, и каждый может приобщиться к тому образу России, который ему ближе. Для одних это пляшущие гопак медведи (и ничего, что гопак – танец украинский), пьющие водку из ковша и закусывающие её огурцом, а для других – Сергей Брин, сооснователь Google, или Павел Дуров, создатель «ВКонтакте». Идеальная и даже просто хорошая система образования должна помочь человеку сделать правильный выбор.

– И всё же, на ком должна лежать основная ответственность за успешность этого выбора у подрастающих поколений?

– Это должны делать и школа, и родители. Это вопрос как к профессиональным качествам учителей, так и к личностным качествам родителей. На мой взгляд, любое другое вмешательство в процесс было бы недемократичным.

– И как же внушить молодым интерес к русской культуре?

– Повторюсь, любое развитие может иметь своё будущее, только если оно идёт через молодёжь. И тут над всеми нами довлеет очень плохой, на мой взгляд, опыт Советского Союза. Ведь там, в СССР, очень многое было до предела скучным и банальным. Фантастически важные вопросы развития русской культуры, будучи пропущенными через идеологический фильтр, становились неинтересными априори. Мы сидели в школе и скучали. И эта скука в подаче нашего культурного наследия по инерции продолжает всё ещё сохраняться. И потому молодёжь с удовольствием не станет слушать Чайковского и пойдёт приобщаться к творчеству даже не «Бурановских бабушек», а кого-то другого, кто ярче представлен. Так что всем нам надо помнить бессмертные слова Станиславского: «Все жанры хороши, кроме скучного».

Если вы хотите привлечь людей, то должны уметь понимать, что для них является наиболее интересным. Поэтому к потомкам русских староверов в Перу, почти забывшим русский язык, но сохранившим свою веру, должен быть один подход, а к потомкам русских духоборов в Канаде, прекрасно говорящим на русском, но в остальном мало отличающимся от прочих канадцев – совершенно другой.

Владимир Веретенников

Источник: Baltija.EU