«Русский мир» продолжает публиковать выдержки из пока ещё неопубликованной книги известных российских этнологов В. А. Тишкова и Т. В. Таболиной «Русский след в современном мире». Рукопись подготовлена в Институте этнологии и антропологии РАН при поддержке фонда «Русский мир».

С древнейших времён русские были народом политическим в смысле организации своей социальной структуры на основе политии – протогосударственных, раннегосударственных и современных государственных образований. Возможно, таковыми были все многочисленные и культурно гомогенные народы, которые имели общий язык, раннюю письменность, создали династическую власть и приняли какую-либо из мировых религий. Русские точно попадают под это определение, поскольку создали в симбиозе с другими славянами, финно-уграми и частью скандинавов (речь о княжеской верхушке скандинавского происхождения) «созвездие» княжеств под общей династической фамилией Рюриковичей.

Читайте также:

О русском самосознании (идентичности)

Этнодемография и Русский мир 

Приняв 1150 лет тому назад от Византии христианство, общие предки русских, украинцев и белорусов сохранили свою веру, хотя со временем она и распалась на разные течения и административные подчинения. Вот отчего и поныне русский означает православный. Династия в лице княжеских сановников и их дружин вместе с церковными иерархами олицетворяла русскую власть на протяжении нескольких веков, свой отпечаток на неё наложили двухвековая политическая и данническая зависимость от ордынцев с их государственно-правовыми и военными устоями.

Русский народ в XIII-XV вв. был подчинён, социально разделён, ограничен в правах и проявлении инициативы, но в его среде сохранялись культурно-языковые и религиозные устои, которые воплотились в такие героические фигуры русского сопротивления, как Дмитрий Донской и преподобный Сергий Радонежский.

Следует заметить, что тогдашняя Европа, хотя и имела уже, благодаря Гутенбергу, печатную Библию с более широким хождением, нежели древнерусские берестяные грамоты, оставалась регионом жестокости, мракобесия и междоусобных дрязг, ломавших судьбы почище и почаще, чем на Руси во времена «феодальной раздробленности».

Русская монархическая власть как власть централизованная и олигархическая оформилась при династии Романовых и оставалась таковой вплоть до её свержения в феврале 1917 года. Она достойно служила интересам России, особенно её привилегированным сословиям, хотя и была полуиностранного происхождения и несколько незаслуженно обойдена вниманием историков из-за своего бесславного конца. Он наступил в том числе по причине чрезмерного консерватизма, боязни перемен, поощрения ксенофобии в стране с огромной этнической периферией. При этом, следует отметить, что после реформ середины XIX в. в русском обществе имели место развитие местного самоуправления, предпринимательства, массового образования и выдающиеся культурные достижения, сделавшие мировую славу русской культуре (в литературе, музыке, живописи). Однако именно русская интеллигенция стала одной из основных сил радикальных революционных перемен в стране в начале ХХ века.

Радикалы в лице партии большевиков свергли Романовых и, воодушевлённые идей революционных ломок, осуществили грандиозный социальный эксперимент, круто изменив все сферы жизни от экономики до идеологии. Эти события затронули русский народ не меньше, а, пожалуй, больше других народов империи.

Такое воздействие было разрушительным. Само слово «Россия», с которым связано слово «русский», ушло из названия страны, вызвав определенный шок среди думающих об Отчизне. Русский народ был объявлен «угнетающей нацией» по отношению к «ранее угнетенным нациям». Тем самым он должен был взять на себя миссию ликвидации былого гнёта и отсталости.

Политика коренизации первых лет Советской власти выдавливала этнических русских (тогдашних великороссов) из сфер власти, управления, образования в пользу кадров из числа национальных меньшинств. Жестоким гонениям и унижениям подверглась такая опора русского самосознания, как православная вера: были разрушены тысячи храмов, репрессированы священнослужители, воинствующий атеизм стал частью официальной идеологии.

Политика и власть «простёрли совиные крыла» над русской повседневностью: частная экономика (кроме подворья с коровой и огородом) осталась в прошлом. Крестьяне оказались в подчинении у колхозного начальства, без права передвижения по стране. Русские горожане наравне с другими национальностями насильственно рекрутировались в плановую и неэффективную экономику. Некоторой отдушиной для выживания русских как народа было положение советской интеллигенции, добивавшейся, тем не менее, выдающихся результатов в образовании, культуре и науке, но и больше всех пострадавшей от политических репрессий эпохи сталинизма.

Важнейшим элементом политической антропологии русских было осуществляемое по отношению к ним насилие со стороны государства. Сначала из страны был изгнан или физически уничтожен её «образованный класс», уничтожено влиятельное сословие казачества с традицией самоуправления и самоорганизации , а также отличительной культурной традицией. Прямое и косвенное насилие пронизывало советское общество на протяжении всей его истории. Традиции жесткой регламентации, низкой ценности человеческой жизни, правовой и бытовой культуры сохранились частично и сегодня, после распада СССР, когда формируется новое российское общество.

Некоторые политики полагают, что русские несут в себе некие «коллективные гены»: соборности, долготерпения, покорности и нестяжательства, особой человечности и открытости миру. Никакие научные исследования этого не подтверждают. Зато они подтверждают живучесть старых и новых насильственных навязываний, ностальгии по якобы существовавшей идеальной норме русской жизни, по идеальному типу русского человека – патриота и богатыря, а также идеальных правителей.

Трудно уходят из жизни установки бездумного коллективизма (напоминающего русскую общинную взаимозависимость и взаимопокорность), слабого частного интереса к обустройству своей семьи, карьеры и собственного здоровья. Эти новые тенденции только формируются среди образованной городской молодежи и растущего среднего класса. При всём этом в русском человеке остается сильным и политическое начало, что объясняется длительной зависимостью жизни и судьбы от власти и государства, высоким уровнем образования, традицией участия в молодежных и взрослых общественно-политических организациях и кампаниях.