От редакции. Обсуждая пакт Молотова – Риббентропа, мы не можем отказаться от рассмотрения «интерьера эпохи» – той обстановки, в которой он появился на свет. Ведь ни одни пакты не возникают «сами из себя», по щучьему велению и хотению даже самых всесильных владык.  И если попробовать собрать воедино все события и обстоятельства, в итоге сделавшие возможным заключение договора о ненападении между Советским Союзом и нацистской Германией, причинно-следственная цепочка окажется крайне затейливой. То же самое, впрочем, можно сказать о любом крупном историческом событии. Пищу для размышления на эту тему даёт и статья заместителя директора Института Европы РАН, руководителя европейских программ фонда «Русский мир» Алексея Громыко.

В 1920-е гг. в Британии утвердилось мнение, что в течение длительного времени новых европейских войн не случится; вопросы британской обороны постепенно отходили на второй план. Не кто иной, как Уинстон Черчилль, став министром финансов после всеобщих выборов 1924 г., значительно урезал  средства на ВМФ. Проходили сокращения военных гарнизонов Британии за рубежом, в том числе в Индии, с национальным движением которой в 1930-е гг. удалось найти общий язык. Тогда же были урегулированы отношения с Ирландией, и в этой сфере перспектива военного конфликта была также сведена на нет.

Приход к власти Гитлера в Германии особенно никого не насторожил. Лишь единицы в Консервативной партии, среди них Черчилль, и в Лейбористской партии, например Эрнест Бевин, почувствовали угрозу. В целом же лейбористское движение, впрочем как и большинство жителей острова, было настроено пацифистски. Лидер тори Стенли Болдуин вообще публично заявил, что в будущей войне оборона невозможна, так как бомбардировщики якобы остановить нельзя. Когда Италия напала на Абиссинию в 1935 г. и Лига Наций ввела против агрессора экономические санкции, лидер Лейбористской партии Джордж Лансбери в ответ на это и вовсе подал в отставку в знак протеста.

Что касается Консервативной партии, то в ней на правом фланге образовалась группа сторонников сближения с Германией, главным образом на почве антикоммунизма. Их называли «Кливденской кликой» – по названию поместья лорда и леди Астор в Кливдене. Астор был газетным магнатом и владельцем издания «Таймс», которое позже превратилось в главный рупор политики умиротворения. В круг близких к Астору политиков входили Самуэль Хор, министр иностранных дел в 1935 г., а затем министр внутренних дел; Невиль Чемберлен, министр финансов до ухода Болдуина с поста премьер-министра в 1937 г., и др. Дело доходило до подковёрной борьбы между министерствами, например, военное ведомство и Генеральный штаб противодействовали Форин-офису, который занимал более твёрдую позицию в отношении Германии в период руководства им Энтони Идена (1935–1937 гг.).

В 1935 г. пацифистское движение в стране достигло своего пика, Британия пребывала в состоянии праздничности благодаря всенародным торжествам в честь серебряного юбилея пребывания на троне короля Георга V. В этом же году Англия и Франция закрыли глаза на захват Италией Абиссинии, хотя формально и поддержали решение Лиги Наций о санкциях. В следующем году последовал План Хора – Лаваля, по которому фактически этот захват признавался.

История повторилась с вводом в Рейнскую зону немецких войск – из Лондона последовало формальное осуждение, но не более того. Заявления в поддержку Лиги Наций и коллективной безопасности продолжали раздаваться регулярно, но на деле политика умиротворения распространилась с Италии на Германию. Более того, она набирала обороты, перейдя от пассивной к активной фазе после вступления на пост премьер-министра в 1937 г. Невиля Чемберлена.

Всё тот же 1935 г. вошёл в историю и как год подписания англо-германского морского соглашения, авторами которого были Хор и Риббентроп. Сделано это было не только в нарушение Версальского договора, но и через голову Франции, которая, видимо, вызвала раздражение Лондона тем, что подписала в мае договор о взаимной помощи с Советским Союзом.

Позже историки не раз будут отмечать, что не закрой глаза Франция и Англия на захват Абиссинии, на ремилитаризацию Рейнской зоны, Вторая мировая война могла бы и не случиться. Причём в 1936 г., за несколько недель до ввода войск Третьего рейха в Рейнскую зону, Франция пыталась добиться от Лондона согласия на совместные военные действия в случае необходимости, однако напрасно. В результате, когда Гитлер сделал свой шаг, Париж даже не объявил всеобщей мобилизации, хотя по Версальскому договору имел на это полное право.

События 1935 и 1936 гг. нанесли два мощных удара по Версалю и Локарно, но не только – была подорвана вера в способность Лиги Наций гарантировать безопасность в Европе.

В 1936 г. началась гражданская война в Испании между республиканским правительством и франкистами. Мятежникам была оказана массированная помощь со стороны Италии и Германии, но и на этот раз Британия продолжала преследовать линию на невмешательство. Конечно, нельзя сказать о том, что страна пребывала в состоянии безмятежности: с 1935 г. была запущена программа модернизации ВВС, к 1937 г. перевооружение британской армии шло полным ходом. Теперь уже известно, что Лондон даже достиг неофициальной договорённости с США о финансовой помощи, чтобы Британия смогла выполнить свои планы по наращиванию военной мощи. Однако, в целом, бесспорно, что по крайней мере до осени 1939 г. мало кто в правительстве верил в то, что Британии не удастся уклониться от участия в большой войне в Европе.

Удивительно, что осознание этого не пришло намного раньше. Гражданская война в Испании, казалось бы, развеяла пацифистские настроения в стране. Однако чем наглее становился агрессор, тем цепче Лондон держался за умиротворение и невмешательство.

В эти годы политическая ситуация в стране всё больше поляризовалась: Лейбористская партия отказывалась от пацифизма, признала необходимость перевооружения, выступила за снятие эмбарго на поставку оружия республиканцам в Испании, а правительство консерваторов проявляло всё большее и большее стремление идти на компромисс с агрессором. Но и позиция лейбористской верхушки была довольно двусмысленной – она не пошла на сотрудничество с левыми силами в стране ни в рамках Объединённого фронта с участием социалистических и коммунистических партий, ни в рамках Народного фронта, открытого для всех антифашистских сил. Более того, в Лейбористской партии была запрещена Социалистическая лига, созданная левыми лейбористами, а ряд их видных представителей, включая Стаффорда Криппса и Эньюрина Бивена, были исключены из партии.

По другую же сторону происходили активные объединительные процессы: в ноябре 1936 г. была создана ось Рим – Берлин, а в ноябре 1937 г. к ним присоединилась Япония, которая в 1936 г. заключила с Германией антикоминтерновский пакт. Италия вслед за Германией и Японией покинула Лигу Наций.
В 1937 г. премьер-министром Британии становится Невиль Чемберлен. У него было три варианта действий: политика коллективной безопасности посредством Лиги Наций, создание союзов против держав оси вне Лиги Наций, политика умиротворения. Чемберлен выбрал третий вариант.

Надо сказать, что до прихода к власти Чемберлена термин «умиротворение» имел иной смысл, чем приобрёл позже. Стэнли Болдуин говорил об «умиротворении Европы», его наследник сузил значение термина до «умиротворения диктаторов». В этом крылись и субъективные, и объективные причины. Политика умиротворения была личным детищем Чемберлена, который слепо верил в «салонную дипломатию» и в свою способность в приватных разговорах и встречах изменить исторический ход событий. Но она, безусловно, была и порождением страхов и страстей политического класса страны, который ненавидел большевистскую Россию, подозрительно относился к Франции и по-прежнему пребывал в заблуждении, что островное положение Британии гарантирует ей безопасность и что в крайнем случае можно будет остаться в стороне, если не сверху, от большой драки в континентальной Европе.

Надо сказать, что до мюнхенского сговора в стране в целом было больше сторонников внешней политики Чемберлена, чем её противников, ведь альтернатива означала одно – войну, а её мало кто хотел. Даже Ллойд Джордж, посетив Гитлера в сентябре 1936 г., вернулся с высоким мнением о нём, хотя вскоре его поменял. Одним из самых популярных у английского высшего общества мест в 1936–1938 гг. было германское посольство в Лондоне во главе с Риббентропом, в котором постоянно закатывались знатные балы. Чемберлена  в его политике активно поддерживали лорд Галифакс, Саймон (министр финансов), Хор (министр внутренних дел), а также Невиль Гендерсон, посол Великобритании в Германии.

Как дальше развивались события, хорошо известно: Гитлер отвоёвывал себе всё новые уступки и куски земли, а Лондон каждый раз считал, что этого больше не повторится.

В марте 1938 г. пришло время аншлюса Австрии, после чего Германия стала угрожать Чехии. Чемберлен вновь и вновь ставил все карты на переговорный процесс, причём каждый раз сдавая свои позиции. Так было на переговорах британского премьера с Гитлером в Берхтесгадене, в Бад-Годесберге, а затем и в Мюнхене. После переговоров в последнем Чемберлен вернулся в Лондон как триумфатор, заявив с трапа самолёта, что «в течение вашей жизни мир гарантирован». Однако менталитет «сделать что-то за счёт других», усилить безопасность своего государства, отобрав её у другого, привёл к катастрофическим последствиям.

Иногда пишут, что Чемберлен старался, как Сталин, выиграть время и дать возможность Британии лучше подготовиться к войне. Однако протоколы заседаний Кабинета министров того времени никак не подтверждают этот тезис.

В марте 1939 г. с захватом Гитлером Праги политика умиротворения развалилась как карточный домик, а Чемберлен был опозорен. Лондон, теперь припёртый к стене, был вынужден взять на себя обязательство по защите Польши и вступить в переговоры о взаимопомощи с Советским Союзом. Однако даже в этих экстремальных обстоятельствах серьёзная договорённость с СССР претила политическому классу Британии, тем более что в нём глубоко сидела уверенность в том, что если до большой войны и дойдёт, то первыми, с кем отправится воевать Гитлер, будет Советский Союз, в крайнем случае – Франция. Внутреннее неприятие британцами и французами тесного союза с Москвой заставило её, среди прочих факторов, главный из которых – обезопасить себя на время от нападения со стороны Германии, идти на соглашение о ненападении с Берлином. То же самое сделали Дания, Эстония, Латвия, а раньше всех сама Польша в 1934 г.

Вторая мировая война стала результатом проявления национальных эгоизмов со стороны всех ведущих государств Европы и на Западе, и на Востоке; идея коллективной безопасности в тех условиях была неосуществима. Среди прочих вину за развязывание большой войны несёт на себе и Великобритания. Что касается идеи коллективной безопасности в Европе, то она продолжает жить и начале XXI века. Напомню о том, что именно в Берлине в июне 2008 г. президент Медведев выступил с инициативой о созыве общеевропейской конференции по безопасности. Будем надеяться, что уроки прошлого что-нибудь да значат и судьба идеи коллективной безопасности в наше время будет лучше, чем та, что настигла её в далёком 1939 г.