Негромкая музыка здравого смысла
29 марта исполнилось 200 лет со дня перехода Финляндии под власть Российской империи. Сказать, что это сильно волнует жителей России в наши дни, можно с натяжкой, однако это и не так важно; главное, что это удачный повод задуматься о тщете колониализма и о вечном (и порой непредсказуемом) характере межнациональных связей.
Сейчас уже трудно представить, что ещё менее ста лет назад Финляндия была частью России. Точнее, факт этот хорошо известен (хотя насчёт молодёжи не поручусь), но представить это трудно. Членство в Евросоюзе, Nokia, первые места в рейтингах уровня жизни на планете, не говоря уже о культуре – от Нобелевки для Марти Ахтисаари до финской рок-музыки (победа Lordi на «Евровидении» долго ещё не забудется даже людьми, далёкими от поп-культуры). Контраст с остальными колониями Российской империи/СССР, да и с самой метрополией, столь разительный, что в один логический ряд они просто не выстраиваются. Да так оно и есть на самом деле: Финляндия никогда не была частью России. Конечно, Великое княжество Финляндское входило в состав империи, однако всегда держалось особняком, сохраняя автономию и даже собственную конституцию – в то время, когда в остальной части страны об этом нельзя было и мечтать. В целом, Россия была метрополией, а Финляндия – колонией, такой же, как Греция у Турции, Чехия у Австрии или Индия у Британии. Справедливости ради заметим, что колониальный статус Финляндии в сравнении с вышеприведёнными примерами был значительно более привилегированным. Тем не менее, когда колониальная система приказала долго жить, удерживать финнов стало невозможно, да и незачем.
До России Финляндия провела полтысячи лет под властью Швеции, и это повлияло на неё гораздо больше, чем власть Романовых. Шведы не только эксплуатировали её (хотя без этого не обошлось), но они ещё и обеспечили ей мост для интеграции в Европу. В 1990 году главный финский рок-поэт Исмо Аланко записал альбом «Когда Финляндия упала с дерева», отразив культурный шок финнов от перехода из аграрных задворок мира в ряды хай-тек стран, занявшего меньше поколения. Однако за века до того, как слезть с дерева, финны уже были частью западноевропейской цивилизации, с которой у России традиционно сложные отношения.
У нас нет и внятной культурной общности. Мы что-то знаем про барона Маннергейма, Сибелиуса и братьев Каурисмяки, молодёжь назовёт две-три англоязычные группы. Максимум можно вспомнить, что Туве Янссон была финской шведкой. Средний россиянин едва ли слышал, к примеру, о борьбе финских террористов против имперских наместников, начавших закручивать гайки в начале XX века или о метаниях Финляндии между собственной монархией и коммунизмом после революции. Не задумывается он и том, почему финны поддержали Германию во Второй мировой войне – а это вопрос из той сложной этической зоны, в которую у нас в нашем ура-патриотическом угаре не любят заходить (к слову, финны не выдали немцам евреев).
Финская одержимость танго или шлягерами, местная литература, финноязычная музыкальная сцена, которая, если откровенно, больше и лучше нашей (в отличие от россиян финны умеют сочетать хорошую поэзию и хорошую музыку) – всё это так же далеко от нас, как жизнь Гватемалы или Ботсваны. Про язык и говорить не стоит: россиянин сможет найти что-то знакомое даже в немецкой речи, но вдохновлявший Толкиена финский для нас – закрытая книга.
У России и Финляндии нет сейчас никаких особых связей, кроме географических и – значительно меньше, чем прежде – экономических. Тем интереснее убедиться, что эта непохожесть не мешает нормальным отношениям. Это сложно назвать дружбой: между 1714-м и 1939-м российские войска четырежды разоряли Финляндию, и шутки из серии «придут русские и всё захватят» – типичный образчик финского чёрного юмора, а финны любят чёрный юмор. И всё же по большей части в отношениях России и Финляндии, выражаясь словами Бродского, звучала «негромкая музыка здравого смысла».
Финским конституционализмом вдохновлялась вся прогрессивная Россия, наше «мирное сосуществование» в холодную войну ставило в тупик весь мир, да и сейчас Россия – один из главных торговых партнёров Финляндии. Да, в Кремле отвергли косовский план Ахтисаари, но зато Росэнергоатом тесно дружит с финнами, которые едва ли не единственные в Европе не боятся российской атомной энергии. На праздники Финляндия наполняется туристами из северо-западной России, а рок-группа Sielun Veljet ещё в 1985 и 1987 годах прогнула железный занавес, отыграв концерты в московском Беляево. Metallica в Тушино и приезд Scorpions запомнились сильнее, но Sielun Veljet были всё же раньше.
При этом казус Финляндии всегда казался уникальным просто в силу того, что всё так хорошо складывалось, однако теперь нам нужно осознать, что это больше не так: в XXI веке Финляндий стало много. В глобализированном мире страны, которым нечего делить, могут тем не менее тесно сотрудничать, и для этого не обязательны ни общая граница, ни единство культур, ни сотни лет переплетённой истории – достаточно взаимного интереса.
Ничто не мешает современной России применять финскую модель на широких просторах от Аргентины до ЮАР и от Исландии до Индонезии. Конечно, многое зависит от партнёра – с финнами нам явно повезло. И всё же опыт русско-финских отношений слишком хорош, чтобы не делать из него выводов, даже если двести лет назад всё начиналось с захватнических войн и того, что теперь бы назвали «враждебным поглощением».