Настоящим вершителем судеб России стал родившийся ровно 300 лет назад, 15 января 1725 года, Пётр Александрович Румянцев-Задунайский. Победы этого полководца предопределили овладение Российской империей Крымом и её выход на Нижний Дунай. Причём обусловили эти триумфы военные реформы, проводившиеся по инициативе самого Румянцева.

Закреплял же их геополитические результаты Кючук-Кайнарджийский трактат, составленный под диктовку этого же полководца-дипломата. Большие достижения были у него и на гражданско-административном поприще, главное среди которых — относительно безболезненное упразднение малороссийской автономии и распространение на Поднепровье общероссийских порядков.

О том, что в дореволюционной России имя Румянцева было нарицательным, говорила хотя бы надпись над надгробием его могилы в Успенском соборе Киево-Печерской лавры. «Внимай, росс! Перед тобой гроб Задунайского», — гласила она.

Эта надпись до наших дней не сохранилась.

Как Курская битва реабилитировала графа Румянцева

Во время Великой Отечественной войны Успенский собор был разрушен, а при его реставрации эпитафия полководцу, дипломату и царскому наместнику в Малороссии восстановлена не была. Видимо, сказалось критичное отношение коммунистической власти к этому представителю старинного аристократического рода.

Прадед Румянцева по материнской линии — Артамон Матвеев — был фактическим руководителем российского правительства в конце правления царя Алексея Михайловича. Кстати, при восхождении к вершине власти Матвеев прошёл через ступень главы Малороссийского приказа. Так что роду Матвеевых-Румянцевых «украинская» проблематика была особенно близка.

Самого Петра Румянцева Большая советская энциклопедия 1941 года издания характеризовала как проводника «ярой русификаторской политики» на Украине, обладателя огромных поместий. Его вклад в развитие российской полководческой школы в довоенных военных изданиях замалчивался. И если реабилитация имён представителей мелкопоместного дворянства Александра Суворова и Михаила Кутузова произошла во время патриотического поворота в СССР 1930-х годов, то Румянцеву «пришлось ждать» аж до Курской битвы.

Название «Полководец Румянцев» получила Белгородско-Харьковская наступательная операция Красной армии 1943 года.

Такой выбор был, видимо, обусловлен тем, что именно Румянцев стал наиболее успешным русским военачальником в Семилетней войне. Во главе противостоявшей России Пруссии и её армии тогда стоял любимый исторический персонаж Адольфа Гитлера — Фридрих Великий. Причём прусский монарх впоследствии прямо признавал большой полководческий дар своего российского визави.

Тотальная война по-русски

Новаторство Румянцева заключалось в отказе от стереотипов старой линейной тактики в действиях войск на поле боя. Он стремился максимально использовать возможности различных родов войск, учитывать особенности противника, вести «тотальную» войну на уничтожение врага.

Присваивая стратегической Белгородско-Харьковской операции имя героя Семилетней войны, советское руководство демонстрировало, что коренной перелом в войне свершился, теперь Красная армия будет только наступать, у неё есть одарённые военачальники уровня Румянцева, которые учли опыт первых лет Отечественной войны и доведут дело разгрома Рейха до конца.

А в послевоенный период произошёл всплеск интереса к фигуре Румянцева в науке и литературе. «Выдающийся русский полководец, государственный деятель, генерал-фельдмаршал…» — начиналась статья о нём в Большой советской энциклопедии 1955 года издания. И эта оценка вполне объективна, если учитывать, что целый ряд инициатив и решений Румянцева опередили своё время и имели судьбоносное значение для Российского государства.

В частности, граф Румянцев по достоинству оценил большой потенциал казачества — русской «природной конницы» — в боевых действиях против лёгкой кавалерии противника. Он показал, как можно использовать казаков для флангового прикрытия регулярной кавалерии и тем самым повышать манёвренность войск.

В преддверии войны с османами 1768–1774 годов граф сумел существенно повысить боеспособность малороссийского казачества, упорядочив его структуру, службу, распространив на него военное законодательство. Такие действия предваряли реформу Донского казачьего войска и создание Екатеринославского казачества Григорием Потёмкиным. Также Румянцев стал инициатором создания регулярных казачьих полков в русской армии.

Благодаря этим начинаниям российское казачество стало грозной силой в ходе «екатерининских» русско-турецких войн, а также во время Отечественной войны 1812 года.

Каре — выигрышная комбинация

Румянцеву принадлежит первенство в применении на поле брани расчленённого боевого порядка в виде дивизионных каре. Ранее в войсках применялись лишь армейские каре.

Они представляли собой четырехугольные построения пехоты, при которых та могла вести боевые действия даже в полном окружении. Дивизионные каре были более мобильны, усиливали огневое воздействие на противника, повышали эффективность борьбы с конницей. На поле боя дивизионные каре напоминали построения древнеримских легионов, в шахматном порядке. Основная османская тактика охватывания противника с флангов и тыла оказалась против таких построений совершенно бесполезной.

Тактика каре требовала от войск высокой выучки и слаженности действий, а значит, очень внимательного отношения к солдатам, постоянной боевой учёбы. Её успешное применение обеспечило, вероятно, главную победу в военной карьере Румянцева.

Речь идёт о Кагульской виктории 1770 года, когда 150 тысяч турок были разбиты отрядом русских численностью до 28 тысяч человек. Именно после этого события османы были отброшены за Дунай, что обеспечило почти беспрепятственное занятие русскими Тавриды в 1771-м.

Огромных успехов в применении пехотных каре добился ученик Румянцева Александр Суворов. Он стал применять их на уровне батальонов.

Принуждение Турции к миру с перевыполнением плана

Через четыре года после Кагула на Румянцева легла миссия по заключению мирного договора с Турцией. Ситуация для правительства Екатерины II была очень тяжёлой, поскольку в стране бушевало пугачёвское восстание. Для его подавления требовалось задействовать войска с русско-турецкого фронта.

Переданная 1774 года Румянцеву правительственная директива предусматривала мир при минимальных уступках Турции: предоставление Портой независимости Крымскому ханству и передача ею же России Кинбурнского замка. Однако благодаря перенесению военных действий за Дунай, блокаде Рущука и Силистрии русский главнокомандующий добился гораздо лучших условий мира.

По Кючук-Кайнарджийскому трактату кроме Кинбурна османы передавали России Керчь и Еникале, а также участок Причерноморья между Днепром и Южным Бугом. Тем самым Россия обзавелась первой гаванью в Крыму, а также морским побережьем, где впоследствии выросли центры кораблестроения — города Херсон и Николаев.

Как Крым становился нашим

При этом сам Румянцев критично относился к установлению российского протектората над формально независимым Крымским ханством. Как действующий генерал-губернатор Малороссии он прекрасно понимал, что эта очень дорогая для российского бюджета конструкция весьма непрочна. Именно с подачи графа стал обсуждаться проект эвакуации с полуострова христианского населения, угнетаемого за симпатии к России.

Налогооблагаемая база ханства тем самым сильно сокращалась, что снижало его жизнеспособность. При этом российское Приазовье, куда направлялись потоки иммигрантов — греков и армян, напротив, ускоряло своё развитие. Благодаря этому переселенческому проекту, поддержанному Екатериной II, возникли Мариуполь и Нахичевань-на-Дону (часть современного Ростова-на-Дону).

Кроме того, перебравшиеся в Приазовье торговцы, ремесленники и ростовщики очень поспособствовали укреплению деловых связей между Россией и Крымским ханством, создав благоприятную почву для интеграции полуострова в российское экономическое пространство. Во многом благодаря этому родившийся вскоре потёмкинский проект включения Тавриды и Кубани в состав Российского государства уже не казался таким фантастическим.

Граф Румянцев никогда не занимал высших государственных постов, не входил в ближний круг императрицы Екатерины II. Более того, при свержении Петра III он дольше других сохранял вернуть арестованному заговорщиками монарху. Тем не менее, даже прожив большую часть своей жизни вдали от Петербурга, граф сильно повлиял на развитие Российской империи, и эхо его деяний доносится даже до наших дней.

Источник: REGNUM