В гитлеровской Германии велись активные разработки нового оружия, но с окончанием войны эти планы рухнули. Соперничающие друг с другом Советский Союз и Соединённые Штаты вывозили из Германии уран и учёных, которые помогли бы им создать сверхоружие. Как говорилось в отчёте двух агентов ЦРУ от 17 марта 1946 года, «большинство учёных (немецких) добровольно находятся в советской зоне Германии и даже в России на особом положении».

Когда с нацистской Германией было покончено, практически сразу возникла новая конфронтация между двумя ведущими державами – США и СССР. На момент окончания войны у американцев уже была ядерная бомба, и, как показала трагедия 6 и 9 августа 1945 года в Хиросиме и Нагасаки, они бы не остановились от её применения против Советского Союза. В этих условиях создание своей ядерной бомбы в СССР стало приоритетной задачей. Был создан Специальный комитет при Совете министров СССР, призванный курировать все работы по созданию атомного оружия, и уже через четыре года, 29 августа 1949 года, первая советская атомная бомба была успешно испытана на Семипалатинском полигоне.

В Германию за кадрами

В гитлеровской Германии велись активные разработки нового оружия, но с окончанием войны эти планы рухнули. Соперничающие друг с другом Советский Союз и Соединенные Штаты вывозили из Германии уран и учёных, которые помогли бы им создать сверхоружие. Таких крупных учёных, как Фриш, Теллер, Блох, Силард, Бете, Фукс, эмигрировавших из Германии и причастных к созданию первой атомной бомбы, сразу же подключили к секретному «Манхэттенскому проекту» (кодовое название программы США по разработке ядерного оружия, начавшейся 17 сентября 1943 года).

Но в отчёте двух агентов ЦРУ от 17 марта 1946 года говорилось, что «большинство учёных (немецких) добровольно находятся в советской зоне Германии и даже в России на особом положении». Партийное руководство СССР решило, что помощью учёных из лагеря только что побеждённого врага пренебрегать не стоит, и законспирированные «под военных» советские академики отправились в Германию за кадрами. В своей докладной записке Сталину от 14 мая 1945 года Берия указывал: «Фон Арденне передал мне заявление на имя Совнаркома СССР о том, что он хочет работать только с русскими физиками и предоставляет институт и самого себя в распоряжение советского правительства». Так Советскому Союзу достался весь научный состав лаборатории знаменитого учёного вместе с высокоточным оборудованием берлинского Кайзеровского института и собственного института Арденне. А сам барон Манфред фон Арденне, штандартенфюрер СС и кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, стал лауреатом двух Сталинских премий 1947 и 1953 гг.

Согласие на участие в советском атомном проекте дали нобелевский лауреат по физике Густав Герц (племянник знаменитого Генриха Герца), доктора Макс Штеенбек и Николаус Риль и другие крупные специалисты. В итоге в СССР было вывезено около 400 немецких специалистов (многие из них были пленными), а кроме этого 200 тонн металлического урана, оборудование из немецкого Института химии и металлургии, Физического института кайзера Вильгельма, электротехнических лабораторий Siemens, Физического института министерства почт Германии и другое ценное оборудование. Кроме того, советские атомщики наконец-то получили в своё распоряжение достаточное количество сырья. Им стал трофейный уран, вывезенный из Германии. Среди немецких военнопленных оказалось немало учёных и инженеров, связанных в прошлом с ядерной физикой и радиохимией.

«Это нас спасло»

Мы с профессором Корнелиусом Вайсом (Cornelius Weiss, на момент создания материала профессор Вайс был ещё жив – ред.) сидим в маленьком уютном кафе в Лейпциге и беседуем на необычную тему: об участии немецких физиков-ядерщиков в создании первой советской атомной бомбы, о чём информация долгое время не разглашалась. Всего над атомным проектом в СССР, по мнению историков, работало около 7 тысяч немецких специалистов.

Среди тех, кто решился на работу в СССР, был и отец моего собеседника Карл Фридрих Вайс (Carl Friedrich Weiss) – один из ведущих специалистов в области ядерных исследований. Он изучал физику в университете Бреслау, в 1928 г. защитил диссертацию, работал старшим ассистентом в Физическом институте Гессенского университета. В 1931 году переехал в Берлин, где в качестве сотрудника Государственного физико-технического ведомства проработал почти 15 лет и был назначен старшим правительственным советником.

– Мой отец всегда придерживался социалистических взглядов, хотя вынужден был это скрывать, – вспоминает господин Вайс. – Я родился в 1933 году, когда к власти пришёл Гитлер. Но отец предпочел «моде» на имя фюрера дать мне брату и сестре латинские имена – Корнелиус, Клеменс и Беттина.

В 1945 году многие города Германии были практически разрушены в результате американских и английских бомбардировок. Не избежал этой горькой участи и наш домик в Тюрингии, которая входила поначалу в американскую зону. Мы ютились в заброшенном здании старой фабрики и страшно голодали (выдавалось по 80 граммов хлеба в день на человека). Мне было тогда 12 лет, и я заболел туберкулёзом, но никаких лекарств не было. Тогда отец и дал согласие на участие в секретной советской ядерной программе с 1946 по 1955 год. В июне 1946 года мы с родителями, сестрой и братом оказались на 101 км от Москвы на объекте НКВД лаборатория «В», где отец возглавил группу по изучению искусственной радиоактивности (ныне Государственный научный центр РФ «Физико-энергетический институт») в Обнинске. Мы жили в отдельном финском домике, нас в изобилии снабжали продуктами, и я выздоровел без всяких лекарств!

«За колючей проволокой»

Территория была закрытой, общение с внешним миром ограничено, что и послужило названию книги-воспоминаний Н. Риля «Десять лет в золотой клетке», написанной им по возвращении (кстати, он единственный вернулся в ФРГ, а не в ГДР, чему советское правительство также не препятствовало). Да, учёные, которых доставили из Германии в специальных эшелонах, были практически полностью отрезаны от внешнего мира (как, впрочем, и их советские коллеги). Им были созданы все условия, организовано прекрасное по тем временам снабжение, но контроль был жёстким. Об этом позаботился лично Берия, курировавший атомный проект. Риль, будучи одним из самых ценных немецких специалистов, после первого успешного испытания атомной бомбы не только получил звание Героя Социалистического Труда и 350 тысяч рублей, но также был премирован личным автомобилем «Победа».

– Да, мы жили на закрытой территории, но советским правительством были созданы все условия для нормальной жизни, – подчёркивает мой собеседник. – Для нас была специально построена школа, которую я закончил с золотой медалью (там были великолепные учителя) и поступил на химфак Минского университета. В это время отца перевели в Сухуми в возглавляемый профессором Арденне «Институт “А”», который расположился в бывшем санатории «Синоп» – его лечебные корпуса были переоборудованы в научные лаборатории. Нашей небольшой группе немецких студентов было тяжело вдали от близких: в то время до Сухуми нужно было добираться не меньше трёх с половиной суток. И мы стали добиваться перевода в Ростовский университет. В то время там уже учились студенты, общение с которыми считалось для нас нежелательным, но в конце концов мы такое разрешение получили.

Сегодня появилось много материалов об этом проекте, среди которых и воспоминания его немецких участников. Их участие, по мнению академика Курчатова, позволило сократить работу над бомбой на год – полтора. Кроме того, немало учёных и инженеров, связанных в прошлом с ядерной физикой и радиохимией, нашлось среди немецких военнопленных. Из полутора тысяч человек 111 были докторами физико-математических наук

Исполнение желаний

Своё обещание разрешить немецким учёным вернуться в 1955 году в Германию советская власть выполнила: всем членам семей немецких ядерщиков было дано пожизненное право учиться, лечиться и передвигаться по СССР бесплатно. Семья Вайсов переехала в Лейпциг, Корнелиус продолжил учебу, а затем и научную деятельность в Лейпцигском университете, который возглавлял в качестве ректора с 1991 по 1997.

Но Советский Союз и Россию он вспоминает с огромным уважением и любовью, считая (как это ни парадоксально), что русские во многом превосходят по душевным качествам его соотечественников.

– Например? – удивляюсь я.

– Например, в полупустое кафе входит немец и сразу выбирает отдельный столик подальше от остальных, а русский подсядет к людям, – развивает свою мысль профессор. – В компании русские платят друг за друга по очереди, а немцы – каждый за себя.

– Но мне приходилось встречать среди немцев людей добрых, искренних, великодушных, всегда готовых помочь другим, – протестую я.

– Среди восточных, – уточняет мой собеседник.

Не спорю, поскольку он сам относится к этой замечательной категории честных, искренних и глубоко порядочных людей, не терпящих лжи и верных своим убеждениям.

Не словом, а делом

Эти качества проявляются, в первую очередь, по отношении к России. Несколько лет тому назад он создал общество «Гражданская инициатива «За добрососедство с Россией» (Gute Nachbarschaft mit Russland).

– Мы собираемся у нескольких самоваров за общим столом пьём чай с конфетами и рассказываем друг другу истории наших встреч с русскими людьми, делимся впечатлениями о России, слушаем русскую музыку. Наша гражданская инициатива ставит перед собой цель противопоставить образу «ужасного и опасного россиянина» свой опыт и знания. Мы хотим создать свою «книгу для чтения», где сможем рассказать о совершенно других впечатлениях о «русских», опубликовать фотографии, факты и сообщения, которые помогают вытеснить враждебные стереотипы. Мы отказываемся от любой односторонней пропаганды, независимо от того, по каким каналам она направляется. В рамках наших возможностей мы хотим инициировать или поддерживать обмены между единомышленниками, особенно молодёжью, – поясняет господин Вайс. – Наша позиция основана на том, что угрозы войны все чаще используются в качестве средства достижения политических целей. Ведущие западные СМИ формируют в сознание населения образ России как врага и возможного агрессора.

Полностью скрываются истинные силовые отношения между НАТО и Россией, которые абсолютно исключают нападение России. Так, расходы НАТО приблизительно в 13 раз превышают расходы на вооружение в России и будут расти ещё, если достигнут требуемых 2 % ВВП.

P.S. О многом хотелось ещё спросить этого удивительного человека с уникальной биографией. К сожалению, не довелось: 1 октября 2020 года он ушел из жизни в возрасте 97 лет, сохранив свои убеждения и веру в Россию. Свидетельство тому – последнее интервью, данное им немецкому телеканалу MDR под заголовком «Немец, живший в России: и снова МЫ угрожаем России войной».