Известный немецкий политический эксперт, историк и публицист Александр Рар поделился мнением о том, как события Октябрьской революции 1917 года повлияли на последующую историю России и русского народа, русской диаспоры.

Напал бы Гитлер на Россию, если бы не было СССР? Стала бы буржуазная Россия высокоразвитым государством? Что дала и что отняла Октябрьская революция? Чем жили русские эмигранты вдали от Родины? На многие острые вопросы ответил Александр Рар в беседе с Еленой Айзенберг.

– Представилась возможность побеседовать с вами сегодня, 7 ноября. Для людей, которые жили в Советском Союзе, – это дата, с которой связано много воспоминаний и которая вызывает определённые ассоциации: выходные дни, парад на Красной площади, флаги, плакаты, цветы, во всех городах праздничные демонстрации, на которых всегда шумно и весело, повсюду портреты руководителей партии и правительства, трепета перед которыми уже давно никто не испытывает, в каждом доме застолье...

Сейчас в день Октябрьской революции кто поносит советскую власть и коммунистов, кто вспоминает всё это с тоской по прошлому, кто вообще не вспоминает никак, праздника уже давно нет. А вот вспоминают ли как-то эту дату здесь, в Германии, семьи первой русской эмиграции?

– Старая эмиграция, то есть потомки тех, кто воевал на стороне белых во время Гражданской войны, плюс те, кто после Второй мировой войны так или иначе оказались здесь на Западе беженцами или вывезенными, можно сказать, те, кто эмигрировал на Запад, они исключительно отрицательно относятся к этому дню и вообще к этому факту истории.

Я вырос в старой русской эмиграции и с самого детства об этом слышал, а потом когда начал заниматься историей, меня стала удивлять и очень интересовать формулировка, которую использовали на всех собраниях и в своих статьях представители белогвардейцев и старой эмиграции, которые говорили, что Октябрьская революция – это самая большая катастрофа в русской истории, это дата, когда русская история стала «не историей», то есть период с Октябрьской революции фактически до 90-го года считался тогда каким-то абсолютно искажённым, искусственным и нелегитимным периодом русской истории.

Я должен сказать, что сам я с этим не соглашаюсь как историк, потому что в 20-м веке Россия по этому пути развивалась, и, хотим мы этого или не хотим, нужно смотреть на факты, на реальность. Но знаю, что сотни людей жили вот в таком вот убеждении, и, думаю, что до сих пор так живут. Да и представителей старой эмиграции уже почти нет, живут их внуки, многие из которых уже, может быть, и не имеют отношения к сегодняшней России.

Но нужно сказать, что вопрос именно Октябрьской революции и её наследство по-прежнему разделяет очень многих россиян, и тех, которые живут там, и тех, кто живёт за границей. Кто-то относится резко негативно, а кто-то считает, что это часть российской истории, так же, как мавзолей является частью российской истории, и нужно историю признавать такой, какой она была, со всеми плюсами и минусами, и вычеркивать её из сознания российской идентичности нельзя.

– У вас есть представление о том, что было бы сейчас в России, если бы в своё время не совершилась революция. Была бы Россия современным, высокоразвитым государством?

– Я думаю, что, если бы не было Октябрьской революции, а была бы только Февральская (а она должна была состояться, потому что монархизм как общественный строй уже нигде в Европе не существовал, а в России была абсолютная монархия), произошли бы, конечно, болезненные реформы, и Россия пошла бы по такому же пути, по которому пошли главные европейские страны.

Без кровопролития, без гражданской войны произошло бы создание парламентской системы, партий. Конечно, не обошлось бы без катаклизмов, которые были и в Германии, и во Франции, и всюду почти в Европе, но после Февральской революции Россия нашла бы в себе силы, и была бы сильная прослойка буржуазии, как говорится, среднего класса, который бы выстроил в стране ту же самую экономическую и политическую систему, как в других ведущих европейских странах. Я думаю, что так было бы.

– А что было бы с рабочим классом, крестьянством, которые при советской власти стали играть в стране такую вот особенную роль, которые получили возможность образования и не были такими обездоленными, как при царе?

– Россия была почти абсолютно аграрной страной, где-то 70 процентов населения жили в деревнях, в селах, ну фактически были этими крестьянами. Думаю, что Россия не могла дальше идти по этому пути, и какие-то демократические реформы, спровоцированные Февральской революцией, привели бы к очень значимым успехам и к экономическому прогрессу.

Но с исторической точки зрения, действительно, нужно признать, что при советской власти была побеждена безграмотность, и миллионы людей, которые действительно проживали в царской России на совсем другом уровне, без образования, без возможности сделать какую-либо карьеру, получили шанс на это. И это воспринимается в сегодняшней России как большое достижение советской власти. Это тоже отрицать нельзя.

Вот поэтому я в нашем разговоре хочу подчеркнуть, что и советская власть во многом сделала то, что нужно было в той ситуации. Отрицательное, и нужно об этом говорить с возмущением – это жуткие кровопролития, это миллионы жертв, которые были принесены именно идее коммунистического светлого будущего, коллективизация, которая проводилась не только на Украине, но и в большей части России и других республик, порабощение целых классов интеллигенции, сталинские чистки, которые были нужными только самому Сталину и просто ослабили державу.

История не настолько далеко ушла в прошлое, а является сегодня только предметом идентификации и Западом своей системы, и Россией своей системы, поэтому споры ведутся очень ожесточённые, и точки зрения на то, что было в России и могло быть в России, самые разные.

Но, я хочу все-таки подчеркнуть это: давайте рассуждать объективно, Французская революция 1789 года сегодня признана всем человечеством, как прогрессивная, которая поменяла и облик человека, и политическую систему всего мира. Это несмотря на жестокость и кровопролития того времени.

Без Французской революции не было бы американской конституции, американской демократии, европейской демократии, она, как считается сегодня, в 21-м веке, дала человечеству больше благ, чем минусов. А про Октябрьскую революцию так говорить не будут, наоборот, большинство её забудут, вычеркнут из истории, она не имеет такого значения для других стран. И в России тоже дата 7 ноября особенно не празднуется, её помнит ещё в основном только старое поколение.

– Вот такой вопрос: что было бы с еврейским населением России, которое при царизме было лишено очень многих возможностей, была черта оседлости, и евреи из местечек (от которых произошло большинство из нас, я имею в виду именно еврейскую эмиграцию), вот что было бы тогда с евреями, которые при советской власти получили возможность такого колоссального развития и участия во всех сферах жизни?

– Я бы сказал, не только евреи, но и другие меньшинства, которые жили в царской империи, – конечно, их подавляли, чего греха таить, так и было, – им социалистическая революция дала возможность выйти даже на передний план и делать такие карьеры в Советском Союзе, которые они никогда не могли делать раньше.

Опять подчеркну, не только евреи, но и другие национальности, в том числе из исламского мира. Они из тех, которые выиграли от Октябрьской революции. Проиграла старая прослойка, которая руководила Россией в царское время, проиграли очень многие, но есть такие, которые выиграли, и это тоже историческая объективность.

Но, я опять повторяю, что всё равно царская Россия во многом не могла бы дальше существовать. А какая-то, вот типа западной революции, буржуазная революция, как её тогда презрительно называли, привела бы к большому расцвету и не ввергла бы Россию в такую катастрофу, как сталинизм.

Не было бы сталинизма, не было бы ГУЛАГа, не было бы великих чисток, террора. А эти результаты были налицо. И это не вычеркнешь из истории.

Россия не хочет сейчас, чтобы хаяли её историю, и не позволяет, скажем так, западным политикам, историкам, общественным деятелям все грехи 20-го века валить только на Россию, – что, с моей точки зрения, как раз и происходит. И я считаю, что это тоже абсолютно несправедливо, нечестно и некорректно.

– Каково ваше мнение по такому вопросу: если бы не образовался Советский Союз, пошёл бы Гитлер войной на Россию?

– Это очень интересный вопрос, над которым и сегодня можно задумываться. Выдержала ли бы Россия, смогла бы она выстоять вот это нападение со стороны абсолютно очень мощной Германии, которая за несколько месяцев покорила всю Европу? Или нет? Тут вопрос остаётся открытым.

Аргумент российских политиков и историков, к которому можно прислушаться, что вот именно Советский Союз, единственная страна в Европе, смог мобилизовать, организовать такую оборону, потом такое наступление на фашизм, фактически победить его в Берлине.

Смогла ли бы это сделать другая Россия? Не знаю, но ответ на это мы уже не получим. Нельзя со стопроцентной ясностью сказать, начал ли бы Гитлер войну с Россией, потому что хотел искоренить славянскую расу и славянских «Untermenschen», или потому, что хотел уничтожить большевизм, ради того, чтобы стать владыкой всей Европы.

Наверное, у него была и та, и другая причина. И борьбу с большевизмом он пропагандистски использовал для того, чтобы натравить другие народы на коммунистическую Россию, но в то же самое время он преследовал цель в любом случае создать «Lebensraum» – жизненное пространство для своих немцев.

Но я думаю, что, если бы Россия была опять-таки «февральской» и в ней образовалась форма вот какой-то буржуазной демократии в 30 – 40-е годы, мне кажется, получилось бы более прочное союзничество между той Россией, Францией и Англией. И Россия не была бы в такой изоляции, в которой фактически находилась при большевизме. И может быть Гитлер не посмел бы так нападать, а может быть, посмел бы… Тут много вопросов.

– В прошлые годы, когда был ещё Советский Союз, вы работали на радиостанции «Свобода». А что думали тогда про Союз? Ненавидели, высмеивали?

– Никто не смеялся над Советским Союзом, все понимали, что это реальность. Но у людей не было абсолютно никаких знаний о том, что происходило за «железным занавесом».

Представления о жизни там были на 99 процентов радикально негативные. Так же как, мне кажется, и на Востоке из-за «железного занавеса» те же самые негативные взгляды были на Запад, и, в первую очередь, на американцев.

Мне очень жалко, что мы не смогли после 91-го года, хотя и старались, все эти позиции как-то нивелировать и прийти к общему знаменателю. Сейчас это невозможно. Жаль.

Вот я вспоминаю, что мы тогда думали, вспоминаю старую эмиграцию. Когда я начал серьёзно заниматься политикой, стал ходить на собрания, слушать представителей старой эмиграции, это были 80-е годы, они были уже уставшие, они потеряли уже свой напор.

Да, у нас были скаутские лагеря, где были определённые торжественные дни, где проклинали большевизм, в церкви анафему налагали на большевистских лидеров. Но я же не был вот таким вот «эмигрантским детёнышем», я изучал историю, я понимал что Советский Союз при Брежневе – это уже не сталинизм, что была попытка реформировать эту систему, попытка создать мир в Европе, не всё было там уже негативно.

Даже мой дедушка, который покинул мир возрасте 94 лет, он был одним из руководителей белого движения в Европе вообще в течение всей холодной войны, даже он признавался мне, я провёл с ним интервью (оно где-то у меня записано, сохранилось до сих пор, жалко, что там мало кого интересует), он тоже говорил о том, что (а они все были монархистами) – они, на самом деле, понимали что у царской России не было того будущего.

Все были разделены. Они потеряли русский народ. И это они должны были признать.

Было очень много на Западе приверженцев власовского движения, я это тоже помню, но они скорее молчали, чем говорили – кто-то от стыда, кто-то от полной разочарованности, кто-то из страха.

Но это тоже была какая-то иллюзия: думать, что во Второй мировой войне можно было сотрудничать с Гитлером, освободить Россию. С сегодняшней точки зрения это кажется бредом каким-то, а тогда некоторые в это верили, это тоже часть эмигрантской истории. И не надо её чернить из-за этого.

Люди просто хотели в первую очередь освобождения России от большевизма, от коммунизма. Они, конечно, демонизировали коммунистическую систему, хотя тогда уже было не нужно её демонизировать – это моё сегодняшнее мнение.

Мы на Западе неправильно относились к Хрущеву, который провёл действительно очень мужественную десталинизацию системы, что мы тогда считали косметическим, неинтересным, хотя это было существенным. Такие моменты мы пропускали.

---

Я согласен в одном, конечно, что Октябрьская революция – это был некий такой большой эксперимент над человечеством, как и Французская революция, или, может быть, как реформаторство Лютера, которое изменило всю северную часть Европы.

---

Но что для меня лично является абсолютно отрицательным, самым отрицательным фактором – это, конечно, разрушение христианства, православия, убийства священников, низвержение всей церковной структуры, церкви, веры в обществе. Я думаю, это была одна из самых главных причин, почему русская эмиграция, которая была верующая, которая ходила в церковь, которая вот эту старую Россию христианскую для себя сохранила, почему она критиковала так жестоко Октябрьскую революцию.

Я думаю, что это сегодня тоже причина того, почему Октябрьская революция рассматривается скорее негативно, чем позитивно, в мировой истории.

– Вы были советологом, откуда вы брали объективную информацию? У вас были свои агенты, свои журналисты? Откуда вы брали объективные факты о жизни в Советском Союзе? А не ура-патриотическую информацию, которую можно было услышать и по радио, и из советских газет?

– Большинство людей не знали, что происходит в культурной жизни России, чем дышит советский народ. И только изредка какая-то горстка иностранцев, студенты или по какому-то обмену люди могли туда попасть, и то под надзором КГБ.

Никаких туристов из Советского Союза, конечно, не было на Западе. Был «железный занавес», он был прочным, мы ничего не знали друг о друге. Поэтому объективно я должен сказать, что мало что знал, но интересовался.

Когда я начал работать на радиостанции «Свобода», появился какой-то доступ к информации, радиоперехват был, показания перебежчиков, которые я мог читать, были региональные советские, российские газеты, которые можно было почитать и которые невозможно было читать простым смертным. То есть, у меня как у историка, у аналитика было больше информации, и её надо было переваривать, понимать.

Но всё равно… надо было туда ездить, чтобы понять, что есть на самом деле, а этих возможностей просто не было. Но, сказав это всё, я всё равно считаю и критически на это смотрю, что в нынешней России абсолютно не интересуются вот этим осколком жизни, русской эмиграцией, которая жила за пределами своей родины на протяжении всего 20-го века.

Было много неправильного, конечно, было много наивности, но всё равно эта функция в эмиграции была, и мне очень жалко, что это не воспринимается серьёзно и что никто этих людей не отблагодарил в современной России. Не до этого...

У них тоже была своя литература, они публиковали всё: от Солженицына до самых разных диссидентов. Такие великие люди, как Солженицын или Сахаров, которые не могли печататься у себя на родине, получали возможность печататься на Западе.

Был самиздат, который Западу объяснял, что происходит в Советском Союзе, и через обратную связь советскому населению давал информацию о том, что у них в стране происходит. Тут эмиграция имела свою миссию.

Источник: интернет-портал «Русское поле»