Симонов Александр. Спасибо вам, прадеды!

С раннего детства я слышал слова «Брянщина - край партизанской славы». Даже на шторах в фирменном поезде «Брянск-Москва» есть эта надпись. Я задумался: «Почему мои земляки  гордятся своим партизанским прошлым?». Об этом я спросил мою маму, а она рассказала историю своего деда, моего прадеда. Оказывается, во времена Великой Отечественной войны на нашей земле не было семьи, которая не была бы связана с партизанами. И пусть не все совершали подвиги и имели ордена, но каждый готов был стать героем и отдать за родину жизнь…

Моего прадеда, Андрея Варнаевича, рожденного в 1926 году, в первые же дни войны вместе с другими его сверстниками отправили из поселка Клетня, где они жили, в Брянск рыть окопы. По дороге ребята попали под обстрел немецких самолетов. Военрук, который вел вчерашних школьников, был убит, а оставшиеся в живых разбрелись кто куда. Прадеду ничего не оставалось, как вернуться домой. Когда он вернулся, в поселке уже царил хаос. Мать сказала: «Ты что, не понимаешь, что здесь кругом уже смерть? Немцы убивают на каждом углу. Деда твоего уже расстреляли, люди видели, как его вели на казнь. Ты ведь мог спастись и отмстить потом палачам за нас! Зачем ты вернулся?»

Вместе со своим ровесником, Николаем, мой прадед ушел в лес. Два дня они прятались в глухих лесных местах, прислушиваясь к каждому шороху. Ели ягоды, траву-кислицу. Деревни обходили стороной, боялись. На третий день пошел сильный дождь. Они промокли и продрогли в лесу и пошли в поле, надеясь спрятаться от ливня в стогах сена, обсохнуть и согреться.  Зарылись с головой в стог и сидели там, пережидая дождь. Но, как потом выяснилось, их в поле заметил предатель. Он выдал их месторасположение немцам. Ночью послышался лай овчарок и немецкая речь. Их вытащили из стога, стали избивать, натравили собак. А дальше…

…Избитых прикладами и кулаками, искусанных собаками, их погнали на колхозный двор деревни Алексеевка, заперли в сарае, оставив двух часовых.

…Дождь хлестал по крыше. Часовые переругивались между собой. Андрей и Николай сидели на сырой земле в сарае и понимали, что надежды нет и  утром их расстреляют. Наступило безрадостное серое утро.

Ребята обняли друг друга, поцеловались и зашагали, как смертники к эшафоту. Даже дождь на полчаса прекратился, как будто небо давало  возможность проститься и с ним. И тут случилось странное дело: их повели не к стене, чтобы расстрелять. Их поставили возле колхозного правления и  на ломаном русском языке объяснили, что они должны работать.

Десять дней Андрей и Николай старательно исполняли команды немцев и со страхом ждали каждое утро смерти. А потом вдруг решили: хватит прислуживать фашистам. Решили и бежали. Шли от деревни к деревне, иногда ночуя в сараях, иногда работая за хлеб и картошку. Частенько на их пути попадались настоящие военные, отставшие от своих соединений, они  шагали вместе, перенимали у новых знакомых военные словечки. Никто не слышал о партизанах, никто из них не знал, что творится на фронте. В конце сентября они остановился в деревне Мамаевка Клетнянского района Брянской области.

В этой деревне и на ближайших хуторах уже собралось почти два десятка крепких и бывалых взрослых людей. Они-то и составили партизанскую группу, влившуюся потом в партизанский отряд Михаила Шклярова.

На первых порах отряд не находился постоянно в лесах, а совершал все вылазки непосредственно из Мамаевки. Группами по 6-8 человек они  уходили от деревни на 30-40 километров и совершали ночные нападения на полицаев, одиночных немецких солдат и на автомашины, разрушали железные дороги, уничтожали предателей и изменников Родины. Так они постепенно пополняли свой арсенал и набирались боевой партизанской практики.

Старшие по возрасту и бывалые бойцы обучали молодых основам конспирации, владению оружием, рукопашному бою. Но самое главное, чему научились Андрей и Николай - подрывному делу, самому важному виду партизанской работы.

Немцы уже давно приняли меры против диверсий на железной дороге: все леса вдоль железных дорог были нещадно вырублены. Вдоль дороги были установлены пулеметные блок - посты, позволявшие вести перекрестный огонь. На особо опасных участках ходили часовые. Впереди каждого пускали дрезину, а перед паровозом обязательно помещались платформы с балластом. Взорвать эшелон было очень сложно, но иногда было труднее уйти от преследования, от погони. Сразу после взрыва каратели прочесывали окрестности.

Подрывники не имели права отходить в отряд кратчайшим путем, чтобы по  случайности не вывести немцев на базовый лагерь. Для отхода всегда выбирались обходные маршруты. Иногда делали «крюк» до шестидесяти километров.

…Однажды железнодорожные рабочие сообщили в отряд, что должен проследовать эшелон с живой силой противника Мины у партизан были только приводного действия. Решили они взорвать поезд на возвышенности, выбрали подходящие место. В дождливую ночь поставили заряд тола на повороте, на высокой насыпи. Но из-за высоты насыпи в самый решающий момент оказалось, что шнур для подрыва коротковат, и при взрыве ребят точно накроет. Командир группы, опытный подрывник, оставил возле полотна только Николая, а остальные ждали вместе с лошадьми в лесу. Легли,  замаскировались, командир доверил Николаю держать шнур в руке. Ждут. Прошла дрезина с четырьмя полицаями. Раздался гул подходящего состава. А потом появился эшелон. Он был, видимо, перегружен, подходил к повороту медленнее обычного. Пропустили паровоз, а потом рванули за шнур. Взрыв,  дикий скрип металла, дрогнула земля. Грохот, вагоны падают под откос, «встают дыбом» и громоздятся друг на друга. Крики, вой и вопли раненых, стрельба. И все это в нескольких в считанных метрах от подрывников, один из которых - мой прадед. Разве можно этим не гордиться?

Моему прадеду за его партизанскую работу дали медаль «За боевые заслуги», а потом еще «За отвагу» и «Партизану Отечественной войны 2 степени». Эти медали хранятся в нашей семье как самые дорогие реликвии. Когда я держу их в руках, то представляю своего прадеда, которого никогда не видел. Представляю, как он держал их в своих руках, вспоминая войну.

Мой прадед не имел орденов, о нем не написали в газетах. Он давно умер, а когда жил, не было никаких льгот для ветеранов, прадеда не приглашали в школу к ученикам на классные часы. Не приглашали потому, что такими воинами, как мой прадед, были в те времена все. Все на брянской земле, кого не мобилизовали, участвовали в партизанском движении. Не случайно, наверно, поэтому дубовый венок на гербе Брянской области переплетён орденскими лентами: правая сторона - лентой ордена Ленина, левая - лентой медали «Партизану Великой Отечественной войны». А гимном нашей области стала песня «Шумел сурово Брянский лес».

Сегодня знаменитый брянский лес шумит не сурово и грозно, как 65 лет назад,  а спокойно и ласково. И в этом мирном шуме слышится благодарность за героический подвиг всем участникам Великой Отечественной войны, моим землякам. И вместе с помнящими войну березами и дубами брянского леса я с признательностью говорю: «Спасибо вам, прадеды!»

Симонов Александр