– Заинтересовалась я русским языком ещё в лицее (да-да, в моём лицее тогда преподавали два обязательных языка – один был английский, а второй мог быть испанский, немецкий или русский!), причём в немалой степени благодаря прекрасной преподавательнице – мадам Пёти (Petit). По окончании лицея я даже обратилась к ней с вопросом, кем лучше быть: преподавателем русского языка или же спорта… 

Последовав её совету, я получила гуманитарное образование: закончила университет со специализацией по русскому языку. Мой диплом был о Велимире Хлебникове, поскольку меня очень увлекло его умение «играть с языком», создавая новые слова, пусть они даже остались только в его стихах. Они, однако, давали возможность почувствовать, на что способен такой язык, как русский, при творческом подходе к нему. Таким образом, помимо формального образования в университете, я уже сама нашла для себя такого прекрасного «преподавателя», как Хлебников, который привил мне особое отношение к русскому языку и дал почувствовать его особый аромат и вкус. Мне в очередной раз очень повезло в жизни: руководителем моего диплома был известный переводчик Маяковского Клод Фрийю (Claude Frioux), который и посоветовал обратить особое внимание на Хлебникова. 

Когда я начала искать работу, оказалось, что найти место с русским языком очень трудно. В какой-то момент я узнала, что есть место в одной детской библиотеке под Парижем, и в результате целых 35 лет проработала в библиотечной системе! То есть я была каждый день окружена и книгами, и читателями разного возраста. Однажды я приехала в Москву, на книжную ярмарку, и увидела, как много интересных и разных книг издается у вас в стране. И подумала, что некоторые могли бы быть интересны читателям во Франции.

– Да, сначала, конечно, «для себя» это было поначалу как игра. Я скоро поняла, что это очень непростое занятие, что надо научиться так выразить на родном, французском, языке текст русской книги, чтобы её идеи были понятны нашим читателям. А ещё прежде – надо научиться понимать текст русской книги, видеть подтекст, видеть общую картину, контекст, в рамках которых книга появилась. Ведь авторы, даже когда им не приходится прибегать к «эзопову языку», всё равно создают произведение с определённым ключом. Это почти как мини-роман с ключом, roman à clef, как детектив – с точки зрения переводчика.

Первый же текст, который я послала в одно очень известное издательство, был принят – и это меня весьма ободрило. Сказка Сергея Козлова «Как Ослик, Ёжик и Медвежонок встречали Новый год» была издана в популярном детском журнале Pomme d’Api. Это вдохновило меня на перевод куда бóльшего текста: повести «А я люблю лошадь» Николая Атарова. Текст, по-моему, очень тонкий и точный, причем, как мне кажется, эта повесть до сих пор не устарела.

– Большая часть моих переводов сделана не по заказу какого-либо издательства. Я каждый раз рисковала: ведь результат моей работы мог быть не принят, не опубликован. С другой стороны, я могла так поступать потому, что детские книги не столь велики по объёму. Обычно переводчики добиваются получения договора, прежде чем браться за работу. Кроме того, как правило, не переводчики предлагают тексты издателям, а наоборот – издатели сами формируют свою издательскую программу в соответствии с требованиями книжного рынка. На нём главные позиции в детской литературе занимают переводы с английского.

– Когда интересуешься чем-то всерьёз, то в голову приходят различные идеи, это неизбежно. Поэтому я написала за многие годы некоторое, относительно небольшое, количество статей по интересовавшим меня вопросам, связанным с русской детской литературой. Мне повезло: их чаще публиковали в журнале Национальной детской библиотеки, который издается в первую очередь для французских библиотекарей. Например, я рассказывала о детских книгах, которые увидела на стендах книжных ярмарок в Москве, о новых издательствах – чтобы во Франции хотя бы получили представление о том, что происходит в России в области детской литературы, или же обратили внимание на какие-то старые издания.

Работая в библиотеке, я могла время от времени организовывать выставки для наших читателей. Поскольку детская книга очень часто – это результат работы и писателя, и автора иллюстраций, то и выставки были сочетанием этих двух аспектов. 

Я также много лет участвую в издательской работе ассоциации Trois Ourses («Три медведицы»), которая занимается поиском по всему миру оригинально оформленных книг для детей, тех, что совершали, на наш взгляд, некоторый переворот, сдвиг в истории мировой детской литературы. В том числе это были и разные тексты Маршака с иллюстрациями В. Лебедева двадцатых годов, «Супрематический сказ про два квадрата» Эля Лисицкого, «Самозвери» Родченко, Степановой и Третьякова из России или книги Кацуми Комагата (Katsumi Komagata) из Японии, Бруно Мунари (Bruno Munari) из Италии, Реми Чарлипа (Remy Charlip) из США и другие. Тут надо отметить, что в «Трёх медведицах» проводится исследовательская работа: есть выставочный зал, существует постоянная связь с библиотекарями, создана программа сотрудничества с французскими издателями, то есть наша ассоциация чем-то напоминает «маленький» Дом детской книги, тот, что раньше был в Москве при издательстве «Детская литература».

– Я не могу сказать, что именно для меня первично, а что вторично. Это, в известной степени, дело случая. Порой текст бывает менее интересен, чем иллюстрации, иногда – наоборот. А в книге «Два квадрата» Эля Лисицкого оба компонента просто не могут существовать отдельно друг от друга. Хотя в этой книге всего несколько страниц, с точки зрения перевода она оказалась запредельно сложной: потребовалось подбирать слова, которые бы не только верно передавали смысл, но соответствовали графическому и полиграфическому решению, созданному автором.

Меня всегда в первую очередь интересовали русские книги, поскольку я перевожу с русского. И по ходу дела я, например, обнаружила книгу «Баба-Яга» Тэффи с иллюстрациями некоей Натали Парэн (Nathalie Parain), которая была издана на русском языке в Париже в 1932 году. Оказалось, что иллюстратор – русская художница, а училась она во ВХУТЕМАСе у Петра Кончаловского! В 1930–1950-е годы она работала в крупном издательстве «Пер Кастор» (Père Castor). 

Мало того, она была, так сказать, «лицом издательства» и сильно повлияла на стиль детской иллюстрации во Франции! Ещё оказалось, что она – дочь профессора МГУ Георгия Челпанова, который создал институт психологии в Москве (Психологический институт при Московском университете. – Ред.). С помощью её дочери я смогла устроить большую выставку иллюстраций Натали Парэн у себя в библиотеке, причем её работы также были показаны в Москве (в Российской государственной детской библиотеке, в Доме русского зарубежья) и в художественном музее в Калуге. Замечу, что недавно некоторые книги с иллюстрациями Натали Парэн были изданы в России: это «Каштанка» Чехова и сказки Льва Толстого. Вообще очень много интересного оказалось связано с нею и с другими русскими иллюстраторами, которые работали во Франции. Например, это Федор Рожанковский (у него был псевдоним Rojan) – недавно в России издали сказку «Три медведя» с его рисунками. 

– Мы имели дело с оригинальным проектом, который не был полностью реализован в свое время: и текст, и фотоиллюстрации были выполнены ещё в конце двадцатых годов, но лишь часть из них были опубликованы в журнале «ЛЕФ». Сегодня, конечно, эти чёрно-белые иллюстрации могут восприниматься как «недостаточно изысканные», что ли, а вот для того времени это был авангардный конструктивистский проект, причём вырезанные из бумаги фигурки, эти самые «самозвери», казались стереоскопичными, трёхмерными, и это действовало тогда невероятно сильно.

Главное в этом проекте: его авторы относились к маленьким читателям на равных, приглашая их к сотворчеству. Книга «Самозвери» благодаря броскому использованию светотени вообще положила начало новому виду детских книг – после неё были изданы десятки «книжек-самоделок». Маленьким читателям предлагалась простая конструкторская идея и возможности самостоятельно сделать героев из обычных домашних вещей. Книга эта вообще способна дать толчок воображению, и тут трудно сказать, кому она может быть более полезна – взрослым или детям… 

Вообще-то, я редко перевожу стихи (например, перевела «Конь-огонь» Маяковского), поэтому когда «Три медведицы» решили издать эту книгу в виде билингвы, я пригласила свою знакомую поэтессу. Но та не знала русского, и я, сделав подстрочный перевод, дала ей послушать запись этого текста на русском. Получив перевод, я увидела, что он, как это часто бывает с переводами по подстрочнику, оказался «непохожим» на оригинальный текст – не столько по смыслу, сколько по ритму, по духу, так сказать. Вот и пришлось поработать вместе с поэтессой, поспорить, и это для меня было замечательно интересным «уроком» с точки зрения практики перевода. Я также написала послесловие к книге, чтобы объяснить читателям её значение и её место в истории детской литературы. Было приятно узнать, что книгу эту недавно переиздали в России, причём тоже в виде билингвы, как и во французском издании.

– На мой взгляд, эта повесть совершенно незаслуженно забыта. Она, собственно говоря, была в моей домашней библиотеке, но я прочитала её только после того, как моя московская знакомая мне её расхвалила. Книга мне настолько понравилась, что я тут же взялась её переводить – даже не понимая, сколь сложной окажется эта работа… То есть в моем «выборе» сыграла роль случайность. 

Написанная на автобиографическом материале, она рассказывает о перипетиях жизни автора в конце XIX века, когда его, ещё подростка, изгнали из гимназии. В ней затронуты «вечные темы» подросткового возраста, показано, как юный герой оказался способен справиться с возникшими сложными жизненными обстоятельствами. Это, так сказать, повесть «между смехом и слезами». Меня сразу подкупил юмор автора, его умение передать читателю различные настроения, владеющие героем, энергетику его личности, которая никогда не сдается. 

Работа была сложная: приходилось не только работать с богатым и разнообразным языком автора, но и погружаться в различные детали жизни Одессы конца XIX века, разгадывать многие авторские «загадки» или умолчания. Я специально ездила несколько раз в Одессу, общалась с сотрудниками Литературного музея, библиотеки имени Горького, а также Натальей Панасенко, известной исследовательницей одесского периода жизни Чуковского. В общем, премия стала признанием не только моей работы, но и качества книги, которая нужна современному читателю. Книга вышла в издательстве L’ecole des loisirs, одном из лучших во Франции, и мне было особенно приятно передать её сотрудникам дома-музея Чуковского в Переделкине.

Я люблю книги Чуковского, не раз бывала в его доме-музее в Переделкино. Более того, когда-то я долго носилась с идеей издать на французском его знаменитую книгу «От двух до пяти», которая вообще является уникальной по своей тематике. И, конечно, очень трудной для перевода – недаром Корней Иванович был, как известно, недоволен переводом её на английский. Однако, думаю, в сокращённом виде она имеет право на существование, и если только мне удастся найти издателя, она появится во Франции – ведь я же её всё-таки перевела, хотя, что называется, «для себя»! 

Относительно малоизвестных текстов Чуковского: сейчас в России уже изданы такие его ранние сказки, как «Царь Пузан» и «Собачье царство». 

– Два года назад на французском языке была издана в моём переводе книга Ольги Седаковой «Как я превращалась».

Сейчас у меня на столе есть перевод ещё нескольких книг. Я по-прежнему сначала делаю работу, поскольку меня увлекает текст, а также по той простой причине, что сегодня издатель всегда желает увидеть весь текст, чтобы решить вопрос об издании. Я перевела, как мне кажется, очень хорошие тексты: это «Баба Яга пишет» Ирины Краевой, «Волки на парашютах» Аси Петровой, «Сказки про кота Боньку и всех-всех-всех» Оли Апрельской, а также две сказки для дошкольников Александра Блинова: «Крот, который мечтал увидеть солнце» и «Лужа, которая стала солнцем». 

В каждом случае приходилось решать различные переводческие задачи. Например, книга Краевой состоит из переписки бабушки из России и внука из штата Колорадо в США… Мальчик, конечно же, пишет по-русски не совсем правильно, и это была особая работа – сделать так, чтобы французский читатель не подумал, будто переводчик, так сказать, «понаделал ляпов»…

Конечно, очень хорошо, когда можно войти в контакт с автором, чтобы что-то уточнить или о чём-то «договориться», если нужно! Ведь иногда, особенно в детской литературе, невозможно воспроизводить реалии другой культуры, а надо находить какие-то соответствия!  Очень надеюсь, что в этом году все эти книги найдут своего издателя.