О пушкинской дуэли написано – начиная с классической книги Петра Щёголева – множество трудов. Библиография, посвящённая лермонтовской дуэли, также разнообразна и велика. В чём же тут дело?

И. Репин «Дуэль», 1896 г.

Наверное, в том, что чем больше времени проходит со дня рокового выстрела Мартынова на склоне Машука, тем больше становится загадок. Проще говоря, ясно, что ничего не ясно. И абсолютно точно об этой дуэли мы знаем только то, что она состоялась накануне сильной грозы между 18 и 19 часами 15 (по старому стилю) июля 1841 года. А остальное... Давайте по порядку. У всякой дуэли есть своя причина, есть секунданты обоих противников, есть обстоятельства дуэли, есть её последствия...

Причины роковой дуэли, на первый, самый поверхностный, взгляд, ясны. И характер великого поэта – в этом согласны, хотя и по-разному, все мемуаристы – тут был, несомненно, не на последних ролях. «Характера он был капризного и нервного. То услужлив до приторности и любезен, то рассеян, равнодушен и невнимателен. Он был то весел, то грустен. Мог молчать часами, а когда к нему обращались, то получали в ответ желчь и сарказм». Не слишком лестно, но какой гений в истории человечества был белым, гладким и пушистым?

Да и Мартынов, давний знакомец Лермонтова – если опять-таки судить по тому, что пишут все причастные к дуэльной истории, – отчётливо производит впечатление человека скрытного, недалёкого и изрядно, опять-таки по-нынешнему говоря, закомплексованного. 

Итак, происходит вечеринка в доныне сохранившемся рядом с пятигорским домиком Лермонтова доме генеральши Верзилиной. Лермонтов, по обыкновению, позволяет себе ядовитые шутки в адрес Мартынова, хотя последний реагирует на них весьма болезненно. Лермонтов же отвечает в том духе, что, мол, если ты оскорблён, я готов дать удовлетворение. И уже на улице между будущими противниками происходит решительный и жёсткий разговор.

О чём? Понятно, что точно об этом мы не узнаем уже никогда. Но о том, что в подоплёке было нечто более серьёзное, чем обида за светскую шутку, можно, кажется, судить всё более определённо.

Сам Мартынов много лет спустя скажет: «Обиднее всего то, что все на свете думают, что дуэль моя с Лермонтовым состоялась из-за какой-то пустячной ссоры на вечере у Верзилиных. Между тем это не так... Нет, поводом к раздору послужило то обстоятельство, что Лермонтов распечатал письмо, посланное с ним моей сестрой для передачи мне. Поверьте также, что я не хотел убить великого поэта... и только несчастный случайности нужно приписать роковой выстрел».

Оставим без внимания последнюю фразу – Дантес после дуэли тоже уверял, что целил Пушкину в ноги... Но вот сестра...  Сестра – Наталья Соломоновна Мартынова – действительно существовала, и была она к Лермонтову весьма неравнодушна. Более того – говорили даже о том, что Лермонтов обязан был к ней посвататься, но сделать этого почему-то не пожелал. Тут сам по себе возникает вариация на тему другой легендарной русской дуэли – Чернова и Новосильцева... Но дело, похоже, не только в сестре Мартынова, которую некоторые литературоведы считают прототипом княжны Мэри. 

Совсем недавно Екатерина Соснина, сотрудник пятигорского музея Лермонтова, высказала ещё одну версию того, почему столь резко, что называется, в одночасье переломились издавна дружеские отношения между Лермонтовым и Мартыновым. Тут снова cherchez la femme, снова роковая женщина, да ещё к тому же иностранка (француженка) и вдобавок замужняя... Впрочем, обойдёмся без подробностей – интереснейшее исследование Сосниной легко найти в Интернете.

Обстоятельства дуэли также, скажем так, более чем неясны – ситуация осложняется тем, что в последуэльных показаниях все секунданты, мягко говоря, не всегда говорили правду. Отчасти из понятного желания выгородить себя, любимых, – дуэли тогда карались жестоко. Отчасти... 

До сих пор не до конца ясно, присутствовали ли на месте дуэли все четыре секунданта: Трубецкой и Столыпин-Монго со стороны Лермонтова, Васильчиков и Глебов со стороны Мартынова. Последние показали, что Трубецкой и Столыпин к месту дуэли опаздывали и формальным секундантом поэта был Васильчиков: дуэльный кодекс такое допускал. Но вспомним, что Трубецкой был тогда в «самоволке», а Столыпин был прямо причастен к предыдущей дуэли Лермонтова с де Барантом, так что обоим грозили очень большие неприятности...

Другая загадка – часть причастных к дуэли утверждала, что Лермонтов первым выстрелил в воздух, так что Мартынов, в сущности, совершал убийство, стреляя в безоружного. Усомнимся в этом. Лермонтов был опытным дуэлистом и отлично знал, что по тому же дуэльному кодексу стрелять в воздух имеет право лишь уже подвергшийся «огневому воздействию» со стороны противника. 

Иначе подобный поступок справедливо считался бы отказом от дуэли – читай, проявлением трусости, в чём Лермонтова никогда и никто не мог упрекнуть. При этом, как водится, в записанных показаниях говорится как о том, что пистолет сражённого Лермонтова был заряжен, так и прямо противоположное... Вот легенда о том, что и под пистолетом Мартынова Лермонтов бросил: «Я в этого дурака стрелять не буду!» (после чего и раздался роковой выстрел) кажется более правдоподобной.

Как тут не вспомнить популярную в 60-е годы и отчасти «освящённую» Ираклием Андрониковым версию о том, что тогдашние медики впопыхах перепутали входное и выходное отверстие, что стреляли сверху, а значит, Лермонтова убил вовсе не Мартынов, а некий специально нанятый убийца. Знаменитый же наш писатель Константин Паустовский якобы даже  разговаривал с потомком этого «убийцы»...

Конечно, никакого – в современном смысле – вскрытия тела Лермонтова не было. (Как не было – в Пятигорске! – и отпевания. Помните: «Погребения пето не было».) В чисто формальном акте  медицинского осмотра трупа поэта  указывается: «При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра, при срастении ребра с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх (выделено мною. — Г. О.), вышла между пятым и шестым ребром левой стороны». 

Но, справедливо указывают сегодняшние медики, такой угол пулевого канала мог возникнуть только в случае, если пуля попала в Лермонтова, когда он стоял, во-первых, в классической позе дуэлиста – повернувшись к противнику правым боком с вытянутой вверх правой рукой и с наклоном для равновесия влево. А во-вторых – об этом часто забывают! – и все показания, равно как и вполне заметный сегодня рельеф площадки поединка, указывают на то, что Мартынов стоял на склоне Машука значительно ниже Лермонтова и стрелял как бы снизу вверх.

Тут уже все прочие загадки и неясности – например, о том, почему тело убитого Лермонтова несколько часов пролежало под проливным дождём, – отступают куда-то далеко-далеко, и остаётся лишь – из разряда вечных – радищевский вопрос: «Почто, мой друг, почто слеза из глаз катится?»