Прежде всего, штурм Измаила памятен тем, что им командовал Суворов. И это обстоятельство объясняет очень многое, если не всё. Ведь Суворов всегда действовал быстро и неожиданно, бил не числом, а умением и так вдохновлял свои войска, что они вытворяли форменные чудеса вплоть до беспримерного перехода через Альпы. 

Вообще он частенько брался за то, от чего дружно отказывались другие военачальники, и всегда добивался успеха. Одним словом, где Суворов – там обязательно победа. И «безнадёжный», то есть укреплённый по последнему слову техники, с многочисленным, настроенным держаться до последнего гарнизоном Измаил прекрасно доказывает эту истину.

До Суворова взять эту первоклассную крепость, которая по совместительству являлась базой снабжения всех турецких войск на валашском направлении, пытались трижды: один раз – в 1789 году и два раза – в 1790-м. Во всех случаях не доставало сил и, главное, решительности командиров, поэтому действовали самым безопасным способом – осадой. Однако для неё требуется не только терпение и артиллерия, которой у русских не хватало, но и хорошее снабжение вместе с тёплым жильём. Иначе потери от холода и болезней будут больше, чем от боевых действий. А последняя осада Измаила началась как раз в ноябре. И поскольку на успех уже не надеялись, то Павел Потёмкин, троюродный брат знаменитого фаворита Екатерины II, решил отойти в тёплые места.

Узнав о таком решении, Григорий Потёмкин тут же приказал войскам вернуться, назначил командующим Суворова и предложил ему самому разобраться и решить, брать Измаил или всё-таки отступить. В привычной для него манере Суворов в одиночку за два дня проскакал 200 км, за сутки выяснил положение дел и тут же принял решение через неделю штурмовать крепость. И это несмотря на то, что расклад был явно не в нашу пользу. 

У Суворова даже с подошедшим на подмогу элитным Фанагорийским полком была 31 тысяча солдат, в то время как у коменданта турецкой крепости Айдозле-Мехмет-паши – 35 тысяч. Правда, поговаривают, что Кутузов, занимавшийся тогда разведкой, сообщил, что у турок под ружьём всего 18–25 тысяч, а остальные – больные, раненые и технический персонал. Но легче от этого не стало. Ведь Измаил был окружён валом высотой 6–8 метров и крепостным рвом глубиной до 10 метров, местами заполненным водой глубиной до 2 метров. К этому остаётся прибавить 265 орудий и боевой настрой турок, которым накануне сообщили повеление султана о том, что всякий сбежавший или сдавшийся в плен будет казнён.

Но Суворов был настроен гораздо решительнее турок. Ещё до того, как они отказались принять предложение сдать крепость без боя, он начал подготовку к штурму. Прежде всего, он быстро навёл порядок в питании солдат, которое всегда страдало от недобросовестных поставщиков и интендантов. Приказал построить макет крепостного вала и гонял рядовых и офицеров вверх-вниз по лестницам, приговаривая, что лучше потом обливаться, чем кровью. Заодно, чтобы основательно испортить нервы упорному противнику, завёл ежедневную бомбардировку и еженощный фейерверк. Последний был нужен, чтобы турки привыкли к сигнальным ракетам и не смогли распознать начало штурма. Наконец, Суворов буквально по нотам репетировал дело и с офицерами, и с солдатами, добиваясь, чтобы каждый из них «понимал манёвр». Одним словом, за неделю Суворов добился того, чего не было у русских до него: правильного настроя! Ведь желание и готовность победить в бою значат больше, чем количество солдат и пушек.  

Штурм Измаила состоялся 22 декабря и прошёл по суворовскому плану. Ещё ночью наши войска ударили с трёх сторон, в том числе со стороны Дуная, где укрепления оказались наиболее слабыми. И хотя турки, предупреждённые перебежчиками, заранее приготовились к встрече, они не смогли сдержать русский натиск, оставили вал и поспешно отошли вглубь. А с восьми часов утра началась вторая часть – бой в самой крепости

. 

По свидетельствам очевидцев, он оказался значительно тяжелее, чем сам приступ: турки дрались отчаянно, и штурмовать приходилось буквально каждый дом, в котором они засели. В результате, сражение продлилось всё утро и почти весь день, а Измаил оказался усеян телами погибших, которых пришлось срочно хоронить, а то и вовсе сбрасывать в Дунай…

Правильная подготовка и настрой, быстрота и невероятная по тем временам отлаженность действий всего войска, а также инициатива командиров и умение солдат позволили добиться невероятного. Сильная крепость была взята одним штурмом и с относительно небольшими потерями: 2136 убитых, 3214 раненых и один затонувший корабль из Дунайской флотилии.

 

Впрочем, не все историки доверяют этим цифрам и полагают, что убили с нашей стороны 4 тысячи, в том числе очень много офицеров, а ранили – 6 тысяч. А вот разгром турок был не просто полным, а ужасным. Помимо крепости, они только убитыми потеряли то ли 26, то ли 29 тысяч человек, а в плену оказалось ещё почти десять тысяч. К тому же нам достались богатые трофеи: 245 орудий, множество боеприпасов, 10 тысяч лошадей, полсотни различных судов и самых разных ценностей на сумму свыше 1 млн тогдашних солидных рублей. Иначе говоря, Суворов получил то, в чём так нуждались порядком пообносившиеся и испытывавшие дефицит буквально во всём русские войска. И это уже не говоря о подходящем жилье, без которого трудно пережить даже тёплую южную зиму.

Считается, что славная победа ускорила окончание войны, после которой турки навсегда отказались от своих претензий на Крым. И заодно порядком озадачила и огорчила европейцев – англичан, французов немцев, которые помогали туркам в надежде, что Россия не утвердится на Чёрном море. И огорчение это было столь сильным, что даже через треть века Байрон с сочувствием к туркам и пренебрежением к русским, описал сражение в «Дон Жуане». 

Впрочем, в России тоже нашлись поэты, воспевшие Измаил. Через полгода после «измаильского дела» Гавриил Державин написал известную оду «Гром победы, раздавайся!», которая до 1816 года превратилась в неофициальный гимн. Со временем его сменили другие гимны, где уже не говорилось о Дунае, Крыме и Кавказе. Но слава Измаила не затерялась среди новых веяний и перемен, и он остаётся символом победы, которую удалось добиться благодаря высокому мастерству.

Конечно, у Измаила есть свои секреты. Например, Суворов ожидал в награду за него чин генерала-фельдмаршала, а получил всего лишь золотой крест и чин подполковника Преображенского полка. И, конечно, возникает вопрос: почему награда оказалась слишком малой. Может, императрица пожадничала или Потёмкин позавидовал славе подчинённого? 

А может… взятие Измаила не было таким уж грандиозным и решающим событием? Ведь война продолжалась ещё целый год, и турки запросили мира только после русских побед у Манчина, мыса Калиакрии и потери ещё одной сильной крепости – Анапы. Кроме того, если внимательно присмотреться к дюжине русско-турецких войн, то окажется, что Измаил взяли штурмом трижды – в 1770, 1791 и 1809 годах, – причём два раза без Суворова! И сам собой напрашивается ещё один вопрос: а был ли он так уж неприступен?

Вообще количество таких неудобных вопросов зависит от того, насколько мы видим картину в целом и обращаем внимание на детали. Например, почему Потёмкин, зная, что турок в Измаиле огромное количество, послал на помощь Суворову всего один, пусть и сильный, полк? Неужели так надеялся на талант подчинённого, которому, если верить легендам, жутко завидовал? Или зачем Суворову понадобилось серьёзно преуменьшать количество своих потерь? Боялся наказания – или масштабы сражения были скромнее, нежели принято говорить? 

Наконец, почему историки всегда рассказывают о Суворове и его хитром ученике Кутузове, но крайне редко – об основателе Одессы Иосифе де Рибасе? Он ещё в ноябре 1790 года ворвался в Измаил со стороны Дуная, и этот «ход конём» лёг в основу суворовского плана. Впрочем, у всех этих вопросов есть очень интересные ответы. И когда находишь их, то понимаешь, что подвиг Измаила остаётся подвигом потому, что, несмотря на все тонкости, он оказался результатом незаурядного ума и настоящего героизма.