Юрия Петровича не стало рано утром 5 октября. Он прожил после своего 97-летия только шесть дней. Был госпитализирован в Боткинскую больницу с диагнозом «сердечная недостаточность». Можно лишь удивляться тому, как он вообще прожил столько лет, как сердце выдержало все испытания. Он прошёл войну, причём ещё финскую. А потом в составе Ансамбля песни и пляски НКВД выступал на передовой все годы Великой Отечественной войны. Его спектакли запрещали, самого фактически отлучили от родины, лишили гражданства после того, как в Великобритании он позволил себе в одном из интервью высказать резкие слова в адрес культурной политики в СССР. Любимова страшно предавали свои же, выращенные им артисты.

Пять лет он провёл в вынужденной эмиграции, ставил спектакли по всему миру: в Австрии, США, Италии, Германии, Франции... Ему распахнули двери прославленные Ла Скала и Ковент-Гарден. А он мечтал о возвращении в Москву. Нынешнему режиссёрскому племени этого не понять. В Москву Любимов вернулся в 1988 году. Восстановил «Бориса Годунова», осуществил все свои давние замыслы. Поставил «Живого» по повести Бориса Можаева спустя 21 год после того, как спектакль был запрещён. Всё непросто складывалось в его жизни.

Любимов родился в Ярославле в далёкой от искусства семье. Потом с родителями переехал в Москву, где и начинал как артист. Учился в училище Театра Вахтангова. Закончил его в 1940 году. И только после службы в Ансамбле песни и пляски пришёл в труппу Вахтанговского театра. Любимов был хорош собой, да чего уж там — просто красив, хотя годился не только на роли героев. Не зря же сыграл Ромео и Сирано де Бержерака. А потом ему вдруг стало неинтересно красить губы, накладывать грим, показалось неловко бегать в колготках. Пришли мысли о режиссуре. К тому времени он преподавал в Щукинском училище. Один из его самых грандиозных спектаклей — «Добрый человек из Сезуана» — был поставлен в 1963 году со студентами в Театральном училище им. Б. Щукина. В 1964 году на него ходила вся Москва, специально приезжали люди отовсюду. Это было не просто смелое и честное высказывание. Любимов артикулировал вещи, которые вслух произносить было не принято. Со студентами он пришёл на Таганку — и родился новый театр, ставший эпохой в сознании многих поколений, взорвавший сознание людей. Попасть на его спектакли было невозможно. Очереди стояли страшные. Появились даже спекулянты, приторговывавшие билетами, так называемая таганковская мафия.

На Таганке рождались спектакли, которые в буквальном смысле слова потрясли мир. Сама их эстетика — лаконичная, минималистичная — производила сильнейшее впечатление. С Любимовым работали Высоцкий и Золотухин, Филатов и Фарада, Демидова и Губенко, Славина, Смехов и Ярмольник. Поставленные им спектакли со временем стали хрестоматийными — «Десять дней, которые потрясли мир», «Мастер и Маргарита», «Гамлет», «Пугачёв», «А зори здесь тихие...». Это теперь их изучают в театральных вузах, а тогда Любимов раздражал власть, потому что не выстраивался в шеренгу. Когда его предали свои же ученики, Театра на Таганке, по сути, не стало. У каждого была своя правда и оправдание. Жертвой тех событий стал не один лишь Любимов.

Он, безусловно, был сильной личностью, иначе бы не выстоял. Да, жёсткий, иногда невыносимый человек, но у него было сердце. Он не выгнал Высоцкого из театра за то, что тот мог себе позволить прийти навеселе. Любимов ставил его под холодный душ и приводил в чувство. Талант он чувствовал безошибочно. И прощал за него многое. Но не всегда и не всем. Золотухину не простил, даже когда того не стало.

Теперь мы вспоминаем его знаменитый фонарик, с которым он репетировал, появлялся в зрительном зале даже во время спектаклей. Любимов, подобно дирижёру, управлял актёрами при помощи его света, подавал им знаки. А их это страшно раздражало.

Когда в 1988 году Любимов вернулся на родину после вынужденного изгнания, мы, студенты ГИТИСа, забросив занятия, целыми днями торчали на его репетициях. Он работал тогда над Пушкиным, ставил «Маленькие трагедии», спектакль «Пир во время чумы». Всё тогда было необыкновенно. Каждое его слово мы записывали. Так интересно потом ни у кого на репетициях не было. А Любимов тогда всех пускал — просто открыл театральные двери. И мы проходили свои человеческие, не только профессиональные университеты. До сих пор в памяти каждый из тех дней. Любимов без устали работал с артистами, добивался результата. Многих раздражал. Говорил не только про искусство — про жизнь, свой опыт. Крышу сносило от его слов.

Так случилось, что своё 95-летие Юрий Петрович встречал не на родной Таганке, не в театре, который когда-то создавал, а там, где начинал свой актёрский путь. В Театре им. Евг. Вахтангова он поставил один из последних своих спектаклей, обратившись к сложнейшему, неподъёмному произведению Достоевского «Бесы». Со своими артистами после очередного конфликта 2011 года он работать уже не мог. Тогда он окончательно хлопнул дверью Таганки.

Похоронят Юрия Петровича Любимова на Донском кладбище, где лежат его родители и брат. В среду в Театре им. Евг. Вахтангова пройдёт прощание с ним. Так он сам захотел. Здесь он начинал актёрскую карьеру, отсюда его и проводят в мир иной. Не с Таганки.