Герб был принят и формально просуществовал почти семьдесят лет. И вроде бы даже, что называется, пошёл в работу: именно он изображён на решётке Большого Каменного моста... Но в конце тридцатых — как отрезало. И даже в поздние советские времена, когда возник и укрепился интерес к региональной геральдике (помните значки с городскими гербами — и старинными, и чисто советскими?), московский герб советского образца если и существовал, то где-то на дальней периферии. При том что исторический — Георгий Победоносец — на официальном уровне, понятно, использоваться никак не мог. В чём же тут дело?

Новый московский герб был выполнен по рисунку московского архитектора Дмитрия Осипова — до революции он занимался проектированием церквей (а в условиях изменившейся политической конъюнктуры превратил храм преподобных Серафима Саровского и Анны Кашинской в Донском монастыре в первый московский... крематорий). По странному совпадению он же был автором изображённого на гербе «первого революционного монумента», имя которого — заметим это — не упомянуто.

Хотя в 1924-м этот 26-метровый трёхгранный обелиск уже вполне официально звался памятником первой советской Конституции — на гранях были установлены памятные доски с цитатами из неё. Правда, в просторечии монумент, имевший уже довольно богатую историю, звался памятником Свободы.

Ещё полтораста лет назад площадь перед построенным в 1790-х годах Матвеем Казаковым дворцом московского генерал-губернатора (сегодня ей возвращено историческое имя — Тверская) выглядела совсем не так, как сейчас. Приблизительно на том месте, где сейчас стоит мрачноватое здание бывшего Института марксизма-ленинизма, возвышался небольшой, но изящный ампирный особняк Тверской полицейской части с пожарной каланчой и пропилеями. И особняк, и каланча, и пропилеи были уничтожены в конце 1920-х, а генерал-губернаторский дворец был изуродован трёхэтажной надстройкой и перекраской в совсем не классический красный цвет.

Справа — если смотреть от Тверской — находилось здание гостиницы «Англия», где в июле 1882 года при весьма загадочных обстоятельствах скончался легендарный «белый генерал», герой последней русско-турецкой войны Михаил Скобелев. Через тридцать лет на Тверской площади был поставлен памятник ему, быстро ставший одним из символов Москвы. Символ прожил совсем недолго — в 1918-м «белого генерала» свергли, установив на его месте тот самый трёхгранный — форму якобы предложил сам Ленин — обелиск с небольшой встроенной трибункой для «революционных ораторов».

На следующий год перед фасадом обелиска установили статую Свободы работы знаменитого Николая Андреева. Лицом Свобода удивительно напоминала племянницу Константина Станиславского Веру Алексееву, а всем своим внешним обликом — античную статую Ники Самофракийской, ныне находящуюся в Лувре. Москвичам статуя приглянулась. Чему порукой тут же появившийся анекдот: «Почему Свобода стоит против Моссовета? Потому что Моссовет стоит против Свободы».

Как и всем монументам, сооружённым сразу после революции, обелиску был отмерен недолгий век. Конечно, Свобода порядком пообветшала — не до прочности было в пору Гражданской войны. И реставрация обошлась бы в не слишком значительную сумму, но... Ленина давно не было в живых — равно как и Николая Андреева. И о первой Конституции, и о Свободе, и о свободах упоминать было небезопасно. А широко использовать герб, напоминавший о политически неудобном памятнике, тем более.

Как бы то ни было, в ночь с 20 на 21 апреля 1941 года обелиск вместе со статуей был — по давно заведённой большевистской традиции — взорван. И сейчас уже очень трудно понять, что именно решило его судьбу. То ли и вправду Свобода пришлась не ко двору, то ли убоялись каких-то несанкционированных выступлений с балкона-трибунки, то ли страшно ревновавший Андреева сталинский фаворит Меркуров подсуетился... Так было или нет, но всё это, увы, только легенды.

А исторический факт состоит в том, что одной из сотрудниц Третьяковской галереи чудом удалось извлечь из груды строительного мусора голову статуи. «Голова так называемой статуи Свободы работы Николая Андреева хранится у нас на Крымском Валу, — поясняют в самом знаменитом столичном музее. — Она не реставрировалась, но и без реставрации находится в прекрасном состоянии: голова выполнена из бетона с гранитной крошкой, это очень прочный материал. Впервые голову показали публике на выставке в 1967 году, до этого многие годы она находилась на подпольном положении...

Свободу, как известно, вскоре после войны срочно заменили на Юрия Долгорукого, традиционно считающегося основателем Москвы. И сейчас уже мало кто помнит, что в начале 1960-х и Моссовет, и ЦК на Старой площади пресловутые «старые большевики» просто засыпали письмами с требованиями убрать с Советской (!) площади памятник «представителю эксплуататорского класса».

И к голосу народному прислушались: было принято специальное постановление о восстановлении памятника Свободы перед зданием Моссовета. Бедолагу-князя предполагалось «сослать» в Новодевичий монастырь. Открытие возрождённого символа Москвы намечалось на 7 ноября 1964 года. Но за три с лишком недели до этого, 14 октября 1964 года, со всех постов был смещён генеральный секретарь партии Никита Хрущёв. Вновь напоминать о свободе посчитали неуместным. Явление Свободы опять не состоялось, и нефартовый московский герб, таким образом, снова «повис в воздухе».

Некоторые историки, правда, утверждают, что Хрущёв собирался вовсе не возрождать уже подзабытый памятник Свободы. Мол, его настолько впечатлила статуя, стоящая у входа в нью-йоркскую гавань, что и в Москве он решил установить нечто похожее, но... время Зураба Церетели ещё не настало.

И не то чтобы неловкую, очень мягко говоря, ситуацию с московским гербом власти не осознавали. В середине 1964-го Мосгорисполкомом был даже объявлен открытый конкурс на новый столичный герб. Но конкурс этот показал настолько убогий уровень геральдической мысли — все эти красные звёзды, дымящие заводские трубы, шестерёнки, голуби мира, восходящее солнце на фоне кремлёвской стены, поднадоевшие серпы-молоты и даже силуэты памятника князю Юрию на фоне Останкинской башни и прочее — что итоги конкурса даже не были подведены.

После свержения советской власти московским властям, в сущности, ничего не осталось, как вернуться к давно забытому символу — Георгию Победоносцу. Описание сегодняшнего герба Москвы гласит: «На тёмно-красном щите развёрнутый вправо Георгий Победоносец в серебряных доспехах и лазуревой приволоке (мантии) на серебряном коне поражает золотым копьём чёрного змия». Символ этот имеет весьма солидную историю, и, между прочим, пронзающий змия ездец, как его называли в старину, отнюдь не всегда воспринимался в России именно как святой Георгий. Например, один из дипломатов, представлявших в XVII веке Московию во Флоренции, так, не мудрствуя лукаво, объяснил смысл символа: «А это наш великий государь на аргамаке».

Удивительным образом перекликаются с этими словами сентенции некоторых советских историков. «Наши предки видели в конном воине-ездеце символ нашего отечества, а в зловещем змее — поверженных врагов русского народа. К сожалению, эта знаменательная эмблема, ставшая позднее гербом столицы, подверглась в дальнейшем грубому искажению, а затем и переделкам. В результате воин-ездец превратился в начале XVIII столетия в мифического Георгия Победоносца. Эти изменения старинной эмблемы произошли исключительно по вине иностранцев, приглашённых на службу в русское геральдическое ведомство...» — писал один из них.

Впрочем, приключения святого Георгия на Руси — это отдельный сюжет. А в России возвращение московского герба немало способствовало бурному развитию геральдики, особенно на местах. Теперь не только губернские города, но и практически все муниципальные районы имеют собственные герб и флаг, выполненные в большинстве своём уже не в советской стилистике, а в традиционной.